Аркадий Крупняков - Марш Акпарса

— Ставь шатер у реки. Здесь ночевать буду. Ну, что вы замолкли? Пляшите.

Неуверенно зазвучал барабан, робко затенькали гусли, надул­ся пузырь шювыра. Люди стояли, глядели на мурзу, но плясать не шли.

Тогда на середину круга выбежал Боранчей, крикнул: «Эй,

пляши!» и принялся мелко, по-стариковски топтаться на одном месте. Зашевелился круг, сомкнулся еще плотнее, парни положи­ли руки друг другу на плечи, круг качнулся вправо — и пляска началась.

Боранчей из круга не выходит. Он топчется на месте, прихло­пывает в ладоши.

Пляшет, думает: нажрется мурза — еще добрее будет, напьется еще глупее будет. Уйдет спать в свой шатер, может, беды никакой не принесет. Может, и право трех ночей забудет? А если ни забудет — не беда. Невестку так обхаяли, только плюнет мурза, если вспомнит.

«Кто думал, что принесет его нечистый дух! И зачем прискакал юг жестокий крымчак? Ясак собирать еще рано, весенние подар­им уже отданы давно. Зачем его керемет принес — кто знает? Од­нако Туге тоже бы поплясать перед мурзой надо, — думает Боран- чей, а то разгневается мурза, всяких бед может натворить». Пля­шет Боранчей и гадает — чем кончится свадьба?

Пакман выпил полный бурак пива, пошел к Нуже, а зачем — и самм не знает.

Вон берегу кто-то стоит. От пива двоится в глазах. Подошел ближе, плюнул.

Опять эта старая карга Шемкува.

Уйди, вувер-кува 1,— мрачно говорит Пакман. Икнув, добав- ЛН1Ч Теперь я колдовства не боюсь, утоплю тебя в реке... Уйди!

Эх, пятыр, патыр, силы у тебя много, ума мало. Колдовству Мш’му не веришь. Ходишь, как мокрая ворона, и не знаешь, что через три дня Эрни твоей будет.

От слов Шемкувы сразу прояснилось в голове. Еще сильнее н і | млея 11п км ни.

Ты смеешься надо мной!

Садись, неразумный, слушай. Пока ты жрал мясо да пил мы говорили с кереметом о твоей судьбе. Я упрекала его за

иОмчн І'гргмгі через листья березы передал мне такие слова:

-II зі ні Пакману, скажи ему—пусть не горюет. Пошли его к мурзе и. скажет, что обманули мурзу лужавуи. Красавицу не- м..перед ним охаяли, закон трех ночей обойти хотят. Мурза ИІІ мщ pm пн in нес і y~ в свой шатер на три ночи возьмет. Потом Пакману в знак благодарности, отдаст мурза красавицу». Так

► илінз мив |у» Или.

Ніни* і. .и пишімо шныра в сторону двора, сама сги­

нут Пунш и II* Пыли

Нам ІІниммії, и тащи и и ч і н. Никого не замечает, ничего не ІНЯіИ І пльип і ні и м Ярим мерен і п и кім м стоит. Такая, какую уви­нем МИТНІЇ, HIM ИІІ і /іпрнулм июргенчык.

Пері і і ри літ мив і nil мелел керемет... уедем далеко-да- ДМоІ,

II ху ...................... in подумал, когда Пакман понес мурзе пиво.

Н>* її м и mm Пюи. му гое і к) уважение сделать. Мурза пьет пиво,

ІІннммн ............. . і ему мн ухо торопливые слова. Бровь мурзы удивленно поднимается. Лицо темнеет, потом светлеет. Еще шепчет Пакман, мурза качает головой в знак согласия и ставит пиво на землю. Потом кричит:

— Эй, Туга! Боранчей! Приведите сюда жениха и невесту. Хочу смотреть.

— Жених сейчас придет, а невесту долго искать. Может, шо- выр, что ночью обмочила, пошла сушить,—шутливо ответил Туга.

Мурза пропустил шутку мимо ушей, хлопнул в ладоши. Подбе­жали четверо джигитов, готовые ко всему.

— Приведите жениха и невесту!

Растолкав сгрудившихся людей, татары ворвались в клеть, и вот уже ведут Аказа и Эрви. Невеста успела набросить вюргенчык, лицо закрыто. Теперь уже не по обычаю, а от страха Эрви упира­ется, не идет, пытаясь вырваться из рук татар.

Мурза сидит, ноги калачом, поглаживает пальцем сальные усы. Кусочки мяса, застрявшие меж зубов, со свистом всасывает, спле­вывает в сторону.

Невесту и жениха, резко подтолкнув, поставили перед мурзой. Эрви бьет дрожь, она низко кланяется. Аказ стоит прямо, искоса посматривая в сторону.

— А ты не хочешь отдать мне поклон? — спрашивает мурза, растягивая слова.

— Я отдаю тебе ясак и этого хватит!

— Смел! — Мурза подходит к Аказу и долго глядит ему в глаза. Сказал голосом ровным, не поймешь: похвала это или угроза. По­том подходит к Эрви и забрасывает вюргенчык за голову. Та в страхе прижимается к мужу.

— Вай, вай, вай! — Мурза восторженно ходит вокруг невесты, разглядывая ее со стороны. — Такой звезды я не видел даже в га­реме хана. А вы что говорили, седые глупцы? — Мурза резко пово­рачивается к старикам и, размахивая нагайкой перед их лицами, кричит, брызгая слюной: — Меня обмануть вздумали? Вы думали, мурза дурак? Забыли, презренные, кто вы и кто я! Весь правый берег Волги я держу вот в этом кулаке. Мигну глазом — и от ваших худых кудо не останется и пепла. Я верил тебе, Боранчей, всегда был добр к тебе, а ты... Вы что, забыли закон трех ночей? Каждая невеста, если господин пожелает, должна быть у него три ночи. А кто вам господин? Ну, кто?!

— Ты, могучий и великодушный... — пролепетал Боранчей.

— Верно. Жених должен гордиться, что я взял его невесту. Это почетно. Увести девушку в мой шатер!

Два мурзака подошли к Эрви, но притронуться к ней не успели. Аказ двумя быстрыми ударами свалил их с ног и, схватив Эрви за руку, бросился к воротам. Стремянный Хайрулла, а за ним десяток джигитов кинулись догонять беглеца.

Гости, особенно молодые парни, стоявшие в напряженном ожи­дании развязки, словно посигналу, очутились у ворот и с кри­нами: «Держи их! Держи!» — захлопнули створки. Около выхода образовалась невообразимая свалка. По крику мурзы в проход устремились джигиты, бывшие за пределами двора. Не зная о побеге, они ломились в ворота, тогда как аскеры, находившиеся во дворе, старались вырваться оттуда, чтобы пуститься в погоню. Хозяева свадьбы с притворными криками: «Держи! Лови!» —

умышленно мешали насильникам, создавая у ворот толчею. На­конец, ворота не выдержали напора и рухнули.

И тут пролилась кровь. Верхняя перекладина ворот упала и ударила сзади по плечу одного аскера. Тот взвыл от боли, обер­нулся и увидел совсем молодого парня, который смеялся от ра­дости. Аскер выхватил саблю, взмахнул ею — и юноша, окровавленный, упал на траву. На мгновение шум стих. Никто не успел дометить, как у отца убитого очутился в руках дубовый крюк от очага. С звериным рычанием он бросился на убийцу, и в тот же миг убийца свалился с разбитым черепом. Мужчины вырывали колья из забора и, разгоряченные хмелем и видом крови, броса­лись на насильников. Мурзаки рубили саблями, кололи копьями, резали ножами. Хоть и были пришельцы вооружены лучше хозяев, нее же перевес был на стороне черемисов. Их было гораздо боль­ше Мурза понял это. Из десятка телохранителей, очутившихся "Коло него, он подозвал к себе двух, крикнул им что-то.