Джордже Кэлинеску - Загадка Отилии

Отилия медленно повернулась на табурете и, ничего не ответив, заиграла на пианино.

Феликс осторожно, так, чтобы не задеть упрямых паль­цев Отилии, прикрыл крышку рояля, встал на колени и обнял ноги девушки.

— Отилия, прошу тебя, скажи, это правда, что ты обручилась с Паскалополом, как утверждают люди?

Девушка долго и ласково смотрела своими голубыми глазами в глаза Феликса и ответила тихо и спокойно:

— Нет, неправда, Феликс. Теперь ты доволен?

— Я бы должен быть доволен, но есть что-то такое, что заставляет меня сомневаться. Значит, ты способна да­вать повод такому человеку, как Паскалопол, думать, что ты его любишь, хоть это и неправда?

— Паскалопол, — сказала слегка задетая Отилия,— вовсе не думает, что я его люблю. Он ведет себя со мной так, как вел, когда я была маленькой, пятилетней девочкой. Мне бы показалось странным, если бы это было иначе. Я вернулась домой веселой, а ты опять портишь мне на­строение.

— Прости меня, Отилия, — с раскаянием произнес Феликс, — я не хотел тебя огорчать. Я тебе откровенно вы­сказал все, что передумал, пока тебя не было.

— Феликс, — взмолилась Отилия, — ну почему ты не хочешь быть благоразумным? Мне так много нужно тебе рассказать. Пойдем ко мне наверх.

И девушка, взяв его, как обычно, за руку, потянула за собой и вместе с ним побежала вверх по лестнице.

В комнате Отилии на кровати стояли два раскрытых чемодана. Девушка в нетерпении выбросила из них все вещи, отыскивая что-то, и наконец извлекла кучу галсту­ков и пачку фотографий. Галстуки она набросила на шею Феликсу, который даже не успел полюбоваться ими, по­тому что Отилия уже передавала ему одну за другой фото­графии, на которых были запечатлены наиболее яркие эпизоды ее времяпрепровождения во Франции. Как ни странно, Паскалопола не было на этих фотографиях, что, как объяснила Отилия, происходило потому, что фотогра­фом был он сам. Радость интимного свидания была нару­шена появлением Стэникэ.

— Так-так, — торжествующе обратился он к Фелик­су,— разве я вам не говорил, что вскоре должно случиться нечто необычайное? Хе-хе, Стэникэ всегда хорошо инфор­мирован. Вы знаете, я даже превратился в сыщика. Я на­шел Тити.

— Где он?

— Теперь дома, моя теща отпаивает его лимонным соком.

Стэникэ вкратце рассказал одиссею Тити. Это было самое банальное приключение. Он встретился с Сохацким, который дружески хлопнул его по плечу и развил перед ним свою теорию. Между ними, сказал он, не может быть никакого конфликта. Что там произошло между Тити и его сестрой, самого Сохацкого нисколько не интересует. Есть вещи, которые нередко случаются, но из-за них не стоит порывать отношений между друзьями. В конце концов, он о нем только хорошего мнения, и даже Ана, «клянусь честью», сожалела, что они поссорились. К чему это? Разве мужчина и женщина, прожившие некоторое время вместе, должны потом выцарапывать друг другу глаза? Сохацкий вспомнил школьные времена, что всегда было приятно Тити, пригласил его пропустить по рюмочке и, напоив, затащил к себе домой, к его бывшему семейному очагу. Там в довершение всего Тити встретился с Аной, которая приняла его весьма радушно. Она снова вышла замуж, но у ее мужа дом в центре города. Сейчас он должен приехать за ней сюда. Тити перепугался, но его заверили, что это ровно ничего не значит, новый муж даже спрашивает: «Как это случилось, что я до сих пор не знаком с домнулом Туля, твоим первым мужем? Я был бы очень польщен, я слышал, что он выдающийся худож­ник и из хорошей семьи». Ана зашла так далеко, что одарила Тити кое-какими знаками внимания весьма интим­ного характера, чего он был лишен уже долгое время. Приехал и муж Аны, оказавшийся благородным человеком. Он был в восторге, что видит Тити, приказал подать вина и страшно оскорбился, услышав, что Тити собирается уезжать так рано. Когда же после попойки наконец обра­тили внимание, что уже четыре часа утра, все посоветовали Тити остаться у них, пока совсем не рассветет. Муж исчез, и Тити имел возможность во второй раз испытать иллю­зию, что он женат. Какую цель преследовала этим Ана? Стэникэ утверждал, что она строит какие-то адские козни. На самом деле все было гораздо проще и объяснялось отсутствием всяких моральных устоев в этой мелкобур­жуазной среде и тайной надеждой извлечь из всего не­большую пользу. После развода с Тити Ана превратила воспоминания о нем в некий знак отличия. Она слышала, как говорили с оттенком буржуазного уважения об Оти­лии, о дяде Костаке и о других членах этой семьи, и сочла своим долгом заявить миру о том, что и она знает их и даже была замужем за домнулом Туля, но необходи­мость вынудила ее с ним расстаться по доброму согласию, так как ее ожидали большие виды на наследство — а какие именно, она рассказать не может. Ана нанизывала все больше и больше разной чепухи вокруг этой истории. Но­вый муж, будучи человеком такого же склада ума, подда­кивал ей. Для этих людей любое знакомство было ценным, потому что им можно было похвастать. Для них единствен­ным развлечением в жизни являлись визиты — сегодня к одним, завтра к другим. Сохацкий был настолько об­щителен, что готов был считать своим знакомым даже того, с кем когда-то подрался. Однажды кто-то наступил ему на ногу, он обругал этого человека, который ответил ему в весьма цветистых выражениях. Сохацкий забыл об этом столкновении, но запомнил лицо своего недруга и в один прекрасный день схватил его за руку, заговорил с ним, пригласил в бодегу [27], все время удивляясь, откуда же он его знает. В конце концов все разъяснилось, но слу­чайные враги расстались друзьями. Семья Сохацких, не­смотря на то, что некоторые ее члены сделали карьеру, все же оставалась мещанской и не признавала этикета. Возможно, именно это и послужило причиной того, что они задержали Тити. Но Аглае, в душе которой уживались самые противоречивые чувства, сохраняла свои аристокра­тические замашки и была неумолима. Она вовсе не обви­няла Тити в том, что он принял приглашение Сохацких, но проклинала Ану и всех ее близких за то, что они вскружили голову слабому мальчику, вырвавшемуся из-под маменькиного надзора. Она уложила Тити в постель, хотя он, будучи удовлетворен физиологически, чувствовал себя прекрасно, обложила его голову ломтями картофеля, дала ему микстуру и, как в прошлые разы, посоветовала быть осторожнее. Аглае окончательно завладела Тити и всем своим видом давала понять, что без нее он был бы несчастлив.

Отилия смеялась и расспрашивала об остальных чле­нах семьи. Стэникэ сообщил, что все ее очень любят и сожалеют, что нанесли ей обиду, и особо упомянул о же­лании Аурики повидаться с нею. Отилия вовсе не была злопамятна и быстро забывала козни, которые строили против нее другие. Она переглянулась с Феликсом и за­явила, что никогда и не сердилась. Непоседливый Стэ­никэ немедленно исчез и привел Аурику. Весь тот не­обыкновенный душевный подъем, который испытал Фе­ликс, когда перед ним, словно во сне, появилась Отилия, теперь исчез. Вторжение родственников он воспринял как ущемление его законных прав. Отилия, угадав недоволь­ство Феликса, тайком быстро погладила его руку, давая понять, что позже она уделит ему внимание. Аурика во­шла в комнату почти униженная и расцеловала Отилию в обе щеки. Вся ее желчность словно куда-то пропала. За это время она еще больше похудела, вокруг глаз появи­лись синие круги. Жалко было смотреть на ее лицо, кото­рое она сильно красила, чтобы казаться моложе. Отилия была растрогана и, не помня зла, к которому давно при­выкла, радостно встретила кузину. Она поблагодарила ее за открытку и письмо. Аурика в ответ склонила голову, а Стэникэ и Феликс отметили про себя, что она тайком написала письмо Отилии. Вынув из чемодана какие-то безделушки, флакончик духов, накрахмаленный вышитый воротничок (какие носили тогда), Отилия великодушно протянула их Аурике, хотя раньше у нее не было такого намерения и все эти вещи она покупала для себя. Аурика заплакала, и лицо ее подурнело. Но причиной ее слез было вовсе не раскаяние, а нервы. Если бы она попро­бовала разобраться в своем чувстве, она бы поняла, что завидует Отилии, как и всегда, но теперь в доме Отилии эта зависть обернулась чувством поражения. Бестактно касаясь самого больного для Аурики вопроса, Стэникэ провозгласил: