Светлана Петрова - Беспамятство

Большаков навещал дочь каждый вечер, но пока говорить больной запрещалось,

Прошло несколько дней, и восприятие изменилось, Ляля выглядела помятой, но несломленной. Она пережила личную катастрофу, клиническую смерть и воскрешение. Это многое меняло. Оттуда все земные печали выглядели суетными и ничтожными. Во второй жизни акценты были расставлены несколько иначе.

К счастью. Потому что когда врач позволил разговаривать, Большаков, вместо слов утешения, неожиданно жёстко произнёс:

Хотела пойти но стонам мамаши?

Новая ипостась отца проступила отчётливо, но уже нс казалась бедствием. И Ольга впервые осознанно и бесстрашно возразила кумиру с поблекшим нимбом:

Мама не была сумасшедшей, и ты это знал,

Он слегка растерялся, потом рассердился:

Молчи. Здесь не место.

Отец никогда не говорил с нею так грубо. Она заупрямилась:

Почему же? Тут ты не главный, ты просто посетитель, а я пациентка.

Обычные пациенты лежат в районных больницах, в вонючих многонаселённых палатах, а здесь дорогая клиника, где тебя, почти безнадёжную, спасли, потому что ты — моя единственная и любимая дочь, хоть и дура, А твоему мужу это даром не пройдёт!

Отец упрекал ее в денежных тратах - это тоже было внове, но есть вещи поважнее.

Пана, запомни: я люблю его, и очень прошу за меня не мстить. Обещаю, мы разведемся, но я его люблю, это сильнее меня.

Нс смеши. Что ты в нём нашла, кроме киношной внешности? Жил в моём доме, ел мой хлеб, работал в моей команде, получал высокую зарплату, норовя учить меня морали. Теперь уволю - я держу возле себя только верных людей.

Ты обещал, а я ещё сигнала нс давала. Слово надо держать, даже если колется,

Ладно. Но завтра же пришлю психиатра, экстрасенса, гипнотизёра, всех, кого найду! Они избавят тебя от дурацкого наваждения,

Согласна. Я сама этого хочу.

Ляля говорила искренне. И правда - соблазн, внушенный силой злого рока! А как ещё назвать нсугасающсе чувство к человеку, за целый месяц ни разу не навестившего умирающую в больнице? Даже Рома со Светой пришли, на этот раз вместе, с цветами и улыбками,

Всё за ручки держитесь? - спросила Ляля, прикрывая насмешкой лёгкую зависть: союз ее бывшего любовника и подруги выглядел нерушимо.

Со дна души поднялась муть горьких ассоциаций. Света все поняла и, конечно, не обиделась.

В этом мире нельзя одному. Если только очень сильный. А мы с Ромой обыкновенные.

Я теперь тоже одна, и сил совсем никаких нет. Дашь мне за него подержаться?

Семицветик уже не улыбалась,

Если он захочет.

Захочет.

Ляля взяла Рому за полную вялую руку и ничего не почувствовала. У Макса рука сухая, горячая, с чуткими, длинными, как у пианиста, пальцами. Почему он даже не позвонил?

Медики и знахари кое-что умели, тем более за большие деньги. Транквилизаторы и медитации привели организм Ольги в некоторый порядок. Безумие последнего времени стало представляться ей неестественным, недостойным. Успешная интересная женщина вечно модного бальзаковского возраста, кандидат наук, доцент, владелица многокомнатной квартиры и автомашины за сорок тысяч долларов, окружённая студентами и поклонниками не имеет права пасть жертвой такого тривиального чувства, как любовь. Исключительность Медеи или Джульетты лишь подчёркивает необходимость нормы. Мир и человеческий род существуют благодаря тому, что любовь повторима. EI нс обязательно снова выходить замуж. Свобода действий привлекательнее не только прежних терзаний, но и новых обязательств, Любовь умерла — да здравствует независимость!

Развод состоялся, но оказался не таким лёгким делом, как представлялось до тех пор, пока она не увидела мужа. Встреча с ним, которую Виталий Сергеевич умело отодвигал целых нолгода, закончилась сразу после суда взрывом страсти и постелью. Болезнь ли подточила силы к сопротивлению, любовь ли только делала вид, что уступила, но Ляля неожиданно сдалась, испытывая облегчение и радость. Иная женщина многое бы отдала, чтобы изведать нечто подобное, а ей всего-то и нужно было позволить себя любить. Оказывается их чувство не угасло, даже обострилось. Теперь Макс никогда се нс покинет.

Мы больше никогда не расстанемся? Новой разлуки я не вынесу, - жалобно сказала Ляля.

Никогда, - отозвался вновь обретенный супруг.

Парадокс, но иногда развод соединяет. Сутки они провели, нс

размыкая объятий. Она уснула умиротворённая, полная радужных надежд, однако на утро, протянув руки, чтобы обнять мужа, встретила пустоту. Подушка на которой он лежал, уже остыла. Может, это был только сон? Нет - она все еще явственно чувствовала присутствие Макса внизу живота. Значит, он снова исчез. Растворился в пространстве. Она даже знала в каком: в её бывшей квартире, провонявшей пелёнками и грудным молоком. Там обитала ещё одна идиотка, слабая на передок, живородящий механизм по имени Валентина с пятилетним сыном, двухлетней девочкой и ненавистным животом, в котором дожидался появления на свет третий отпрыск рода Есауловых.

Во рту пересохло, голову сдавило, как обручем. Всё! Больше она на эту удочку не поймается, номер телефона, имя и лицо Макса забыты навсегда. Ляля подавила приступ нервной тошноты и сжала зубы, физически ощущая возврат в пройденную точку.

Тем удивительнее показался через неделю звонок Валентины, которая с извинениями, заикаясь, просила подозвать к телефону Максима.

С какой стати он должен быть у меня? - холодно спросила Ольга.

Так сказал, что едет с вами в суд и с тех пор нс появлялся. Сегодня пятница, нужно везти Славика к врачу, гипс снимать — во дворе с гаража прыгнул и ногу сломал. Он нс мог забыть. А вчера, пока я с детьми гуляла, кто-то приходил со своим ключом и рылся в шкафах. Я подумала, может Максим взял какие вещи и остался у вас? Но всё на месте , а деньги у меня и так закончились.

Здесь вашего Максима нет и никогда больше не будет. Мы развелись. А денежные вопросы меня уж точно не касаются. Позвоните ему на работу.

Валя замялась.

Неудобно как-то. Да я и телефона не знаю.

Могу дать — прямой и секретаря,

Нет, я лучше подожду.

Ну, ждите, ждите.

Ляля повесила трубку и задумалась: неужели Макс их обеих обманывает? Абсурд. Однако с какой стати беспокоиться? Кто он ей? Бывший муж. Бывший. Этим все сказано. Забыть, забыть... Забыть только потому, что нет другого выхода? Слишком просто. Но нужно хоть немного себя уважать.

Она поехала в институт, потом в парикмахерскую, по укоренённой годами привычке старательно заботясь о своей внешности. Выглядеть ухоженной требовалось при любых обстоятельствах. Вернувшись домой, обнаружила что в ее отсутствие в квартире побывали посторонние. Она вспомнила слова Вали о странном посещении, Сердце застучало в горле: Макс! Нет, и тут не похоже: ящики письменного стола не открывали, а взламывали, хотя и осторожно, почти незаметно, а вот бумаги внутри беспорядочно перемешаны - она-то знала, какой аккуратностью отличался муж. На кухне в шкафчиках переставлены на новые места баночки с кофе и чаями, ковры тоже явно поднимали - на них остались старые вмятины от ножек мебели, одна картина висела криво — под неё заглядывали, видимо, в поисках сейфа, Ляля знала секретное место, где Макс держал акции, банковскую книжку с крупной суммой денег и доверенностью на её имя. Она ещё над ним смеялась - вот деревня! Зачем и от кого прятать? Все свои.