Светлана Петрова - Беспамятство

Я больше за тебя волнуюсь - тебе перед Лялей нс устоять.

А я и нс собираюсь, - сказал Рома и ругнул себя за излишнюю откровенность. Однако юлить надоело — уж очень противно.

Но ведь мы женаты!

Светик, ты умная женщина, не придавай такого значения атрибутам ушедшей эпохи. Пока.

Рома нашел Лялю в плачевном состоянии. В банном халате, с распущенными по плечам влажными волосами, со страдающими глазами она по-прежнему выглядела красивой, но совершенно потерянной. Давно приняв снотворное, так и не уснула, двигаясь, как лунатик.

Они легли лицом к лицу. Ляля смотрела на густые брови, гладкие щёки Романа, пухлые губы, много лет целовавшие только её. Он всегда принадлежал ей, и теперь она берёт его обратно, делая Роме добро. И себе тоже. Почему себя нужно сбрасывать со счетов? Чтобы выглядеть лучше в собственных глазах? Какое лукавство. Им обоим восстановленная близость принесёт благо. Наслаждение способно утолить любую боль, хотя бы на время. Светику придётся смириться.

Ляле было так хорошо, что она расслабилась, и снотворное подействовало. Ее разбудил влажный, булькающий храп мужчины, обременённого лишними килограммами и искривлением носовой перегородки. Только этого не хватало! Хрупкий сон и больная голова Ляли нуждались в полной тишине. Придётся Роме перебазироваться на диван в малую гостиную. В юности он не храпел, а у Макса было лёгкое дыхание поджарого, физически развитого человека.

Когда утешитель явился на кухню, кофе уже остыло.

Не спешишь на службу? — спросила Ляля, чтобы избежать объяснений о прошедшей ночи. — Ты ведь, кажется, работаешь?

В зоопарке.

И что?

Он пожал плечами.

Вначале было интересно, теперь стало надоедать. Слишком однообразно. Зарплата — чистая фикция. Пожалуй, больше нс пойду, а то отвыкну думать. Света получает достаточно, а я нужен здесь.

Ляле хотелось заметить - «Не в такой степени», но она спросила:

Светка не мешала тебе философствовать?

Её можно не замечать, и она считает это нормальным. Неслышно идёт сзади след в след. Единственная брешь в моём мироощущении — ты. Ты притягиваешь всё, что с тобой соприкасается.

Значит, со Светой тебе было легче, чем со мной?

Легче мне только с собой. У процесса мышления горизонтов пет. - Неожиданно он хлопнул себя ладонью по лбу, заставив Ольгу вздрогнуть. - Ах, да! Совсем забыл! Мне надо было отвести Машку в детский садик! Ну, ничего, за один прогул меня Светка не убьёт.

Ляля скривилась, как будто Рома сказал что-то неприличное.

Пожевать найдётся? - поинтересовался добровольный спасатель,

Всё на столе. Масло в холодильнике,

А яйца есть? Утром Светик всегда жарит мне яичницу с ветчиной.

Тень подруги упорно витала рядом.

Я жарить точно нс буду. Как-нибудь сам, - произнесла Ляля с отвращением.

Она старалась не прислушиваться к тому, как Ромка, мотая головой и обжигаясь, смачно прихлёбывает горячий переслащённый чай, поглощая одну ватрушку за другой. По тарелке, зеркальной от жира, был размазан быстро подсыхающий желток, Ляля почувствовала сначала брезгливость, а потом стыд: с этим человеком она спала несколько лет, а знала так давно, что он стал как брат! Но всё равно противно.

Ольга встала из-за стола. Он с удивлением оторвался от еды:

Ты чего?

Я уже завтракала.

Когда она ушла в институт, под предлогом заботы о подруге Роме позвонила Семицветик.

-Ну как она там?

Никак. Жаль се. У нее даже иконка висит и свечечка заготовлена, наверное, в церковь ходила.

Мало ли кто теперь туда ходит, а вместо Бога самого себя в душе носит. Ей и с тобой лучше нс будет.

Посмотрим. Рано говорить.

Сама виновата, что осталась одна.

По крайней мере, она способна на поступок.

Никакой это нс поступок — игра в прятки с реальностью. Ты завтра про Машку не забудешь?

Ой да, извини. Будильник поставлю. Пока.

Прошла неделя. Званый гость оккупировал широкий диван в гостиной первого этажа. Ляля перешла из верхней спальни в нижнюю, но каждый ночевал в своей комнате. Она поняла, что не может вернуться на двадцать лет назад. Этот эрзац близости устраивал женщину, поскольку спасал от безумия. Устраивал ли мужчину? Значит, устраивал, если он оставался.

Рома никогда не был жарким любовником, и единственная женщина, которую он сильно желал, звалась Лялей. На вынужденную роль наперсника он согласился без церемоний; хотя бы видеть ее постоянно — уже большая удача. Но находиться рядом и ис обнять... Каждый вечер, засыпая на чужом диване, Роман спрашивал себя: «Почему я здесь? Ведь она нс любит меня и никогда нс любила. По молодости я заблуждался, а сейчас, чтобы терпеть эту чудовищную муку дружеского соседства, нужно избавиться от наплывающих воспоминаний о прошлом наслаждении. Господи, дай мне забвения!»

Роман вставал затемно, когда Ляля еще спала, ехал к себе и отводил Машку в садик, а вечером доставлял обратно. Его день проходил в метро, благо он ехал по прямой и умудрялся читать книжки на ходу. Но Семицветику этого было мало, в воскресенье она явилась на Кутзовский собственной персоной, якобы затем, чтобы привезти мужу необходимые вещи, словно он нс бывал дома два раза на дню.

Заодно посмотрю, как вы тут живёте, — защебетала она как ни в чём нс бывало.

А мы не живём, мы сосуществуем, - уточнил Рома, а Ляля подумала: какой же он умница — всё понял, и теперь не надо искать слова, чтобы нс пускать его в свою постель. А Светке сказала наедине:

Пойми, я не держу его.

Понять можно, простить нельзя, подруга дорогая. Ты ведь, когда звонила, знала, что он к тебе побежит. Простить не получается.

А я и не прошу. Это твоя совесть корячится - что бы еще такого добренького совершить, чтобы мне совестно стало. А мне нс совестно. Мне - никак. Ты зачем приехала? Укорять?

В глаза посмотреть,

Ну, смотри. Плохо мне, Семицветик, А Ромка к тебе вернётся. Всякая неестественная ситуация рано или поздно должна разрешиться.

Лучше рано. Ладно, Живи как живёшь.

Да не живу я. Не живу! — вдруг закричала Ольга так страшно, что Света зажала уши ладонями, логом обняла подругу.

Ну, не надо, не надо, успокойся.,.

Что за шум, а драки нет? — спросил Рома, влетая в комнату,

Да всё в порядке, — успокоила его Света. - Ну, я поехала — дел невпроворот,

Рома проводил жену до машины и вернулся, улёгся с книгой на диван в кухне. Покладистый, всё понимающий - как же он раздражал Лялю. Когда по телевидению транслировали футбол или хоккей, он ничего вокруг не слышал, не видел и только непрерывно, почти машинально ел, нервно сметая всё подряд, в основном полуфабрикаты. Готовить он не умел - нужды нс было учиться.

- Неужели, хотя бы из уважения ко мне, ты не можешь пользоваться ножом, а нс кусать от куска, как делал в детстве, чтобы позлить родителей!