Иван Науменко - Грусть белых ночей

Эшелон стоит. Бойцы повысыпали из вагонов. День кончается. За дальним лесом заходит солнце. От незнакомой местности словно несет чем-то зловещим. Местечковые хлопцы сгрудились отдельной кучкой. Вид у всех подавленный. В запасном полку принимали активные меры, чтобы оказаться вместе, в одной маршевой роте. Ротный писарь, составлявший список, пересыпав в свой карман три или четыре стакана самосаду, купленного по высокой цене у станционных баб, стал сговорчивым, податливым, сделав наконец то, о чем его просили. Но зачем старались? Оттого, что хлопцы теперь вместе, им не легче. Может, даже хуже. Приходится как бы тянуться одному перед другим. И ничем друг другу они не помогут. В запасном полку были и другие местечковые хлопцы и дядьки. Однако на рожон они не полезли. Остались ждать законной отправки.

— Будет вам Украина, — кидает Костя Титок. — Загонят, куда Макар телят не гонял. В какие-нибудь болота.

Это как бы камешек в Сергеев огород. Именно Сергей доказывал, что, поскольку активно действуют Украинские фронты, вероятность попасть туда наибольшая.

Неожиданно Сергея поддерживает восьмиклассник Павел Арабейка.

— Артелью даже батьку бить лучше, — пробует он шутить. — Никто ничего не знает. Что мы потеряли? Поранит кого-нибудь или убьет, так его товарищ хоть матери напишет. И то лучше, чем казенная бумага...

Хлопцы веселеют. Вместе все-таки лучше.

— Нас везут на формировку, — обрадовавшись поддержке, говорит Сергей. — Формируется или пополняется воинская часть. Нас туда вольют. Куда отправят воинскую часть — неизвестно…

В голосе Сергея даже обида. Если откровенно, то не один он подбивал хлопцев не разлучаться. Тот же Костя Титок за это агитировал. Быть вместе, взаимовыручка и так далее. Теперь в кусты...

Младший лейтенант вызывает старших по вагону, проверяет списки, расспрашивает, не было ли происшествий. Происшествий немного: двое отстали, одного, заболевшего, оставили на медпункте в Сычовке…

Ночью прибыли во Ржев. Сергея словно в сердце кольнуло. Многострадальный город... Под Ржевом, как и под Вязьмой, долго стоял фронт. История словно разворачивает перед Сергеем свои скрижали.

Выгрузились. Холодно после теплушки. Бойцы стоят, зябко передергивают плечами. На станции темно. Чернеют какие-то строения, в небе висит полкраюхи месяца. В скором времени колонна двинулась. Хрустит под ногами ледок. Идут сначала пустырем или полем, дальше вырисовываются очертания улицы. Но необычной улицы. По обе ее стороны невысокие кирпичные стены с темными проемами окон и дверей. Глянешь в окно — небо увидишь. У стен колонна остановилась.

Скомандовали разойтись по помещениям. Можно развести костры. Внутри этих самых помещений.

Сергей, Василь Лебедь и Николай Прокопчик держатся вместе. Заглядывают в одну коробку, в другую. «Роскошь» всюду одинаковая. Вместо пола обледенелые груды штукатурки, кирпича. Если кто и заглядывает внутрь коробок, то разве лишь по настоятельной нужде.

Хлопцы наконец натыкаются на более-менее сносный угол. Тут уже хозяйничают три или четыре дядьки, даже двери в комнатушку плащ-палаткой завесили,

— Можно к вам? — спрашивает Сергей.

— Можно. Со своими дровами.

Отправились искать дрова. Взобрались на пригорок. В лунном свете лежит перед ними Ржев. Центр — обгоревшие коробки, руины. Долго, отчаянно, без заметного успеха штурмовали советские войска город. И в первую военную зиму, стремясь отогнать врага подальше от Москвы, и кровавым летом, когда немцы лезли на Сталинград. Сергей в мыслях упрекал тогда воевавшие полки: топчутся на месте, медленно продвигаются вперед. Что же, брат, теперь ты сам солдат, теперь тебе предоставляется полная возможность быстрей разворачивать наступление. Тебя тоже кто-нибудь ждет. Еще много земли под немцем. Даже Белоруссию только начали освобождать. Так что доказывай, показывай, чего ты стоишь. А пока что найди хоть полено дров. Тех, что так долго штурмовали Ржев, дровами тоже никто не обеспечивал.

Хлопцы, спустившись с пригорка в застроенное деревянными домишками предместье, ходят по дворам, огородам. Плетней, заборов нет — а если и были, их давно растащили: охотников погреться прошло дай бог.

В предместье кто-то живет: закукарекал петух, ему ответил другой. Где-то лает собака. Всем делается весе? лей. Если близко жилье, то хоть какие-нибудь дрова да найдутся.

В течение часа они бродят, возвращаются, чтобы не заблудиться, к пригорку, встречаются с такими же, как они сами, искателями дров. Наконец, осмелев, направляются по узенькой гати к темнеющей кучке строений, в одном из которых даже огонек мигает. Подойдя, видят несколько деревянных домишек. У некоторых даже штакетник не тронут. Николай первым двинулся было туда. Вдруг зовет к себе. Сойдя с гати, суетится у какой-то темной кучки. Приблизившись, хлопцы глазам не поверили. Из-под снега торчат клочья сена. Видать, тут стог стоял. То, что нужно. Подостлав сена, можно без огня перебиться до утра.

Когда вернулись, за плащ-палаткой уже весело потрескивал огонек. Дров дядьки отыскали немного. Зато наломали сухих стеблей, каких много в заброшенных двориках. А хлопцы прошли мимо, не обратили внимания.

Сеном заинтересовались все. Оно и вправду важнее дров.

— Где нашли?

— У хозяина попросили, — ответил Прокопчик. — Больше нет.

По клоку сена, подостлать под бок, дали всем, кто здесь обосновался. После этого почувствовали себя хозяевами положения.

— Нужно хлопцев позвать, — говорит Сергей. — Пускай погреются.

У Сергея нет уже обиды на Костю Титка. Он понимает: Титок болтает от неуверенности. Правду сказал Арабейка: загодя никто ничего не может знать. Может, они еще и на Украину попадут...

Сергей идет искать товарищей. Заглянул в одну коробку, в другую, окликаючи Костю Титка. Кости поблизости не видать. Зато совсем неожиданно Сергей натыкается на двоюродного брата Адама. Адам с Петром Герасимовичем костер не разжигали. Сидят, уткнув носы в шинель, прислонившись к стене, потихоньку дрожат.

С Адамом и Петром прошло детство Сергея. Росли на одной улице. Дня друг без друга не могли прожить. Адам на год старше Сергея. В детстве он был крепче и ловчее его. Дальше, чем Сергей, бросал вырезанный из березовой губы мячик, ловчей карабкался на телеграфный столб.

Учился Адам так себе. Сергей не только его догнал, но и перегнал: Адам успел только семилетку кончить. Петр тоже закадычный друг. Был напористым, злым, никому не давал проходу. Когда еще были детьми, разрешил Сергею погулять с колесиком от дверей железнодорожного вагона. Назавтра Сергей забыл принести колесико, и Петр, встретив его на улице, ударил железным прутом по руке. При этом дико выл, на губах даже пена выступила. У Сергея целый месяц болела рука.