Казимеж Брандыс - Граждане

— Для чего ты меня вызвал, Кароль? — спросил он уже спокойно.

Русин улыбнулся, открыв крепкие желтоватые зубы.

— Вот для чего, — он указал пальцем на лежавшие перед ним чертежи и сразу оживился, у него даже нос немного покраснел.

Кузьнар и не шевельнулся. Сидел молча и смотрел на Русина исподлобья. Он умел в иные минуты прикинуться человеком-дубиной, которого ничем не проймешь. «Теперь говори ты», — язвительно обращался он мысленно к Русину.

— Мы хотим поручить тебе один важный участок строительства, — начал Русин тоном серьезным и внушительным. — Дело большое, оно выходит за рамки нашей шестилетки. Да ты, верно, о нем слышал…

Он торопливо развернул на столе большой шуршащий чертеж, разгладил его руками, и Кузьнар впервые увидел поселок Новая Прага III.

Русин с живостью стал объяснять ему все. Быстро водя пальцем по плану, а другой рукой возбужденно ероша волосы, он рассказывал, что уже сделано, что нужно сделать до января, и то и дело повторял, что этого мало, очень мало, что это просто ничто по сравнению с грандиозностью замысла.

— Тут годы нужны, Михал, — говорил он захлебываясь. — Вот смотри, весь юго-восточный сектор еще не тронут. Стройку надо расширять на юго-восток, а вот здесь она должна врезаться клином. Знаешь, что это за район? Сейчас там еще сплошь поля. Да, чистое поле, пустыри, придется оттуда вытеснять коров и коз… И для этой-то большой стройки у нас не хватает людей!

Кузьнар сидел неподвижно вполоборота к Русину и, поглядывая на его летавший по бумаге палец, пытался скрыть удивление, какое вызывал в нем этот внезапно преобразившийся человек. Он терпеливо слушал подробный рассказ о состоянии работ и даже делал вид, что очень заинтересован красочной картиной будущего, нарисованной в нижнем углу плана: дома в «сыром» виде, дома готовые, но еще пустые, дома уже заселенные.

— А вот здесь новые котлованы, — торжественно сказал Русин.

— Ага, — поддакивал Кузьнар.

— Но будущее стройки вот где, — Русин положил пальцы на обширный белый участок, чуть тронутый голубоватым кружевным узором, контурами будущих кварталов. — Это еще только мысль, идея, видишь? — говорил он тихо, пододвигая план Кузьнару.

Кузьнар кивнул головой; да, человеческая мысль именно так должна выглядеть на плане.

Русин наконец умолк и некоторое время сидел, сгорбившись, потом выпрямился и заглянул Кузьнару в лицо.

— Значит, ты берешь на себя это дело, — промолвил он уже спокойнее. — Я поеду туда с тобой, потолкуем с людьми. — Он не сводил глаз с Кузьнара. — Выбери день.

Кузьнар повернулся к нему и стал доставать папиросу из лежавшей на столе пачки.

— Мысль хорошая, — он кивнул головой, — отличная мысль, Кароль. Можно будет поговорить об этом… — Он опасливо поднял брови. — Ну, скажем, этак через полгода.

— … Попросите его позвонить через час, — сказал Русин, отвечая на телефонный звонок. — Я занят.

Он положил трубку на аппарат и целую минуту не снимал с нее руки.

— Шутишь, — сказал он сурово.

Кузьнар и бровью не повел.

— Нет, это ты шутишь, Кароль.

— Я говорю совершенно серьезно: берись за эту работу.

— Шутишь, брат, шутишь. Тебе, может, кажется, что я — вольная птица? Как же, сижу себе на скамейке в Аллеях и кормлю воробьев! Хе-хе! «Возьмись за эту работу!» А свою кому передать прикажешь? Ты, верно, думаешь, что меня отпустят из транспортного? Как бы не так!

— Это мы уже уладили, — сказал Русин.

— Что уладили? Что уладили? — кипятился Кузьнар. — Что тут можно уладить, человече…

— А то, что тебя с транспорта отпустят.

Кузьнар оторопел. Он нерешительно поднял глаза и пытливо заглянул в широкое лицо Русина.

— Как же так?.. — пробормотал он.

— Все согласовано с товарищами из ЦК, — спокойно пояснил Русин.

У Кузьнара на верхней губе выступили капельки пота.

«Не отвертеться, значит!» — подумал он с ужасом и весь съежился, втянул голову в плечи.

— Помилуй! — сказал он глухо. — Да я же ничего в этом не смыслю. Ровно ничего! Ты им скажи, Кароль: Кузьнар не годится, это не его ума дело. Я забыл даже, на что похож угольник, а ты хочешь, чтобы я целый город выстроил! Так и скажи им, ладно?

Русин покачал головой:

— Нет, и не подумаю.

— Скажи, Кароль, скажи!

— Я тебе говорю: принимайся за эту работу, справишься.

— Вы бы лучше в генералы меня произвели — такой же из меня генерал, как строитель.

— Ты людей знаешь, вот что важно. И партия тебе поможет, Кузьнар. Вначале будет трудно, потом научишься.

— А если не научусь? — крикнул Кузьнар. — Тогда как? Кто я такой? Был когда-то подносчиком на постройках. А потом научился только класть кирпичи… Какой я строитель? Если я вам вместо домов нужники выстрою, тогда кто виноват будет? Я, не так ли?

— Ничего. Там есть специалисты, — настаивал Русин, нервно приглаживая свой хохолок. — Есть инспектора, строительное управление, инженеры, понимаешь? Ты будешь организатором и руководителем.

Снова затрещал телефон, но Русин не снял трубку.

— Чего вы от меня хотите? — сказал Кузьнар устало. — Оставили бы меня в покое, право… Я свое дело делаю, зачем же мне лезть в беду?

Русин перегнулся через стол и заглянул в лицо Кузьнару. У него снова покраснел нос.

— Да ты член партии или нет? — сказал он вполголоса.

Кузьнар молчал. Он вдруг почувствовал всю тяжесть своих пятидесяти лет, свои искалеченные суставы, натруженные кости. Может, Русин думает, что он еще тот Михал Кузьнар, которого он знал в предвоенные годы? Да, многое с тех пор переменилось. Пролетариат у власти… Строит социализм… Народная Польша… Партия… «Никогда я не отрывался от своего класса. Я — плоть от плоти его, человек с чистыми руками, хотя и черными, как мазовецкая земля. В лагере я этими руками поддерживал ослабевших. Знаешь ты, что такое конспирация в гитлеровском лагере? Спроси у тех товарищей, которые были там со мной. Спроси у них, изменял ли я своему классу? Когда я вступил в партию? Спроси у того мальчика-комсомольца с разбитой головой, который умирал у меня на руках в занавоженной землянке, далек ли я был тогда от партии. Эх, Русин, Русин! Мы пешком шли из лагеря домой в Варшаву, а ноги у нас были все в ранах… Пятеро в полосатых лагерных куртках!..»

— Кузьнар, — начал опять Русин после паузы. — Ты хорошенько подумай! Ведь строить будешь город для рабочих. Целый мир для тысяч людей. Жилищные корпуса, дворцы. Школу для детей рабочих. И ты еще раздумываешь? Удивляюсь тебе, Кузьнар! Ясли, детские сады, клубы, кинотеатры. Да, да, Михал, — и создать все это партия поручает тебе. Стадион!.. «Горпроект столицы» разрабатывает планы. Это будет не поселок, а чудо, понимаешь?.. Прачечные по последнему слову техники. Берись за это, говорю тебе. Ну?