Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

Тем временем Врангель закончил совещание и отпустил всех, попросив задержаться лишь Шатилова, Климовича и Перлофа. Некоторое время главнокомандующий мерил по диагонали посольский кабинет, стараясь не то успокоиться, не то нагнетая в себе злость и ярость. Положение становилось смешным, ибо никто уже не боялся своего начальника.

— Вы ждете еще кого-то, Петр Николаевич? — спросил Шатилов.

— Нет, нет! — Врангеля словно прорвало. — Я никого не жду! И ничего! Что ждать?! От кого?! От французов? От сподвижников? Когда обо мне писали что угодно, оскорбляли — меня и армию, — я молчал. Когда было совершено покушение, пошел ко дну «Лукулл» и только божье вмешательство спасло меня, — я тоже молчал. Генерал Слащев — подумать только! — переметнулся к большевикам. Что?! Опять молчать прикажете?! Доколе?! Эти страшные удары мы не вправе недооценивать. Надо принимать ответные меры! Надо действовать! Или демобилизоваться, разоружиться, разбежаться по городам и странам? Что вы скажете, господин Климович? Где наша хваленая разведка, где, черт возьми, ваши люди? Почему они не работают? Мы проигрываем противникам по всем статьям, господа. По дипломатической, военной, разведывательной. Ни к чертовой матери! Обстоятельства чрезвычайные. Прошу простить: отсюда и моя несдержанность. — Он прошел к столу и сел. — Я считаю ее допустимой. Павел Николаевич долго отсутствовал, — милостиво продолжил Врангель, еще более усмиряя себя. Он не кричал уже и не бегал. — Так что вам речь держать, Евгений Константинович.

— Обстановка напряженная, ваше высокопревосходительство, — начал Климович, придав лицу значительность и озабоченность. — Севрский договор, поставивший на колени Турцию и родивший Кемаля-пашу; четкая позиция Великобритании и колебания Франции, ищущей контактов с кемалистами, — с одной стороны. С другой — интересы Греции, Италии, Болгарии; происки России, открыто поддерживающей Кемаля, заключившей по указанию Ленина мирный договор с Ангорой и...

— Увольте, Евгений Константинович! Переходите к делу, если это вас не затруднит, — оборвал Врангель.

— Я уже перешел к делу, ваше высокопревосходительство, — спокойно парировал Климович. — И я прошу дать мне возможность.

— Много разговоров! — перебил Врангель. — Говорим, говорим, говорим! А дело? Где дело, Климович?

— И все же я прошу, — твердо продолжил Климович, — дать мне возможность подвести некоторые итоги деятельности своего отдела. Весьма затрудненного в средствах. Однако несомненно...

— Несомненно одно: вы проморгали Слащева. Вы!

— Должен отметить, генерал Слащев перед отъездом беседовал с капитаном Уокером — офицером контрразведки английского генштаба. По сообщению Уокера ничто не предвещало этот отъезд.

— Отъезд предвещало его знакомство с неким матросом, большевистским эмиссаром, одним из тех, кто действует у вас под носом.

— Отряд французской полиции оцепил дачу Слащева, там всю ночь шел обыск, также не давший никаких разъяснений поступку...

— К черту французов! Пора жить своим умом.

— Я просил бы, ваше высокопревосходительство...

— Простите, генерал! — Врангель поднялся. — Не считаю возможным вас задерживать. Соображения по поводу деятельности вашего отдела, которую я приравниваю к нулю, прошу представить мне. Честь имею! — Это был прямой вызов. Пожалуй, несколько преждевременный: бывший начальник департамента российской полиции обладал еще реальной силой и не прощал таких обид.

Климович, поклонившись, вышел. Врангель, проводив его бешеным взглядом, прошелся вдоль кабинета. Странно, теперь он испытывал облегчение. Опрометчиво выгнав полицейского и сознавая, что поторопился, он почувствовал вдруг освобождение от страха, связанного с Климовичем еще со времен Крыма, точно теперь, против всякой логики, Климович становился неопасен.

— Ну зачем же так, Петр Николаевич? — спросил Шатилов.

— Я обязан крепко держать вожжи, Павлуша. — Врангель прошел за стол, добавил: — Знаю, что творю, поверь. — Сел, сурово спросил фон Перлофа: — Можете передать суть информации Климовича?

— Деятельность отдела шла в нескольких направлениях. Первое — эмигрантские группы. Тут определенный успех: Климовичу удалось внедриться, он может оказывать косвенное влияние на некоторые круги...

Какие?! — живо поинтересовался Врангель. Нервы у него сдавали, не выдерживали напряжения последнего месяца — начавшейся эвакуации воинских частей, торговли с болгарами за каждого солдата, уговоров царя Александра, находившегося под влиянием и французов, и греков, и итальянцев, и собственного окружения, колеблющегося, слабого, легко отказывающегося от своих обещаний.

— Монархические, — ответил фон Перлоф. — Местные, белградские и берлинские. Вторая линия — союзники. Тут успехи невелики. Установлена связь с Интеллиджснс сервис — скорее дипломатическая, нежели рабочая. Да и в том заслуга англичан. Они ищут человека около Климовича, сам он для них фигура одиозная и очень заметная. С французами лишь официальные связи и обязательство сотрудничать, никого ни к чему не обязывающее (Перлофу захотелось козырнуть своей игрой с французами, но он сдержал себя).

— Ясно, союзники не берут его в игру! — воскликнул Врангель. — Ну, а большевики, большевики?!

— Здесь Евгений Константинович по-прежнему разрабатывает ложные версии. Он не на правильном пути — кинул все силы на торговцев, которых считает агентурой красных.

— И пока он гоняется за призраками, их диверсанты гонятся за мной и топят «Лукулл»! А ведь этот жандарм стоит мне денег — и немалых. Полк можно содержать! У вас точные сведения?

— Абсолютно точные, ваше высокопревосходительство.

— Через этого, бывшего осведомителя из Парижа? Как его?

— Именно, — подхватил контрразведчик, не желающий произносить фамилию перевербованного им человека. — Считаю возможным поощрить его.

— Поощряйте, поощряйте, генерал! Надо повсюду иметь нужных людей. Ну, а о своей деятельности что вы скажете? Что Кутепов?

— Ждет отплытия в Болгарию, военной и политической самостоятельности. Мой человек «освещает» каждый его шаг. Я знаю даже, что было вчера на ужин у Александра Павловича.

— Браво! — Врангель с торжеством посмотрел на Шатилова.

Начальник штаба, откровенно скучая, не то рассматривал какой-то документ, не то подремывал. Врангель, негодуя, отвернулся, но от замечаний воздержался: мало того, что он отослал Климовича, не хватало еще поругаться с «Павлушей». Врангель сделал знак Перлофу: «продолжайте», но опять взглянул на Шатилова.

— Хочу добавить, ваше высокопревосходительство, — вкрадчиво произнес фон Перлоф и от нетерпения дзенькнул шпорой. Врангель милостиво кивнул, и контрразведчик, приберегший важное для себя сообщение напоследок, сказал: — «Внутренняя линия» начала действовать в двух направлениях: в местном, так сказать, и зарубежном. В Константинополе организовано частное розыскное бюро. По роду своих обязанностей оно призвано открыто следить за всеми и за каждым русским — при необходимости. В нашу сеть обязательно попадет либо красный агент, либо лицо, с ним связанное. Оно и даст возможность ухватить нитку. И — второе. Ленин затрачивает много сил, дабы поддержать Мустафу Кемаля. Большевики, придавая этому огромное значение, называют свои действия «помощь турецкой революции». Заключен Московский договор. В Ангору вот-вот должна отправиться миссия во главе с Фрунзе.