Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

...26 января в десять тридцать утра Кутепов вышел из своей квартиры на рю Русселе 26, чтобы посетить церковь Галлиполийского союза. Генерал обещал жене вернуться к часу пополудни. Он был всегда чрезвычайно точен. Лидия Давыдовна за долгие годы совместной жизни уяснила это достаточно. Генерал не вернулся ни к обеду, ни позднее. Он исчез. Самым таинственным образом, среди бела дня, в центре французской столицы. Участник двух войн, боевой офицер, кавалер нескольких орденов, он с некоторой бравадой демонстративно отказался от телохранителей, даже зная, что за ним следят многочисленные недруги. Его поездки по Балканским странам были всем известны и даже поездки в Финляндию не скрывались, а ведь тогда он находился всего на расстоянии винтовочного выстрела от советского часового.

И вдруг — это исчезновение. Похищение генерала яри свете дня, в центре Парижа, и ни одного сколько-нибудь стоящего свидетеля этого события! Это была выверенная акция советской разведки. То, что похищение генерала проводилось на территории иностранного государства, по тем временам во внимание не принималось. Тем более, что свидетели не предусматривались и их не оказалось.

Среди немногих, кто заранее знал об этом событии, был и один из героев этой книги. Представитель закордонного отдела ИНО ОГПУ Шаброль четко выполнил задание центра.

...Кутепов спокойно направлялся на встречу, как он полагал, с представителями немецкого Генштаба, которых уже знал по предыдущим контактам в Берлине и Хельсинки. На самом деле они не являлись ни немцами, ни генштабистами. Один представлял Коминтерн, другой ведомство Шаброля и был его подчиненным. По паспортам они значились в Париже как австриец Шосель и эльзасец Лаутен Шреген. Немцы после Версаля еще не имели права ни на воинские формирования и, тем более, на разведку и генштаб. Отсюда и понятная Кутепову их таинственность, стремление к конспирации, необходимое, впрочем, для каждой из сторон.

Кутепов нес на встречу отчет о пятилетней деятельности Воинского союза: документы, списки агентов, проходы через «окна», в которые они засылались. Имелась тут и определенная опасность, конечно. Кутепов был совсем один, без охраны. И это оговорили заранее. Отчет обменивался на гарантии будущих больших и совершенно секретных денежных субсидий в пользу Союза. Немцы обещали гораздо больше французов и поляков, «Дезьем бюро» и «Дефензива» скупились, не говоря уж об англичанах, известных своей расчетливостью. В кутеповском отчете РОВСа, среди прочего, поименно назывались и те русские офицеры, которые с его помощью и по его приказу были переданы (для видимости — перевербованы) европейским разведкам для работы против Советов. Внедрение русского человека в родную ему русскую среду отличалось большой простотой и легкостью. Это понимали обе договаривающиеся стороны. В обмен на отчет Кутепов должен был получить наиподробнейшую расписку, в которой, как в союзном договоре, перечислялись постатейно все обязанности и права обеих сторон...

Как было уговорено при последней, прикидочной встрече, Александр Павлович, неторопливо пройдя вдоль квартала до угла, отпустил дожидающегося его офицера-таксиста. На этот раз офицер был из дроздовцев. Кутепов обладал цепкой памятью на лица, и этот офицер из окружения генерала Туркула — с утиным носом и скошенным лихим сабельным ударом подбородком — запомнился Александру Павловичу... Не оглядываясь и не убыстряя шаги, Кутепов сделал знак, отпуская таксера, и вернулся к входу в свою квартиру на противоположном углу квартала, где пересекались улица Русселе и переулок, выходящий на бульвар Удино. Тут его уже ожидали два автомобиля. Зеленое такси и большой красный «Делаж», из которого вышел человек в форме полицейского — их человек — и, поклонившись генералу, предупредительно раскрыл перед ним дверь. Все его действия были предусмотрены. Последовательное исполнение их являлось знаком, что все идет по плану и операцию надлежит продолжать.

Кутепов, согнувшись, ловко полез на заднее сидение. Полицейский занял место рядом с шофером, затянутым в кожу. Обе машины тронулись, проехали не торопясь мимо госпиталя Святого Иоанна, свернули по безлюдной в этот ранний час улице Русселе к Монпарнасу. Здесь в небольшом ресторане и должен был произойти обмен документами и подписание дополнительного соглашения, каждый параграф которого был уже оговорен. «Все же немцы — отличные мастера конспирации, — подумал удовлетворенно Кутепов. — Этого у них не отнимешь. Учиться надо!»

Откинувшись на мягкие подушки, он неприязненно поглядывал на заполняющиеся людьми парижские улицы. Столица Франции всегда не нравилась генералу, казалась средоточием неуправляемого вольнодумства, пороков и анархии. Если бы не штаб РОВСа, расположившийся здесь по распоряжению великого князя Николая Николаевича и генерала Врангеля, Кутепов давно приказал бы перебазировать штаб в Берлин, где все сильнее давал о себе знать боевой дух возрождающейся нации, армии и консолидации всех правых сил. Кутепову гораздо ближе были идеи арийской воинственной нации, ее требование скорейшего пересмотра ненавистного Версальского договора. Кутепов вообще считал, что следует поставить на Германию, единолично и вовремя вступить в секретный контакт с се представителями.

На окраине Парижа, на пустынной нормандской дороге, машины остановились, и в салон к генералу быстро пересели оба немца...

Далее о пути следования двух автомашин ничего достоверно неизвестно. Сведения тех дней в газетах были самые противоречивые: то машины были замечены на дороге Нормандии и якобы следовали к побережью. То какие-то «очевидцы» вспоминали советский корабль, стоявший на рейде в Гавре и внезапно покинувший порт после того, как принял на борт подозрительный груз — тяжелый продолговатый ящик, завернутый в мешковину. Следствию этих сведений было явно недостаточно [1] В некоторых современных рассказах о похищении Кутепова есть ссылки на показания безымянных свидетелей, которые якобы своими глазами видели, как двое, схватив русского генерала за руки, несмотря на сопротивление, сумели лишь с помощью «полицейского» затащить Кутепова в автомобиль марки «Делаж» (называется почему-то и «Альфа-Ромео» серо-зеленого цвета). Еще одна свидетельница на мосту Альма, где образовалась автомобильная пробка, сумела разглядеть, как один из пассажиров закрывает лицо своего соседа носовым платком. На ее вопрос «полицейский» из машины поспешил объяснить: их товарищ попал в дорожное происшествие, ему придавило ноги, и теперь ему дают подышать эфиром, который, как известно, притупляет боль... Странно, никто из названных свидетелей ни разу не вызывался в суд и полиция не дала себе труда установить, а случались ли автокатастрофы на мосту Альма в тот час? На суде официально допрашивался лишь один случайный свидетель — санитар, вышедший покурить к окну второго этажа госпиталя Святого Иоанна. Он вызывался в судебное заседание, был допрошен по правилам и заявил; человек в темном пальто и фетровой шляпе сам, без всякой помощи извне, сел в машину, дверь которой ему предупредительно отворили изнутри. Фамилия санитара (а вернее, уборщика клиники) — Огюст Стемнец. (Здесь и далее прим. автора). .