Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

...Шаброль появился, как всегда, элегантный, и Венделовский с усмешкой подумал, что уж Роллану Шабролю не пришлось заново приобретать гардероб, чтобы естественно вписаться в толпу праздных жуиров.

Они сердечно обнялись, но разговор провели короткий и деловой. Венделовский сообщил, как найти виллу «Финк», где Шаброля ждет апартамент. Роллан проинформировал, что в Карловых Варах кроме него — Монкевиц, вызванный «Центром» вопреки его советам. Чья это была воля, пока судить трудно, может быть, кому-нибудь из начальства захотелось лично познакомиться с информатором-двойником.

К последнему разговору в Париже не возвращались, после него у каждого осталось тяжелое впечатление и подавляемое чувство страха: вроде бы каждый из них был уверен в другом, но не слишком ли откровенны они были друг с другом?

Разошлись, чтоб встретиться через час на вилле: Шаброль должен был подкатить на авто, чтобы окончательно заверить хозяйку дома в широких средствах, которыми располагают ее временные жильцы.

И вечером, вальяжно расположившись в старых мягких креслах, по-немецки аккуратно украшенных белоснежными подголовниками на спинках, уже разговаривали по-другому, обстоятельно и неторопливо.

Беспокойство Шаброля вызывало поведение Монкевица. Добравшись до Карловых Вар вместе, они расстались ненадолго: Шаброль спешил на встречу с Венделовским, Монкевиц оставался ждать его в вокзальном ресторане. Заехав за ним по дороге на виллу «Финк»,

Шаброль застал пустой столик, за которым совсем недавно оставался Монкевиц. Услужливый официант объявил, что «пан расплатился и быстро ушел». Куда? Быть может, кто-нибудь еще ждал его в Карловых Варах?

— Отвратный тип этот Монкевиц! — поморщился Шаброль. — Но с кем только не приходится иметь дело, тут уж не выбираешь. Хотя в Марселе он был послушен, никаких контактов не искал. Впрочем, дважды он ловко увернулся от меня. Однажды вечером в кабаре. И второй раз «ушел», можно сказать, легально — пошел копаться в книжном развале. И любое алиби у него всегда в кармане. Смотрит на тебя преданными глазами и... врет. От книг его приходится оттаскивать... — Шаброль ударил себя кулаком по лбу, вскочил. — А я идиот, старый идиот! Пора уходить на пенсию. Вполне можно было предположить, что среди старых книг, в оговоренной заранее, есть для него «ниточка» и какое-то задание. Но это дело прошлое. Гораздо важнее знать, где он сейчас.

Венделовский невесело усмехнулся:

— Хорошо мы будем выглядеть в глазах инспектора; которого ждем. Сотрудника потеряли... Пожалуй, по выговору для начала мы уже заработали.

— Ну, это зависит от того, кто приедет. Вот если бы Артузов, ему можно все объяснить по-человечески. Он поймет.

— Это было бы замечательно, но верить боюсь. А, увидеться с Артуром Христиановичем было бы славно... Это настоящий человек.

— Боюсь, что разочарую тебя, друг, но по моим каналам надвигается на вас для строгого инструктажа и инспекции некий Деревянко. Он из руководства разведупра РККА. Фигура значительная по должности, но явно с недостаточным опытом закордонной работы. Уж как он с нами тут разбираться будет — бог весть. Хорошего не жду. Зря я в шифровке ссылался на Монкевица...

«Чудеса» начались со следующего утра. Ожидая появления инспектора, Шаброль и Венделовский вдруг увидели у входа в дом... Монкевица, спокойно разглядывающего название виллы и номер дома.

Полковник держался вполне уверенно и ни в какие объяснения не вступал.

Самое удивительное заключалось в том, что его прислал приехавший из Москвы Деревянко. Шабролю и Венделовскому велено было передать, что свидание с приехавшим состоится не на вилле, а в «Империале», в № 333, куда им надлежит явиться к определенному часу.

Сделав это сообщение, Монкевиц так и не заходя в дом, быстро повернулся и ушел.

Для Шаброля и Венделовского все это было громом среди ясного неба. Такого еще в их практике не случалось. Нарушая все правила конспирации, не принимая во внимание субординацию, без согласования с ними «Центр» меняет план, выводит из-под контроля их информатора, дает ему автономные задания...

Приняв необходимые меры предосторожности (не исключалась провокация, попытка Монкевица «сдать» их все тем же «эльзасцам»), Шаброль и Венделовский к назначенному часу явились в «Империал». Огромный холл отеля был полон — жизнь кипела здесь, как во всех уголках курорта в разгар сезона.

Едва они вошли, как из толпы вынырнул Монкевиц и передал новое распоряжение: «Венделовский ждет внизу, ему уже заказана чашка кофе и газета, а Шаброль первым идет к начальству».

Роли поменялись — Монкевицу приказано пасти «0135», что он и делал с видимым удовольствием.

За письменным столом шикарного апартамента, выдержанного в белых тонах, сидел, утонув в громадном кресле, небольшой человек с маленьким, спеченным лицом, высоким лбом и скошенным широким подбородком. Взгляд его темных, очень ярких глаз был пронзительно острым. Этот взгляд лишь на мгновение полоснул Шаброля, и, пожевывая тонкими губами, человек снова уткнулся в бумаги, которые лежали на столе. Длинные, тонкие и подвижные пальцы человека писали и зачеркивали что-то на листе прекрасной твердой бумаги с гербом отеля «Империал».

Шаброль ждал. Человек аккуратно свинтил паркеровекую ручку, положил в стол и встал. Рядом с громоздкой мебелью номера он казался еще костлявей. Молча, переступая с носков на пятки, он покачиваясь, рассматривал «Доктора». Шаброль первым нарушил молчание. Он назвал пароль и получил отзыв, предъявил свою парижскую фотографию — на фоне Триумфальных ворот, порванную пополам. И только после этого ему была протянута сухая горячая рука.

Жестом Деревянко пригласил Шаброля сесть возле письменного стола.

— У вас есть доклад, записка, отдельные зашифрованные заметки? — поинтересовался хозяин и, видно, вспомнив, представился. — Иван Матвеевич Деревянко. Со встречей и знакомством. Не желаете отметить?

Он двинулся, было, к маленькому столику, уставленному бутылками и чистыми бокалами. Шаброль пожал плечами:

— Простите, Иван Матвеевич. Я за кордоном более пятнадцати лет. Наработались какие-то правила. Привык, знаете ли. И от других того же жду.

— Ну-те, ну-те, — хмыкнул Деревянко неубежденно и глаза подо лбом угрожающе блеснули. — Расскажите, чего от меня ждете. Я тут еще с вашими порядками не разобрался.

Шаброль пояснил, что на любую координационную встречу, инструктаж или разбор операции письменные материалы они запретили друг другу приносить лет еще десять назад. Вызываются только самые необходимые сотрудники, «завязанные» на этом деле — никого лишних. А уж отмечать встречи, проводы или победы запрещено навсегда и нарушение жестко карается. В первый раз замечание, затем и увольнение из органов.