Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

— Входи! — раздался начальственный басок. Сопровождающий отступил, и Альберт увидел за столом старого знакомого: Иван Матвеевич Деревянко был перед ним собственной персоной.

Деревянко оставил машинку, предварительно закрыв ее футляром с замком, заставил себя улыбнуться и, поднявшись из-за стола, представился: Деревянко. Венделовскому оставалось только принять тон, предложенный Деревянко. Человек этот распространял вокруг себя особую атмосферу слепой необходимости подчиняться ему, не возражать, принимать без колебаний каждую его команду, каждое слово. — Расскажите, как ехали, подробно, — приказал он. Альберт принялся перечислять пункты следования, условия поездки, но не упомянул о встрече с Шабролем. Деревянко смотрел мимо Альберта, но внимательно слушал его. И как только прибывший замолчал на мгновение, тотчас раздалось. — Продолжайте, товарищ, продолжайте! — Он достал из стола папку, на которой Альберт заметил надпись «Личное дело», раскрыл ее и погрузился в изучение, глядя одновременно и на Венделовского и задавая ему вопросы. Закрыл палку, удовлетворенно сказал. — Объективка оставлена хорошо, лаконично. Товарищи справляются хорошо. — Он сунул папочку обратно в стол, и Альберт успел заметить там еще несколько таких же. По-видимому, на тех, кто приехал с ним.

Теперь непосредственно о вашей работе. Первое задание. Дело для вас, считаю, чепуховое. Появился, понимаете, у нас тут некий генерал-майор Николай Шинкаренко, любимец белой гвардии, обосновавшийся во Франции. Полюбуйтесь, — он достал из ящика стола фотографию и положил ее между собой и Венделовским. — Артиллерист в прошлом, понимаешь ли. Теперь перековал мечи на орала — писателем стал, наподобие нашего Кольцова. Ряд книг выпустил, другие — вот сообщают — готовит. Он вербует бывших русских офицеров для армии Франко. Очень популярен среди русской эмигрантской молодежи. Короче, его необходимо взять и обезвредить.

— Я должен его убить? — выпрямившись, спросил Венделовский.

— Скор ты на руку, как я погляжу, — строго оборвал его Деревянко. — Я что сказал? Взять и обезвредить! Ты возьми, а потом последует новая команда, ясно?

— Ясно, — ответил Альберт. Задание его не устраивало и он сразу стал думать, как уйти от него. Следует просмотреть книги Шинкаренко, что ли. И найти русских, приехавших сюда воевать на стороне Франко, попытаться завязать с ними знакомство. На это надо время. Он так и доложил. И только после этого Деревянко поинтересовался, где разместилась группа Венделовского, посоветовал выделить двух человек для постоянной связи с его штабом.

— На все про все даю неделю. Как ты там у нас числишься? По нашему псевдониму? (сказал «псевдоним» и заулыбался, ощерив неровные зубы: думал, смешно). Небось «коменданте Педро»? Не угадал? Ну, все равно, для моего отдела ты будешь Педро.

— Я уже докладывал вам — Доминго Лопес. Так. Нарушение ничем не оправдано.

— Уступаю. Цени. Можешь идти. Жду с планом операции через три дня, в это время. Все! Желаю успеха.

Венделовский еле сдержался. Прав был «Доктор», которому пришлось работать с этим безграмотным чудовищем, самоуверенным и ограниченным, и которому поручили руководить в воюющей Испании спецгруппами и отрядами. Такие люди способны провалить все. Учет и анализ обстановки для них — китайская грамота. Однако приходится ему подчиняться.

Постепенно Альберт сформировал группу, в которой доверял каждому, как себе. Заместителем его стал Гарона Рика или «черный» Рика, потому что был еще «рыжий» Рика. Вторым заместителем — русский взрывник Павел Кораблев (Пабло) — специалист по взрывам дорог и мостов. Они готовились по-настоящему воевать с фашистами, а начать надо было с привычной уже для Венделовского истории, с похищения.

Альберт хотел действовать наверняка, учитывая каждую мелочь. Оказалось, что Шинкаренко после ранения (он горделиво сообщал в какой-то газетке: «Я ранен шестой раз») находится в госпитале, лежит в отдельной палате. Как выздоравливающему ему разрешили прогулки...

По предложению Альберта было решено брать Шинкаренко во дворе госпиталя во время вечерней прогулки. Силу не применять: Деревянко желал получить врага целым и невредимым.

Венделовский собирался утром доложить Деревянко о выполнении задания, когда в его комнату ворвался рыжий Рика и, пересыпая свою речь проклятиями, признался, что «проворонил бланко генерала руссо» — белого русского генерала.

Шинкаренко был выкраден точно по плану и доставлен в одно из подвальных помещений гостиницы, где жили люди «коменданте» Доминго. После полной фляжки вина Рика не заметил, как задремал около связанного генерала. Да, видно, и связан был Шинкаренко плохо. Он чуть не задушил Рику, когда своей же веревкой стянул ему за спиной руки и ноги вместе. Освободили товарищи, пришедшие сменить Рику на посту. За ночь Шинкаренко, конечно, успел уйти далеко.

Рассказывая Деревянко о своей неудаче, Венделовский готовился к громоподобному разносу, крикам и угрозам, но неожиданно его доклад вызвал у начальника издевательскую ухмылку:

— Чего-то растерял ты свою квалификацию в Испании, товарищ Лопес. Во Франции у тебя лучше получалось. А может, сам помог Шинкаренко сбежать, может, по Парижу были знакомы?

— Как вам могло такое в голову прийти, товарищ начальник? Вы серьезно?

— Да нет, шучу, конечно. — Деревянко ощерился, но улыбка получилась злобной. — Начинаешь с неудачи, так и запишем... Посмотрим, как дальше дело пойдет...

К огромной радости Венделовского, Деревянко не привлекал его больше к выполнению подобных «спецзаданий».

Посетовав на то, что в его группе маловато русских, «все больше какой-то пестрый интернационал», Деревянко не мешал выполнять простые боевые задания.

Кончился для Венделовского этот незримый фронт — маскировки, «легенды», вечное ощущение тревоги и скрытой опасности.

Товарищам было все известно про него. «Русский из Москвы» — испанское имя было лишь паролем, не более. Притворяться испанцем ему не было нужды. И это было самым прекраслым — можно было быть самим собой.

Боевые задания следовали одно за другим. Команда из штаба требовала подорвать каменный мост через реку Тахо. На это ушло четыре дня. Потом они минировали дорогу, чтобы задержать продвижение колонны танков, орудий и грузовиков с марокканской пехотой. Два дня защищали небольшую высотку от фашистского отряда. Фашисты лезли со всех сторон по склонам, как большие муравьи, голые по пояс, кричали дотемна пьяными голосами: «Вина, фаланхе эспаньола!» Еле отбились от них гранатами. Двое погибли. Их тела тащили за собой в деревушку, куда спустились после боя. Опасались, что встретят фалангистов, с которыми сражались вчера, но застали свежее подкрепление и общее веселье. Оно угасло ненадолго, пока хоронили товарищей, потом вспыхнуло снова. За двое суток проголодались, ели с аппетитом омлет с сыром, свежий хлеб. Тут разыскал его Пабло — Павел Кораблев, сообщил: «Ему передали, что восточнее Сарагосы тяжело ранен полковник Хименес. Он оказался русским. В полевом госпитале старался что-то объяснить врачам по-русски, но никто не мог его понять. Тебя требуют в штаб Доминико. Поедешь в Сарагосу».