Генри Хаггард - Она и Аллан

— Я спросил его сердито:

— Почему тебе нравится дурачить меня, Зикали, такими историями? Если в этом есть хоть капля правды, покажи мне, где живет женщина, которую зовут Королева, и как мне попасть к ней.

Старый мудрец взял ассегай, который предлагал мне, и его лезвием выгреб пепел из огня, горевшего перед нами. Проделывая все это, он рассказывал, может, для того, чтобы отвлечь мое внимание, о некоем белом человеке, которого я встречу в пути, и о своих делах, ни одно из которых не интересовало меня в тот момент. Пепел он разбросал прямо перед собой ровным слоем и нарисовал карту кончиком этого ассегая — с реками, кустарниками и лесами, проведя плавные линии для обозначения воды и болот и насыпав маленькие кучки, обозначающие мощные холмы.

Когда он закончил, то обошел со мной вокруг костра, чтобы я изучил нарисованную картину, а в самом конце провел борозду кончиком ассегая, чтобы показать реку, и собрал пепел в кучку на северном конце, чтобы обозначить большую гору.

— Смотри хорошенько, Макумазан, — сказал он, — и запоминай, потому что, если ты начнешь путешествие и забудешь эту карту, ты умрешь. Я сделаю так, что карта останется в твоей голове.

Внезапно он собрал весь пепел в руки и бросил мне в лицо, что-то повторяя про себя и громко добавляя:

— Теперь ты запомнишь.

— Конечно, запомню, — откашлялся я. — И прошу тебя — больше не повторяй подобных штучек.

По правде говоря, какой бы ни была причина, я никогда не забуду ни одной детали этой замысловатой карты.

— Эта большая река — Замбези, очевидно, — предположил я, — и если гора твоей Королевы так далеко, как я могу попасть туда один?

— Я не знаю, Макумазан, ты должен найти себе спутников. По крайней мере я знаю, что в старые времена люди посещали это место, поскольку раньше там стоял огромный город, который был сердцем могущественной империи.

Тут я насторожился, потому что, хотя и не верил в историю Зикали о прекрасной Королеве, всегда интересовался древними цивилизациями. А еще я знал, что у этого старого мудреца были обширные познания, хотя он и пренебрегал ими, и я не думал, что он будет меня обманывать в таких делах. По правде говоря, у меня были мысли при первой же возможности предпринять такое путешествие.

— Зикали, как люди добирались в этот город?

— Макумазан, я думаю, что морем, но мне кажется, что ты должен быть мудрей и выбрать другую дорогу, потому что морем сейчас трудно плыть и на суше тебе будет безопасней.

— Зикали, ты хочешь, чтобы я отправился в это путешествие. Почему? Я знаю, что ты никогда ничего не делаешь просто так.

— О, Макумазан, ты видишь глубже, чем все остальные. Да, я хочу, чтобы ты пошел туда, по трем причинам. Первая — ты сможешь успокоить свою душу в определенных вопросах, и я помогу тебе сделать это. Во-вторых, я хочу сам себя успокоить. А в-третьих, потому что я знаю, что ты вернешься из этого путешествия целым и невредимым и поведаешь мне о том, что случится в будущем. Я не буду рассказывать тебе всю историю, кроме того, что тебе действительно необходимо остаться в живых.

— Понятно. Так чего ты хочешь?

— Много чего. Но, в основном, две вещи, потому что с остальным я не буду тебя беспокоить. Во-первых, я хотел бы знать, были ли мои сны об этой прекрасной белой колдунье или ведьме больше, чем сны. И еще я хочу знать, исполнятся ли некоторые мои планы.

— Какие планы, Зикали, и как результаты моего длительного путешествия помогут ответить на твои вопросы?

— Ты хорошо знаешь, Макумазан, что эти планы связаны со свержением королевского дома, который действует все губительнее для окружающих. А твое путешествие сможет помочь мне. Ты пообещаешь мне спросить Королеву, будет ли Зикали, Открыватель Дорог, на коне или будет сброшен с него.

— Если ты так хорошо знаком с Королевой, почему же сам не спросишь ее?

— Спросить — одно. Получить ответ — другое. Я спрашивал в ночные часы, ответ был коротким:

«Приходи сюда, и, может быть, я скажу тебе».

«Королева, — ответил я, — как я могу воплотиться в духе, в котором древний карлик едва ли может подняться на ноги?»

«Тогда отправь гонца, мудрец, только убедись, что у него белая кожа, потому что черных воинов я видела предостаточно. Одень на него какой-нибудь знак, что он пришел именно от тебя, и расскажи мне об этом в своем сне. Кроме того, сделай так, чтобы этот знак имел магическую силу, которая защитила бы его в пути».

Вот такой ответ, Макумазан, приходил ко мне в моих снах.

— Какой же знак ты мне дашь?

Он порылся в своем одеянии и вытащил оттуда кусок слоновой кости размером с шахматную фигурку с отверстием, в которое был вдет шнурок из волоса слоновьего хвоста коричневого цвета. Мудрец подышал на него, пошептал над ним и протянул мне.

Я взял талисман, подержал его на свету, чтобы осмотреть, и вернул несколько небрежно, так что чуть его не уронил. Я не знаю, почему, но что-то остановило меня. Зикали заворчал:

— Осторожно, Макумазан. Я уже не так молод, чтобы копаться в земле.

— Что ты имеешь в виду? — Я посмотрел на вещицу, которая была похожа на самого карлика, когда он возник передо мной, склонившись к земле. Там были большие глаза, огромная голова, похожая на жабью, длинные волосы...

— Неплохая вещичка, а? Я умею их делать, ты знаешь, поэтому могу оценить резную фигурку.

— Да, я знаю, — ответил я, потому что помнил о другой статуэтке, которую он дал мне на следующий день после смерти той, кто была ее моделью. — Но что это за вещь?

— Макумазан, это пришло ко мне сквозь века. Ты, может быть, слышал, что все великие колдуны перед смертью передают свои знания другому знахарю или духу, который остается на земле, так что ничего не может быть утеряно, даже малая часть знаний. Таким образом, они передают свою силу тому, кто остался.

Слушая карлика, я вспомнил о старых египтянах и их статуях Ка [9] В египетской мифологии одна из душ-сущностей человека. В «Текстах пирамид» Ка присущ только фараону и связан с идеей его божественного происхождения и могущества. В конце Древнего царства складывается представление о Ка как о двойнике каждого человека, рождающемся вместе с ним и определяющем его судьбу. Ка изображается в виде человека, на голове которого находятся поднятые согнутые в локтях руки. , о которых я читал. Эти статуи ставили на могилы ушедших, и те наделялись такой властью, которая не снилась им при жизни. Но ничего этого я Зикали не сказал, думая, что придется слишком много объяснять, хотя мне казалось, что он и сам все понимает.

— Когда этот талисман висит у тебя над сердцем, помни, что ты должен все время носить его, он даст тебе силу Зикали. Твоя мысль будет его мыслью. Мудрость будет его мудростью. Он будет на твоей стороне и будет охранять тебя от опасности. На севере и юге, на западе и востоке этот образ известен всем зулусам, они будут подчиняться тебе и слушаться тебя, открывая дорогу тому, кто носит знак Открывателя Дорог.