Генри Хаггард - Она и Аллан

— Как это называется? — спросил я у Ханса, указывая на этот странный холм, сияющий в отражении злого закатного солнца, которое садилось между штормовых облаков и делало этот образ еще более зловещим.

— Это Ведьмина гора, баас, где вождь Умслопогаас и его кровный брат охотились на волков. Там обитают привидения, а в пещере на вершине горы лежат кости Нады-Лилии, самой прекрасной женщины, чье имя звучит, как песня. Ее любил Умслопогаас [14] Об истории Нады и Умслопогааса смотрите роман «Нада». — Примеч. авт. .

— Ерунда, — сказал я, хотя слышал кое-что об этой истории и помнил, что Зикали, упоминая Наду, сравнивал ее красоту с красотой женщины, которую я знал когда-то.

— Где живет вождь Умслопогаас? — спросил я.

— Они говорят, что его город вон там, на равнине, баас. Он называется Место Топора, его окружает река, а его племя — это люди Топора. Это сильные люди, и вся страна вокруг не населена никем, потому что Умслопогаас очистил эти земли от племен, которые раньше жили на ней, сначала при помощи волков, потом — посредством войны. Он такой сильный воин и настолько свиреп в бою, что даже сам Чака боялся его. Говорят, что он убил Дингаана из-за Нады. Кетчвайо, нынешний король, тоже оставил его в покое, и тот не платит ему дани.

Пока я собирался спросить Ханса, откуда у него такая информация, внезапно раздались какие-то звуки. Подняв голову, я увидел трех высоких мужчин в одежде гонцов. Они быстро приближались к нам.

— Это люди из племени Топора, — сказал Ханс и стремительно метнулся к фургону.

Я не мог это сделать, поскольку поспешное бегство грозило потерей достоинства. Хотя я и предпочел бы, чтобы мое ружье было со мной, я остался сидеть на скамейке и пытался зажечь свою трубку, не обращая ни малейшего внимания на трех грозно выглядевших парней.

Эти люди, у которых вместо ассегаев были в руках топоры, подбежали прямо ко мне с их оружием, поднятым над головой таким образом, что любой, человек, не знакомый с привычками зулусов старой школы, мог бы подумать, что они намереваются совершить убийство.

Однако, как я и ожидал, они внезапно остановились в шести футах от меня и встали, как статуи. Я продолжал разжигать трубку, как будто вовсе не видел их, и, выдержав положенную паузу, поднял голову и уставился на них, притворившись равнодушным.

Затем достал из кармана небольшую книгу — это был экземпляр моих любимых легенд Инголдзби — и принялся читать.

Тот абзац в книге, где «топор» был заменен на «нож», был вполне подходящим. Это была «История няньки»: «О, что же это — видеть и знать, что простой нож в руке врага, без надежды на сопротивление или отражение удара!»

Трое с топорами стояли, пораженные, лишившись дара речи. Наконец тот, что был посередине, спросил:

— Эй, белый человек, ты слепой?

— Нет, чернокожий приятель, — ответил я, — но я близорук. Не будешь ли ты так добр повернуться лицом к свету?

Эта фраза настолько изумила их, что все трое отошли на несколько шагов назад.

Тогда я стал читать дальше: «Понятно, что жизнь никогда не вернется в убитое тело, если нож прошел по его венам».

В моем положении это уже был намек, поэтому я закрыл книгу и встал.

— Если вы бродяги и ищете еду, что заметно по вашей худобе, мне очень жаль, что у нас мало мяса, хотя мои слуги дадут вам все, что можно.

— О, — произнес один из них, — он назвал нас бродягами! Это или очень великий человек, или безумец!

— Вы правы, я великий человек, — ответил я, зевая, — а если вы будете и дальше беспокоить меня, то увидите, что я могу быть и безумным. Что вам надо?

— Мы посланцы великого вождя Умслопогааса, вождя людей Топора. И мы пришли за данью, — ответил человек изменившимся тоном.

— Неужели? Но вы не получите ее. Я думал, что лишь один король зулусов может собирать дань. А вашего вождя, случаем, зовут не Кетчвайо?

— Наш вождь — король, — ответил человек еще более неуверенно.

— В самом деле? Тогда возвращайтесь к нему и скажите своему королю, о котором я никогда не слышал, что у меня есть сообщение для некоего Умслопогааса, что Макумазан, Хранящий Ночь, хочет посетить его завтра, если он даст проводника, чтобы показать лучшую дорогу для фургона.

— Слушайте, — сказал воин своим товарищам, — а ведь это не кто иной, как Макумазан. Кто бы еще осмелился...

Затем они отсалютовали мне своими топорами, прокричали «господин» и другие почетные приветствия, а затем ушли так, как пришли, крикнув, что мои слова будут переданы, кому следует, и, без сомнения, Умслопогаас вышлет проводника.

Вот таким образом вопреки моим намерениям обстоятельства привели меня в лагерь Умслопогааса. Видит Бог, я не хотел идти туда до последнего, но когда с меня потребовали дань, это был лучший выход. Дав однажды слово, я не мог отменить его. На самом деле я чувствовал, что у меня будут проблемы и мои быки будут украдены или случится еще что-то худшее.

Да, судьба распорядилась именно так. По версии Ханса, во всем виноват был Зикали. Или его Великий талисман. Я пожал плечами и стал ждать.

На следующее утро на поляне появились гонцы и привели с собой запряженных быков, что означало, что их вождь действительно захотел встретиться со мной. Что же, мы запрягли их в наш фургон и пошли, а гонцы вели нас по дикой, но удобной дороге вниз к холмам, к долине, похожей на блюдце, которая лежала под нами. Я увидел там большое стадо пасущегося скота. Пройдя несколько миль по этой долину мы добрались до неширокой реки, которая окружала кафрский город с трех сторон, а четвертая была защищена небольшой полосой холмов. Кроме того, место было ограждено частоколом с висящими на нем человеческими головами.

С помощью быков мы пересекли реку вброд, хотя вода местами доходила до шеи. На другой стороне реки нас ожидала группа высоких мужчин, вооруженных топорами, как и гонцы. Они привели нас к загону для скота в центре города. Он не только охранял животных в случае опасности, но и служил для сбора населения, являясь общественной площадью.

Здесь как раз проходила некая церемония, поскольку солдаты стояли вокруг крааля, в то время как глашатаи что-то выкрикивали с важным видом. Перед главным домом вождя стояла небольшая группа людей, в которой выделялся огромный человек, сидевший на троне. На нем была одежда воина, он держал огромный и очень длинный топор с ручкой из рога носорога, опущенной вниз, к его коленям.

Наши провожатые подвели меня к вождю, в то время как Ханс крался за мной, как унылый невоспитанный пес (поскольку наш фургон остался за воротами), через крааль, где кричали глашатаи и зевал большой человек. Это был видный мужчина, высокий и широкоплечий, с длинными крепкими руками и мужественными лицом, которое напомнило мне последнего короля зулусов Дингаана. На голове у него был большая вмятина над виском. Его острые глаза смотрели повелительно, по-королевски.