Александр Хазин - И.О.

— А не правильно ли было бы, Юрий Иваныч, назвать твою Базарную улицу улицей Колхозно-совхозной торговли?.. А Спиридоньевскую, допустим, Райисполкомовской… А?..

И не дав опомниться потрясенному Половинникову, Алексей Федорович стал развивать свою мысль дальше:

— Или, к примеру, возьми наш Клуб швейников… Это же курам насмех, честное слово! Приезжают люди из Москвы, из других городов, а мы, понимаешь, лучшего названия придумать не можем!.. А сейчас в чем состоит задача? В крутом подъеме легкой промышленности. Значит, как мы должны назвать наш клуб швейников? — Голова посмотрел на Половинникова, но тот сидел с выпученными глазами, не в силах охватить весь замысел.

— Дворец культуры имени… чего? — медленно начал Голова тоном учителя, помогающего несообразительному ученику. Половинников молчал, от усердия на лбу у него выступили капельки пота.

— …крутого подъема… — продолжал Алексей Федорович. В глазах Половинникова появился проблеск мысли.

— …легкой…

— …промышленности! — крикнул Половинников, почувствовав внезапное озарение.

— Правильно! — улыбаясь, сказал Голова. — Молодец! — И, сделав небольшую паузу, обобщил сказанное: — Хочу заняться переименованием всех улиц, а также других точек.

— Здорово! — опять крикнул Половинников, так как это слово было у него выражением высшей оценки. Он с восхищением смотрел на Алексея Федоровича, чувствуя, что приобщился к чему-то великому.

— Я вот что тебе скажу, Алексей Федорович, — сказал он решительно. — Косую улицу надо менять!

— Как предлагаешь?

— Предлагаю переименовать в Прямую.

— А что? Неплохо! — сказал Голова, и тогда Половинников почувствовал вдохновение.

— Предлагаю Малую Сосновую в Большую Сосновую, Щербатую в Гладкую, Свечной переулок в Электропереулок, Липовую аллею в Настоящую аллею…

Половинников напал на золотую жилу, список можно было продолжать бесконечно.

— Значит, так. Собирай творческий актив, звони писателям, художникам… этим, как их… которые лепят…

— Скульпторам, — подсказал Половинников.

— Во-во… Кажному лично позвони, скажи, Голова просил прийти.

В городе многие помнили о собрании творческой интеллигенции города Периферийска и о докладе, с которым выступил на нем Голова. Собрание это стало значительным событием в новой деятельности Алексея Федоровича, а может быть, и поворотным пунктом в его судьбе. Было много споров о том, как назвать собрание: просто ли собранием творческой интеллигенции, творческой ли конференцией или же творческим диспутом? Может быть, читатель и сам замечал, что добавление слова "творческий" к любому другому слову придает всему предприятию более глубокий смысл. Достаточно, например, назвать обыкновеннейшее совещание "творческим совещанием", чтобы оно сразу приобрело значительность и глубину. Поэтому в Периферийске часто устраивались творческие вечера, творческие утренники, творческие слеты и даже районные творческие балы.

В конце концов было решено назвать предстоящее собрание "творческой дискуссией" и широко осветить ее в прессе. И действительно, уже на следующий день в газете "Вечерний Периферийск" появилось сообщение о том, что дискуссия прошла с полным единодушием и все выступавшие целиком присоединились к творческим предложениям докладчика. В этой же газете была помещена информация о том, что райисполком решил удовлетворить просьбу трудящихся о переименовании Гончарного переулка в Индустриальный переулок. А на второй странице было помещено также краткое изложение доклада товарища Головы, в котором он поругал периферийских писателей за то, что они до сих пор не создали произведений о проезде Важного лица через их город в 19.. году, и пристыдил местных скульпторов за то, что они плетутся в хвосте, в то время как наша страна занимает по бюстам первое место в мире.

После удачно проведенного собрания Алексей Федорович принялся за составление творческой докладной записки, в которой предлагал переименовать все сорок улиц города Периферийска, а также ряд учреждений и предприятий.

Словом, Алексей Федорович так увлекся этой работой, что совсем забросил строительство стадиона, целиком перепоручив его Аркадию Матвеевичу Переселенскому.

Чувствуя недоумение читателя, мы хотим объяснить, каким образом Переселенский, бывший еще недавно заместителем Головы по хозяйственной части и усиленно посещавший в последнее время некую светлую и чистую комнатку в помещении городского управления милиции, встал во главе большого хозяйственного строительства, начатого Алексеем Федоровичем и заброшенного лишь по причине увлечения новой идеей…

Мы уже имели возможность убедиться в том, что Аркадий Матвеевич был создан для масштабной работы. Как писатель, мечтающий в глубине души написать большой и серьезный роман, но вынужденный пока заниматься сочинением цирковых куплетов, ждет того времени, когда сможет раскрыть всю силу своего гения, так и Аркадий Матвеевич ждал своего часа. Может быть, не соедини он свою судьбу с Розалией Марковной Резюмэ, честолюбивые мечты постепенно угасли бы: возраст, желание спокойно спать по ночам и самому выбирать подходящий для проживания климат сделали бы свое дело. Но в лице Розалии Марковны он встретил твердость, решительность и неукротимую волю к наживе. Даже среди зубоврачебной аристократии Периферийска Розалия Марковна считалась заметной фигурой, представительницей так называемой Большой стоматологии. Розалия Марковна работала без вывески, но в городе ее знали, приходили и так, хотя каждый визит к ней был сопряжен с некоторыми трудностями и даже с риском. Прежде всего запрещалось приходить с перевязанной щекой, с гримасой на лице и вообще со всяким мельчайшим намеком на зубную боль. Какие бы страдания ни испытывал человек, он должен был с улыбкой подняться на шестой этаж, позвонить три раза, в ответ на вопрос "кто там?" сказать: "Это у вас испортилась радиоточка?", после чего дверь приоткрывалась и, в зависимости от того, внушало ли лицо человека доверие или нет, ему отвечали или "входите", или "нет, у нас все в порядке".

Дальнейший диалог напоминал встречу двух партизан в глубоком тылу врага. "Меня прислала Елена Владимировна", — говорил больной. "Какая Елена Владимировна?" — спрашивала мадам Резюмэ. "Елена Владимировна, с которой вы отдыхали в Хосте". — "Зачем же она вас прислала?" — "Для лечения зубов". — "Я давно не занимаюсь частной практикой". — "Елена Владимировна очень просила"…

Последняя фраза была паролем. Розалия Марковна приглашала больного в столовую, доставала из бельевого шкафа подголовник, из холодильника инструменты и каким-то волшебным движением превращала торшер в бормашину. Хотя больной заранее знал, что здесь категорически запрещается кричать, стонать и охать, Розалия Марковна на время лечения все же включала пылесос "Днепр".