Александр Кулешов - Ночное солнце

Генерал Чайковский приземлился на опушке. Он смотрит на светящиеся стрелки часов. Пока все идет точно по плану. Едва слышные зуммеры собирают солдат и офицеров. Почти мгновенно возле комдива возникает широкоплечая фигура лейтенанта Рогова.

— Все в порядке, товарищ генерал-майор?

— Все в порядке, Рогов, жалоб нет, — весело отвечает комдив.

Подбегают люди Рогова, они кольцом окружают генерала, настороженно вглядываются в темноту.

Вспышки реактивных тормозных систем то и дело озаряют местность. Слышно короткое шипение, глухой звук приземляющихся платформ, негромкие голоса солдат, рев заводимых моторов. Не проходит и нескольких минут, и к комдиву подкатывает КШМ — командно-штабная машина. Со свистом, словно два хлыста, взлетают штыри антенн. Радист Лужкин занимает место у радиостанции, по-хозяйски оглядывается.

Комдив начинает работу. Тем временем саперы готовят ему командный пункт.

Прибывает начальник штаба, и он, и начальник политотдела полковник Логинов коротко докладывают о благополучном приземлении. Потом Логинов уносится на своей машине в другой полк, где, по его мнению, он сейчас нужнее всего.

Генерал Чайковский стоит в небольшом овражке, над которым нависли густые ели. Из открытой двери КШМ слышен ровный голос сержанта Лужкина: «„Динамо-26“, я — „Арена-25“, я — „Арена-25“. Как слышите?» В ответ несется неясное бормотание. «Порядок, — сам себе шепчет Лужкин и продолжает свою бесконечную литанию — „Динамо-27“, я — „Арена-25“. Как слышите? „Динамо-28“, я — „Арена-25“, я — „Арена-25“. Как слышите?»

Судя по ответам, Лужкин удовлетворен. Он докладывает: «Товарищ генерал-майор, связь со всеми установлена».

Комдив молча кивает головой.

Однако через некоторое время Лужкин начинает нервничать, он возится с переключателями режима, настройки, с ручками установки частоты, что-то ворчит, снова высовывается.

— Товарищ генерал-майор, разрешите повыше подняться. Худо тут, в низинке, слыхать. Мы вам телефончик оставим.

Машина карабкается вверх по склону, связисты тянут к командиру дивизии провод.

Установлена главная антенна, ее металлический стержень тускло поблескивает в темноте, а растяжки скрылись меж ветвей.

— Порядок. Всех слышу. Будто рядом сидят, — удовлетворенно сообщает через несколько минут Лужкин.

Сержант Ваня Лужкин обычно выглядит каким-то сонным, даже неуклюже медлительным, что для десантника просто несолидно. Он иной раз опаздывает в строй, любит поесть, а в свободное время, закрыв глаза, играет не очень искусно жалобные мелодии на баяне. И из-под прикрытых век скатывается тогда по пухлой Ваниной щеке слеза.

Вначале все это раздражало комдива. Он любил солдат мужественной внешности, энергичных, быстрых, даже шумных. А этот какой-то…

— Попробуйте в деле, — посоветовал полковник Воронцов, начальник штаба.

Генерал попробовал. Он был поражен. Сонный и медлительный, Ваня Лужкин в командно-штабной машине преображался неузнаваемо. Он становился быстрым, точным, работал с ключом, «как Рихтер за роялем», по выражению одного штабного офицера. Он слышал голоса своих радистов сквозь все помехи, а сам создавал помехи, неотразимые для «противника».

Но вот кончалась работа. Лужкин вылезал из машины и снова превращался в сонного, неторопливого парня.

«Эх, если бы обо всех можно было судить по внешнему виду, стилю разговора, выражению лица, походке, черт-те знает еще по чему, лежащему на поверхности, — не раз думал Чайковский. — Ан нет! Копать надо, глубоко копать. Пока докопаешься до самого нутра. До души, до характера, до мечты, до затаенной горести солдата. Пока подыщешь ключ…»

Зазвучали сигналы кода.

— «Арена-25», я — «Динамо-26», — докладывает капитан Ясенев. — Приземлился в полном составе. Приступаю к выполнению задания. Встречаю слабое сопротивление «противника».

— «Арена-25», я — «Динамо-28», — докладывает майор Зубков, — приземлился в полном составе, связь со всеми подразделениями установлена. Приступил к выполнению задания.

А «Динамо-27», подполковник Круглов, молчит.

Докладывают другие командиры. Командир группы военно-транспортной авиации сообщает, что выброска завершена, желает успеха и прощается.

Где-то там, в высоком, начинающем светлеть небе, воздушная армада повернула обратно к своим аэродромам.

— Найдите мне Круглова, почему не докладывает Круглов, — требует комдив.

И сержант Лужкин с удвоенной энергией начинает колдовать над своими переключателями, требовательно повторяет: «„Динамо-27“ отвечайте! Я — „Арена-25“, я — „Арена-25“. „Динамо-27“, почему не отвечаете?»

Но «Динамо-27» молчит…

Молчит, потому что у подполковника Круглова нет полной ясности в обстановке, и он не решается докладывать комдиву.

Сидя в своей КШМ, подполковник Круглов, принявший доклады от второго и третьего батальонов (с которыми, кстати, приземлился и комдив), ничего не знает о судьбе первого батальона.

Радист подполковника без конца кричит в микрофон:

— «Звук-15», «Звук-15». Я — «Динамо-27», я — «Динамо-27». Как слышите, как слышите? Почему не отвечаете? Я — «Динамо-27»…

Но «Звук-15», капитан Кучеренко, в свою очередь никак не решится доложить своему командиру обстановку. У него ЧП — не может отыскать одного солдата, рядового Золотцева, — и все тут! Да если б только это… Оказалось, что болото, которое в ту пору предполагалось замерзшим, стало непроходимым, размокло, разжижилось, идти по нему все равно что по воде. Его БМД не одолеют. Как обойти? Справа — «противник», слева болото тянется черт знает куда, пока обойдешь, учения кончатся. Вот неудача!

— Ну где же Круглов, батальон его здесь, а сам он где? — шипит комдив. — Где ваш командир? — обрушивается он на ни в чем не повинного командира второго батальона, с которым летел в самолете.

— Не могу знать, товарищ генерал-майор! — отвечает командир батальона, сам недоумевая, куда делся подполковник.

— Ну где же этот черт Кучеренко? — почти в тех же выражениях кричит Круглов радисту. — Почему молчит?

А Кучеренко в сотый раз запрашивает роту:

— Нашли Золотцева?

Но Золотцева нет.

И в конце концов командир первого батальона вынужден доложить об этом командиру полка. Затем он сообщает о состоянии болота и о принятых мерах.

— Золотцева найти, болото преодолеть! — коротко бросает подполковник Круглов и сразу же переключается на связь с комдивом: — «Арена-25», я — «Динамо-27», я — «Динамо-27». Как слышите?..

Получив нагоняй от комдива за задержку с докладом, сообщает, что второй и третий батальоны приземлились без потерь, а вот у первого батальона проблема с болотом…

— Первый батальон приземлился тоже в полном составе? — спрашивает комдив.