Антон Кулаков - Дерево и пень[СИ]

— Что странного? — удивился бармен.

— Странно то, что я выбираю, но ощущение такое, будто этим выбором я убиваю кого–то, режу по живому, режу без ножа.

— В этом и состоит суть проблемы — ты делаешь выбор оглядываясь назад, позволяешь семье уже заочно шантажировать тебя, но таким образом ты шантажируешь сам себя — ты уверен в том, что делая выбор совершаешь убийство, но это просто твой собственный эгоизм борется с тобой — ведь твоему внутреннему эго куда выгоднее считать себя центром семьи, ее осью, без которой она, т. е семья рухнет.

— А разве это не так.

— Так кажется тебе, точнее твоему эго. Твоему самолюбивому эго.

— Может быть ты и прав, — отвечает мужчина и залпом допивает мартини, закусывая маслинами, — еще один стакан и все. Кажется еще немного и я осмелею до такой степени, чтобы пойти домой и во всем им признаться.

— Так то лучше, — улыбнулся бармен.

— А сейчас осень, закат, финал.

— Не стоит так себя загонять, — улыбнулся бармен, — сейчас будет тебе мартини.

— Спасибо.

Очередной стакан стоял перед ним. Подали маслины.

— За что жизнь может так наказать?

— Почему наказать?

— Потому что я одновременно привязан к ней, но она требует чтобы я оторвался от семьи, а я не могу. Я познакомился с Ней на выставке. Она была прелестна, представляла свою фирму, они торгуют трикотажем, а она менеджер по продажам.

— Почти стихи, — усмехнулся бармен.

— Да, почти стихи. И в эти стихи я увяз по самое горло. Как в стихию. Влюбился как идиот. И все же это наказание.

— Если ты будешь воспринимать это как наказание, то у тебя ничего не склеится в будущем!

— Ты так думаешь?

— Я в этом уверен, — продолжил свою тираду бармен, — твое эго продолжит этот шантаж и в итоге ты сам останешься ни с чем.

— Для того чтобы сказать семье, что я ухожу мне надо победить это самое эго, — сказал мужчина и залпом выпил мартини, — Теперь я готов.

— Желаю удачи, — ответил бармен.

Мужчина расплатился, вышел из бара «Онега» и отправился домой. Побеждать собственное эго.

Он шел по улице и всматривался в туман. На улице было тихо, лишь изредка тишину взрывали рычанием мотора редкие автомобили, или, тихо шурша опавшими листьями проходили случайные прохожие. Мужчина шел вперед, подталкивая по дороге листья, которые с шорохом следовали вслед за ним. Некоторые чуть обгоняя, некоторые задерживаясь медленно и еле слышно. Как будто шепчась между собой:

— Идет человек, позволяет двигаться, о чем то думает, — размышляли про себя листья и шептались об этом.

А мужчина продолжал свой путь вперед, а за ним листья, и листья продолжали шептаться и казалось что этому не будет конца…

Мужчина зашел в подъезд и закурил сигарету. Он решил позволить себе последний допинг перед забегом. Он сделал первую затяжку и вспомнил лицо своей жены, вот они купаются в том самом бассейне, вот они собирают яблоки в саду его бабушки, вот они застряли на пароме посреди реки и нервничают, что опоздают на поезд, который отходит через полчаса. К счастью поломка оказалась несерьезной и на поезд они успели.

Он сделал вторую затяжку — вспомнил, как родился Артем. Вот он едет на такси в роддом, вот жена показывает ему в окно новорожденного, вот они празднуют его первый день рождения, вот та самая первая линейка, на которой их сын прикрывался букетом, вот и выпускной, с которого он с одноклассниками сбежал на дискотеку…

На третьей затяжке он вспомнил Андрея — чудесный, бесшабашный ребенок, с искрой в глазах, его любимец, много приятных моментов вспоминается, вот его первый синяк, вот первая двойка…Мужчина закрыл глаза и продолжил вспоминать.

Четвертая затяжка, последняя… Катюша. Его маленькая Катя которая быстро выросла и повзрослела, уже восьмой класс. Ее первая любовь, когда она влюбилась в своего преподавателя истории. Ее первый успех — победа на школьной олимпиаде по истории, когда ее любимый историк поцеловал ее, она носилась как не нормальная — довольная и счастливая…

Сигарета закончилась. Пора.

Он вошел в лифт и нажал кнопку своего этажа. Вышел из лифта и открыл дверь свои ключом. Наверное, в последний раз. Вся семья была на кухне — ужинали. Он разулся и, не снимая плащ, прошел на кухню.

— Привет, бросила ему жена, — Феликс, раздевайся, я налью тебе суп.

— Я не голоден, — ответил он.

Дети изумленно переглянулись.

— Где успел перекусить? — осведомилась жена.

— Нигде. Просто не хочу есть. Я пришел собрать вещи.

— Ты уезжаешь в командировку? — спросила Катя.

— Нет. Я ухожу. Навсегда. Бумаги о разводе я направлю через контору.

Немая сцена. Жена спиной застыла у раковины, Катя поперхнулась, Братья переглянулись.

Мужчина вышел их кухни и пошел собирать вещи.

Катя выскочила со своего места бросилась к матери и закричала:

— Наконец–то он сваливает! Я уже заждалась, когда дядя Леня станет мне папой!

— Говори потише, Катерина, а то он передумает, — сказали братья.

— Ведите себя корректно, дети, — спокойно остановила их жена, — я же не прыгаю до потолка, а ведь должна бы, я так счастлива, все наши проблемы с ним он решил сам.

Но остановить праздник семьи уже было сложно остановить, братья достали из холодильника бутылку шампанского и уже разлили его по четырем фужерам.

— А пятый зачем, — спросила Катя, — Ему что ли?

Мужчина вернулся на кухню. Семья обернулась к нему лицом и произнесла тост:

— За наше освобождение!

Они чокнулись и выпили.

Первым из кухни вышла Катечка:

— Мама, посуду сегодня Темка моет, мне позвонить надо. Уходи поскорее, — бросила она отцу.

— Мама, я пошел смотреть телевизор, посуду сегодня Темка помоет, — проходя мимо отца он бросил, — наконец–то я смогу болеть за «Барселону»!

— Мама, я помою посуду, позже, — сказал Артем и удалился, на ходу бросив, — про алименты не забудь.

Жена вышла с кухни без слов.

Из комнаты была слышна болтовня братьев:

— Бог мой, теперь же можно будет у бабушки ночевать!

— И телевизор перетащить!

А в зале Катя болтала по телефону:

— Анечка, ты не поверишь, моя Старая Вешалка, нашел себе другую телку и сегодня решил свалить, вот кайф, такую party можно устроить! Жуть. Я такая довольная, просто с ума сойти можно. Гулять? Конечно пойду, теперь никаких безумных поисков в восемь вечера, да здравствует свобода.

Катюша договорила. Следующее что он увидел, это его старший сын и бывшая жена, выходящие на балкон покурить.

— Как, ты еще не ушел? — спросили они и удалились.

Мужчина открыл дверь туалета, закрылся. Сел на унитаз и схватился за голову.

Нокаут, мой дорогой.

Феликс встал и вытер с глаз слезы. Теперь он должен найти в себе силы и пойти на встречу к Анастасии. Ведь его будущее это она.