Александр Грог - Время своих войн 1-2

В подразделении Георгия «драконят» очередную тему: «Национальные конфликты и способы национального примирения в многонациональном государстве». Когда пошло свободное обсуждение, неожиданно взвивается Сашка — Снайпер.

— Пропорциональное национальное правление? — еще раз переспрашивает он. — И как это вы собираетесь определять? По кровям? По процентам дедушек и бабушек?

Сашка говорит зло и непримиримо, явно намекает на пресловутые расовые законы фашистской Германии.

— Зачем? — удивляется Извилина. — По мировоззрению! Сказал, что «сегодняшнее мое мировоззрение соответствует русскому» — значит, русский, сказал, что еврейскому — значит, еврей.

— А чукотскому — значит, чукча! — подхватывает Замполит.

— Да, ради бога, — не улыбнувшись соглашается Извилина. — Даже таких будет немало, хотя бы из протеста. И это тоже хорошо.

Замполит тоже внезапно серьезнеет, цитируя кого–то из древних:

— «Человек меняет кожу мыслей своих каждые восемь лет».

— Значит — восемь! — легко соглашается Извилина. — Еще проще: первые две восьмилетние декады ребенку записывают национальность его родители, дальше он сам. Каждые восемь лет, идет на свои индивидуальные выборы — кем он хочет быть.

— А можно без национальности?

— Да, можно и так, но тогда человек уже не принадлежит сообществам людей, он — космополит.

— Придумают же словечко! Словно героический космонавт. Нет, нам такое не подходит.

— А какое подходит?

— Бомж! Самая суть слова. Человек без определенного места жительства. Бездомный.

— Что ж, пожалуй, и так. Очень точно. Если без национальности, то точно — бомж!

— Сергеич, знаешь, что мне больше всего в этом нравится? Фактически не надо голосовать за количество национальных мест в парламенте, оно меняется автоматически, согласно статистическим данным, в зависимости от прямой поддержки какой–то нации. Того, на кого другие хотят походить!

— Я в детстве осетином хотел быть, — вдруг признается Миша — Беспредел.

— Почему?

— У них по пропорциям больше всего Героев Советского Союза.

— Устаревшие сведения. Теперь евреи доказали, что это средь них больше всего героев Советского Союза! Как они сами подсчитали, получается самая героическая из наций.

— Всегда знал, что усредь них сильнейшие бухгалтера! А как дебет с кредетом сводили?

— Как всегда.

— Когда такие чудеса случились?

— Недавно, буквально на днях. Но весь Интернет уже этим забили, набери по поисковой — ахнешь.

— Ну–ну… Со смертью свидетелей и не такие чудеса происходят.

— «Я не знаю, что хочет народ, но я знаю — что ему нужно!»

— Герои?

— Это не вопрос. Вопрос — кто это сказал?

— Сталин?!

— Бен Гурион — основатель Израиля.

— Да иди ты! — изумляется Седой.

— Серега, не ерунди — это же от члена уши!

— Чебурашкины? — ахает Леха.

— Ладно вам! Не о тех Коперфильдах речь! Проутятим тему!.. Но какой, скажу я вам, паспорт у иных должен получиться занятный, если страницу национальности читать вдумчиво. Какая на данный момент самая модная человечья из всех человечьих!

— Записи смены национальности, что каждые восемь лет должны ставиться в паспорт, будут говорить не только о ситуации в стране, но и четко характеризовать его владельца, — улыбается Замполит.

Неистребимая русская традиция обсуждать насущное на кухнях — не исключает верных суждений. Не в мраморных залах за столами мореного дуба или карельской березы, а в пределах «три на четыре» за столиками склеенными их отходов прессованной стружки озвучиваются порой удивительные, единственно правильные, судьбоносные решения для целых народов… случись они в иных «ситуационных центрах».

Все правительства в современном мире исполняют то, что им диктуют другие правительства, это Дантов круг, из которого не вырваться, иначе как объявив себя в состоянии войны к существующему порядку вещей, но это уже будет другой круг, и он дорого обходится. Бесконечное балансирование, покорность «обстоятельствам», припудривание целей… При этом, допущенные к политическому пирогу, уже начинают сами всерьез верить, что нет иного выбора. Хотя выбор есть всегда…

— Ну, вы утописты! — восхищается Седой. — Тогда еще одну графу надо, и еще один парламент — по вере человеческой!

— Палату пропорциональных религиозных концессий? — моментом схватывает Сергей — Извилина. — Разве вера в свою национальность в какой–то мере не подменяет религию?

— Нет! — категорически не соглашается Сашка — Снайпер.

— Что ж, можно и так.

— А атеистам как быть?

— Атеизм — это тоже религия, а марксизм, демократизм, в его нынешнем виде, и фашизм — отпочковавшиеся от него секты.

— Даже так?

— И остальные партийцы тоже. Не может здесь быть так, чтобы «партийный», да и верящий во что–то еще, или во все разом, или ни во что вообще. Только если этот человек — блядь!

— Космополит! — уточняет Лешка — Замполит, и удовлетворенно кивает, видя, что никто не пытается с ним спорить.

— И еще! — берется уточнить Седой. — Право выбирать и быть избранным имеют лишь прошедшие практику служения Родине, причем не по призыву, а по долгу личному, долгу гражданина, долгу совести.

— Сурово!

— Вопросы докладчику? — Георгий секунду выжидает. — Вопросов нет. По теме пока все. Теперь общий обзор — международное положение…

— Хуже не бывает!

— Всегда бывает хуже! — возражает Сашка.

— Знаем. Пусть Извилина скажет про то, что упустили.

Сергей — Извилина, вздохнув, рассказывает о последних болезненно резких реакциях официальных США даже на призрачную возможность усиления России. О том, что не желая замечать, что Советский Союз никакой капитуляции не подписывал, а самоустранился от роли ведущей державы мира, США на удивление быстро стало вести себя как страна–победитель по отношению к побежденной, требуя от Москвы неукоснительного выполнения условий «капитуляции»…

Подчас природа рождает странные создания, которые в иные годы в человеческом мире плохо уживаются. Они первыми гибнут на войнах, поскольку считают постыдным бояться и идут наперекор собственному страху, неуютно им живется и во времена благополучия. Казалось бы должны исчезнуть вовсе, но природа, словно что–то компенсируя в самой себе, закладывает в них с избытком удачу, талант и силу. Попадают ли в условия, что не вольны поступать сами по себе, поставлена ли удача кем–то неумным на службу другим задачам, но служа делу, которое считается праведным, дополняя и подстраховывая друг друга — такие люди живут и действуют удивительно долго, перекрывая все возможное, вступая в спор с логикой и отпущенного им «по профессии» средним статистическим стандартом.