Зденек Плугарж - В шесть вечера в Астории

— Это еще что! — Ивонна, словно принцесса какая, раздавала мальчишкам право делать за нее уроки по математике! И в школе списывала задачки у Миши, сочинения сдувала у Камилла. Зато она способна к языкам: немецким, хоть и без охоты, овладела хорошо, английским же, насколько мне известно, — просто отлично. Только русский алфавит — это она учила тайком, во время войны — никак не могла одолеть.

— А попомните мои слова: девчонка эта добром не кончит. И мальчишка Герольд тоже — думаете, не знаю я, как на больших переменках девчонки из младших классов на него глаза пялили? И не говорите мне ничего — красивый, да еще богатый! Нет, нехороша такая комбинация для жизни…

— Не городите чепухи, пан Понделе. Вы этих мальчиков и девочек знаете разве по тому, как они у вас молока на полтинник покупали, и видите их сквозь облако сигаретного дыма в уборных, да судите еще по тому, что они вырезали на партах, в том числе и неприличное. А я разглядел их души, понимаете? И если вы так уж критически к ним относитесь — с чего бы вам тогда было вскрывать перед выпускными экзаменами отмычкой шкаф в учительской, чтобы раздобыть для них темы сочинений по немецкому? Знаете, какого труда стоило мне тогда отговорить не в меру ретивого преподавателя немецкого, который хотел доложить об этом ландрату?

— А это другое дело, это был патриотический долг, но теперь девчонка Ивонна превратила меня в мальчика на побегушках, и я, болван, полдня мотаюсь по разным учреждениям, а все ради ее грешных шалых глаз, чтоб вы знали, пропади оно все пропадом!

Щелкнула ручка двери — интересно, какой вид будет у пана Понделе, ведь Ивонна не могла не слышать за дверью его слов! Но вместо Ивонны вошла другая. Ну, это еще большая радость, чем если б явилась златоволосая красотка!

— Здравствуй, Мишь! Рад, что вы договорились встретиться здесь, у меня.

— Я всего лишь доверенное лицо, пан профессор. Ивонна хотела прийти лично, пан Понделе, — Мишь обернулась к служителю, — но ей помешало какое-то неотложное дело…

— Я с вами, девчонки, скоро рехнусь! — хлопнул себя по колену пан Понделе. — Вот вам бумажки барышни Ивонны, и передайте ей мое почтение, а сигаретки американские заберите, пускай их мадам сама выкурит за мое здоровье, я предпочитаю наши „партизанки“. Поклон! — И он в самом деле демонстративно поклонился в дверях.

Крчма усадил Мишь в кресло — как хорошо, что он сегодня задержался здесь! С удовольствием смотрел он на девушку, разглядывая ее несколько необычное платье — одета, как всегда, вроде чуточку небрежно, даже немножко по-домашнему, и все же части ее одежды, на первый взгляд совсем разнородные, всегда объединены какой-то внутренней гармонией — примерно как предметы на натюрмортах старых голландцев. Дома у Миши не все благополучно, она постоянно нуждается в деньгах, и это платье, видно, сама сшила из занавески или чего-то в этом роде, и вот — выглядит в нем как художница из „О де маго“, хотя никакая она не богема — напротив, в школе всегда была добросовестна и аккуратна до педантизма…

— Зачем Ивонне копия аттестата?

— Она хочет поступить в два института сразу. Ивонна? Та самая, которая с грехом пополам сдала на аттестат зрелости, с помощью товарищей, всех святых — и благодаря тому, что патриоты-учителя в тяжкие годы гейдрихиады не очень придирались к ученикам!

— И одно из этих учебных заведений — актерское, правда? Не знаю только, хватит ли у нее выдержки, чтоб закончить хоть одно. Склоняюсь к мнению, что для того, как она намерена использовать свою внешность, никакого института не требуется. Однако уже собираются открыть Академию, и если кому и следует туда пойти, так именно тебе, Мишь.

Она удивленно выпрямилась.

— Да что вам в голову пришло, пан профессор?

— Во-первых, я опираюсь на свою способность многое угадывать, а она редко меня обманывает. Во-вторых, могу привести совершенно конкретные доводы. Но не выпить ли нам кофе за разговором?

Мишь, взволнованная, поднялась с кресла и стала собирать посуду для кофе.

По коридору студенческого общежития близились знакомые нетерпеливые женские шаги. Мишь подняла голову от тетради. В дверь решительно постучали.

— Приветик, Мишь! Удивлена? Наконец-то я тебя застала.

— Ты?.. Ну, это еще ничего!

— Вот так приветствие! Ты что же, всерьез прячешься от подруги? Твоя мамаша довольно сурово отделалась от меня — не знает, мол, где теперь живешь, и баста. Пришлось мне напрячь все свои little grey cells [7] Серые клеточки мозга (англ). , чтоб разыскать тебя.

Мишь отложила тетрадь.

— И очень похвально. Хотя бы потому, что я рада сделать перерыв — от всей этой учености у меня глаза на лоб лезут.

— Вот ты и исправила свой промах. Впрочем, вежливость всегда была твоей сильной стороной. — Ивонна кивнула на тетрадь. — Неужели и для того, чтобы возиться с куклешками, необходимо зубрить?

Стало быть, сохраняется традиция легких словесных перепалок, определявших в основном характер нашей старой дружбы, — даже несмотря на то, что Ивонне так давно ничего не было от меня нужно…

— Я тоже думала — достаточно отличать Кашпарека от волшебника; но Роберт Давид — ты же знаешь, какой он демагог, — заставил меня совершенствоваться в этом деле на высоком уровне. Так что я только теперь поняла, что кукла есть „материальный сценический символ, являющий собой драматический персонаж и руководимый, прямо или опосредованно, кукольником“.

Ивонна непринужденно уселась на аккуратно застланную кровать,

— Какова ирония: теперь в Академию искусств поступаешь ты, а не я. Ты себе не представляешь, какое родео устроили мне родители, когда я хотела туда записаться! Оказывается, мама уже разболтала по соседкам, что я буду учиться в медицинском: звание „доктор медицины“ [8] Врач с университетским образованием. — мечта всей ее жизни. Она, понимаешь, ходит в приемную врача, как другие ходят в кафе, — это заменяет ей светское общество. Впрочем, маму можно бы уломать, но отец… Артистка для него — все еще комедиантка с сомнительной перспективой… Мои предки по-прежнему видят в актерах бродячую шайку голодных скоморохов, от которых в деревнях запирают кур и после которых все местечко страдает венерическими болезнями. Так что мне, видимо, придется податься в медицину, если я не хочу, чтоб на моей совести была безвременная кончина папочки. Но это просто тактический ход: потом я все равно поступлю в Академию.

Мишь без всякой зависти смотрела на подругу: кому же там и место, как не этой ослепительной красавице?

— Выпьешь чего-нибудь? Коньяк, виски, джин, водку, сливовицу? Выбирай что хочешь, тем более что из всего этого у меня есть только чай. — Мишь вынула жестяную коробочку, потрясла ее. — Пожалуй, на две чашки наберется.