Иван Науменко - Сорок третий

— Смирно. Равнение направо!

Отдав команду, Якубовский читает присягу, слова которой партизаны повторяют за ним вслед. Нестройный гул голосов глохнет в лесу.

Затем командиры соседних бригад Вакуленка и Большаков по праву старших подносят командиру, комиссару, начальнику штаба молодого отряда по автомату. Бойцы вовсе не по уставу хлопают задубевшими на ветру ладонями.

Отряд молодой, но зачисленные в него люди давно уже бродят по извилистым лесным стежкам. Начальник штаба Анкудович с первого военного лета в партизанах, комиссар Лисавенка (тот, что был комиссаром у домачевцев) — с прошлой зимы. Да и остальные — народ тертый, кое-что повидавший: шофер Иван Гусовский, пожарник Грицук, Миша Ключник, Рогозуб, Евтушик, Татьяна Бурак, тракторист Максимук, агроном Драгун, командир роты Ткач, бывшие партизанские старосты Иван Буян и Иван Гопченка. Был когда-то Батьковичский отряд рассеян, уничтожен и вот возник вновь. Не мог не возникнуть.

Лубан тоже тут, его друзья-товарищи в соседних отрядах. Высокое начальство сочло необходимым разделить бывших немецких прислужников.

Вооружением новый отряд похвалиться не может. Передний ряд еще с винтовками, а кое-кто сзади стоит просто так, засунув обветренные руки в карманы. Горбылевцы с горбачевцами людей выделили, а по поводу оружия дали хороший наказ — добывать в боях. Три автомата для начальства — и все. Хотя бы один пулеметик для начала, даже ручной, системы Дегтярева...

Как только подсохнут дороги, стянутые за Птичь отряды двинутся назад, в свои районы. Ремонтируются телеги, упряжь, коням на ночь подкладывается побольше овса.

Велик спрос на мастеров, умельцев, людей с золотыми руками. В пяти или шести сосновицких пунях, овинах, приспособленных под кузницы, пыхтят кузнечные мехи, звенит железо, стучат молоты. Многое умеют полешуки. На добрую сотню километров вокруг ни одного крупного города с заводскими трубами, машиностроительным производством, мастерскими, но люди, способные отремонтировать автомат любой марки, винтовку, даже пулемет, есть в каждом отряде. Откуда это умельство? От шоферов, трактористов, кузнецов, каких по деревням немало.

Колхоз без техники не жил. Но еще глубже, в седую древность уходит умельство полешуков. Светловолосые, голубоглазые дреговичи, что селились на Припяти, по ее притокам, с незапамятных времен знают железо. Свидетельством тому неимоверно большое количество деревень, которые называются Руднями.

На болотах не только косили сено, не только ставили вентеря, но и добывали руду для металла.

Удивительная, неповторимая идет по полесской земле весна. В деревни, села, оставленные партизанами, немцы с полицаями заглядывают редко. Если приезжают, то целым взводом, а то и ротой.

Границы немецкой и партизанской территорий обозначились еще прошлой осенью. За зиму, хотя партизаны не слишком обороняли свои районы, они не изменились. Немцы жмутся к железной дороге, шоссейным дорогам, крупным поселениям, остальное пространство — партизанское.

В штабах, количество которых возросло, заседают день и ночь. Намечаются маршруты движения, места будущих лагерей — основных, запасных, семейных. Только пять-шесть осведомленных людей знают, что бригады Горбылевская, Домачевская вместе с только что созданным Батьковичским отрядом не просто двинутся в Литвиновские, Лужинецкие леса, а по дороге должны уничтожить гарнизоны в Чапличах, Семеновичах, Буде и Малой Рудне все эти селения в границах Домачевского района. Осиные гнезда полицаев как кость в горле. Связывают по рукам и по ногам.

План штаба составлен с прицелом на будущее. Домачевский и Батьковичский районы разделяет железная дорога из Овруча на Жлобин. Если уничтожить гарнизоны, как-нибудь блокировать железную дорогу, открывается необъятный простор. Вольная партизанская зона на сотню с гаком километров вширь, от Батькович до Рудобелки.

Вышла первая партизанская газета. Название — прежней, областной. Даже заголовок — формой, очертаниями букв — такой, каким был. Будто ничего не изменилось на здешней земле за двадцать долгих кровавых месяцев.

Газета маленькая, на восьмушке обычного газетного листа, но, как и довоенная, пахнет типографской краской, приятно шелестит в руках. На первой странице — сводки Совинформбюро, сообщения о налетах союзников на Германию, на другой — заметки о делах партизан, об издевательствах фашистов над населением. Стиль высокий, возвышенный, перо, породившее напечатанные слова, не знает середины между добром и злом.

За окном как из ведра льет дождь, съедает последний снег. Темень, хоть глаз выколи. Плеск водяных капель сливается с однообразным шумом сосен.

Бондарь сидит в штабе, просматривает бумаги. Потрескивает на столе лампа. Час не ранний, около двенадцати ночи, но теперь только и посидишь спокойно, так как день поглощает суета.

В конце концов, так или иначе, а Бондарю легче. Есть другие широкие плечи, на которые легла основная тяжесть. Его обязанности — штаб, документация, разведка. Как человек с некоторым военным опытом, Бондарь понимает, что воинский период в развитии партизанского движения кончается. Он продолжался три зимних месяца, когда силы партизан тут, за Птичью, были собраны в кулак, могли, если бы пришлось, противостоять, возможно, целой дивизии. Но немцы, если не считать бой за Грабов, не нападали. В их штабах, разведцентрах есть, безусловно, умные головы, которые понимают положение дел. А может, у немцев руки не доходят?..

Теперь, когда бригады, отряды вернутся в свои районы, их военная сила уменьшится в обратной пропорции. Ее хватит на то, чтоб разогнать полицейский гарнизон, держать в напряжении железную дорогу, сеять панику. Но захватить, удерживать районный центр, крупное селение партизанам не под силу. Нет артиллерии, минометов, да и запас патронов мизерный. По той же причине не могут партизаны оборонять население, его имущество в своих районах. Вооруженного танкетками, бронетранспортерами, минометами батальона достаточно, чтоб овладеть самым укрепленным пунктом партизанского сопротивления. Пример Рудобелки это подтверждает.

Бондарь просматривает разведдонесения, поступившие за день. Что-что, а разведку он за эти три месяца намного поднял, научил штабы заниматься ею. Работа хлопотная, поглощает много сил, отвлекает людей.

На всем протяжении железной дороги, на всех значительных станциях, новые воинские части не выгружались. Охранную службу несут немецкие полки, мадьярская дивизия, которая в начале зимы сменила словацкую. Словаков они, партизаны, в сущности, разложили. Немцы их перебросили под Минск. Но под Минском тоже партизаны.

Загадочны для Бондаря небольшие подразделения, созданные из бывших военнопленных, которые обосновались почти на всех станциях. Форму солдаты носят похожую на немецкую, темно-зеленую, но говорят, по-русски. В донесениях их называют казаками. Пленного или перебежчика еще не взяли, и Бондарь не знает, как относиться к этим казакам. Оттого лишнее беспокойство. Казаками надо заняться в первую очередь.