Робин Хобб - Странствия убийцы

Его голос набирал силу и страстность, пока он говорил. Потом он внезапно сбился и опустил голову на колени. Я положил руку ему на плечо, но он только покачал головой. Через мгновение шут выпрямился.

– Вынужден заявить, что разговаривать с тобой гораздо тяжелее, чем идти. Поверь моему слову, Фитц. Они такое же зло, как красные корабли, а не дилетанты и экспериментаторы. У меня были видения того, во что превращается мир, когда они процветают. Но клянусь, что в этом цикле такого не случится.

Он со вздохом поднялся на ноги и подал мне руку. Я взял ее, и мы продолжили путь. Он дал мне достаточно пищи для размышлений, и я мало говорил. Я воспользовался преимуществом более пологих склонов и пошел вдоль дороги, а не по ней. Шут не жаловался на неровную почву.

По мере того как дорога все глубже уходила в долину, становилось теплее, а на деревьях прибавлялось листвы. К вечеру склон стал таким, что мы смогли разбить палатку на порядочном расстоянии от дороги. Перед сном я показал Кеттл решение ее задачи, и она кивнула, будто была очень довольна. Она немедленно начала составлять новую задачу, но я остановил ее:

– Не думаю, что это понадобится мне сегодня. Я на самом деле хочу спать.

– Да? Тогда тебе не стоит хотеть снова проснуться.

Я посмотрел на нее, удивленный. Она продолжала расставлять камни.

– Ты один против троих, и эти трое – группа, – заметила она уже мягче. – А на самом деле, возможно, их даже четверо. Если братья Регала владеют Скиллом, вполне вероятно, что и у него есть какие-то способности. С помощью остальных он может научиться отдавать им свою силу. – Она наклонилась ближе ко мне и понизила голос, хотя наши спутники были заняты обычной вечерней работой. – Ты знаешь, что Скилл может убить. Думаешь, он пощадит тебя?

– Но если я сплю вне дороги… – начал я.

– Сила дороги похожа на ветер, который дует одинаково для всех. Дурные желания группы похожи на стрелы, целью которых являешься только ты. Кроме того, ты никак не можешь спать и не беспокоиться о Молли и ребенке. И возможно, каждый раз, когда ты о них думаешь, группа видит их твоими глазами. Ты должен вытеснить их из сознания.

Я склонил голову над доской.

На следующее утро я проснулся под стук дождя по крыше палатки. Некоторое время я лежал и прислушивался к нему, благодарный за то, что это не снег, но без радости ожидая целого дня пути под дождем. Я чувствовал, как просыпаются мои спутники, и такой остроты чувств я не испытывал уже много дней. Я почти отдохнул. По другую сторону палатки Старлинг сонно заметила:

– Мы проснулись от зимы к весне.

Шут рядом со мной потянулся и пробормотал:

– Типичный менестрель. Все преувеличивает.

– Вижу, тебе полегчало, – парировала Старлинг. Ночной Волк просунул голову в палатку. В зубах у него болтался окровавленный кролик. С дичью тоже стало лучше. Шут сел в гнезде из одеял.

– Он хочет с нами поделиться?

Моя добыча – твоя добыча, маленький брат.

Почему-то мне было неприятно слышать, как он называет шута братом.

Особенно если с утра съесть двух таких же? — саркастически спросил я.

Никто не заставлял тебя валяться в постели до рассвета.

Некоторое время я молчал.

Я был плохим товарищем в последнее время, — извинился я.

Я понимаю. Теперь мы не одни. Теперь мы стая.

Ты прав, — просто ответил я. – Но сегодня вечером мы с тобой поохотимся.

Лишенный Запаха может пойти с нами, если хочет. Из него выйдет хороший охотник, если он попробует, потому что запах никогда не выдаст его.

– Он не только хочет поделиться мясом, он еще и приглашает тебя поохотиться с нами этим вечером.

Я ждал, что шут откажется. Даже в Бакке он не выказывал никакой склонности к охоте. Но он торжественно наклонил голову к Ночному Волку и сказал:

– Почту за честь.

Мы быстро свернули лагерь и вскоре пустились в путь. Как и прежде, я шел рядом с дорогой, а не по ней и чувствовал, что голова у меня ясная. Шут с жадностью ел за завтраком. И теперь снова стал самим собой. Он шел по дороге, но на небольшом расстоянии от меня, и весь день весело болтал. Ночной Волк, как всегда, бегал взад и вперед, временами переходя на галоп. Легкий дождь скоро сменился полосами солнечного света, и от земли пошел душистый пар. Только мое постоянное беспокойство о Молли и изводящий страх перед Уиллом и его группой отравляли этот прекрасный день. Кеттл напомнила мне, чтобы я не позволял себе задумываться об этих проблемах, иначе привлеку внимание группы. Поэтому я нес свой страх в себе, как холодный черный камень, решив, что все равно абсолютно ничего не могу сделать.

Странные мысли возникали у меня в голове весь день. Я не мог посмотреть на бутон цветка, чтобы не подумать, захочет ли Молли использовать его для окраски или ароматизирования своих свечей. Я обнаружил, что размышляю о том, владеет ли Баррич обычным топором так же хорошо, как боевым топориком, и сможет ли защитить их. И может ли Регал, зная об их существовании, быть в неведении относительно их местонахождения?

– Прекрати это, – резко сказала Кеттл, подкрепив слова легким ударом дорожного посоха. Я немедленно очнулся. Шут с любопытством посмотрел на нас.

– Что прекратить?

– Эти мысли. Ты знаешь, о чем я говорю. Если бы ты думал о чем-нибудь другом, я не могла бы подойти к тебе незамеченной. Возьми себя в руки.

Я так и сделал и неохотно вспомнил задачу прошлой ночи, чтобы сосредоточиться на ней.

– Так-то лучше, – с тихим одобрением сказала Кеттл.

– А что вы здесь делаете? – внезапно заинтересовался я. – Я думал, вы и Старлинг ведете джеппов.

– Мы подошли к развилке дороги. И к еще одному столбу. Мы хотим, чтобы королева увидела все это, прежде чем мы продолжим путь.

Мы с шутом поспешили вперед, предоставив Кеттл возможность рассказать Кетриккен о развилке. Мы нашли Старлинг сидящей на каком-то камне с выгравированным орнаментом на краю дороги. Вокруг паслись джеппы. Развилка была отмечена огромным вымощенным кругом, окруженным открытым, заросшим травой лугом. В центре стоял еще один монолит. Следовало ожидать, что черный камень будет покрыт мхом и изъеден лишайником, но он был гладким и чистым, если не считать пыли, нанесенной ветром. Я стоял и смотрел на камень, изучая иероглифы, а шут бродил вокруг. Я думал, совпадает ли какой-нибудь из этих символов с теми, которые я скопировал в городе, когда шут воскликнул:

– Здесь когда-то был город, – и широко развел руками. Я поднял глаза и увидел, что он имел в виду. На лугу были выемки. Низкая трава покрывала старые вымощенные дорожки. Широкая прямая дорога, которая, возможно, когда-то была улицей, бежала через луг и дальше, под деревья. Небольшие выпуклости, покрытые мхом и увитые плющом, – вот все, что осталось от домов. Деревья росли там, где когда-то горели очаги. Шут нашел огромный камень и влез на него, чтобы оглядеться.