Ник Перумов - Черное Копье

В одном из окон ближайшего нарядного строения, большей частью пустых и темных, очень уютно и совсем по-мирному мерцал огонек масляной лампадки.

Странное наитие потянуло хоббита зайти.

За длинным столом над раскрытой книгой сидел старик и что-то писал. Он обернулся на легкий скрип двери.

– Теофраст!

– Великие звезды! – всплеснул руками старый хронист, вглядевшись и узнав гостей. – Вот уж воистину удивительные прихоти у всемогущей Судьбы!

***

– Я дописываю последние страницы последней своей книги, – говорил друзьям старый хронист. – Повесть о гибели Арнора и Гондора. Как жаль, что она только в одном экземпляре! Но я все равно пишу. Сейчас вы подниметесь к своим местам, а я стану заносить на страницы этой книги все то, что вы рассказали мне. Я уже описал падение Аннуминаса, которое видел сам и чудом при этом спасся. И еще я закончил одну работу…

Он покопался в груде листков.

– Невысоклик Фолко! – торжественно обратился старик к хоббиту. – В свое время ты подарил мне великое счастье, дав прочесть Красную Книгу. Я не хочу остаться в долгу. Все то время, пока вы странствовали, я приводил в порядок известное мне об этом человеке – Олмере из Дэйла. Сейчас это не имеет никакого значения для битвы, но если вам на роду написано уцелеть, то я бы хотел, чтобы вы сохранили эту книгу правды о величайшем завоевателе нашей эпохи. И если он и впрямь сколотит небывалую в истории империю – пусть те, кто, быть может, восстанет против его тирании, прочтут о том, кем он был на самом деле. А конец ты допишешь сам. Если это не удастся сделать мне…

– А где же Сатти, ваша помощница? – вспомнил юную девушку хоббит.

Лицо хрониста исказило острое горе.

– Она ушла… – с трудом проговорил он. – Когда Аннуминас пал, она ушла с отрядом этих разбойников – ушла к Олмеру… Ох, не зря замечал ты ее давние взгляды! Не праздно, видать, она на него поглядывала… Насилу я успел книги в подпол покидать да плитой закрыть. Надеюсь, огню до них не добраться, – спешил свернуть с мучительной для него темы хронист.

«Что же будет теперь с нами, со всем Западом? – не зная сна, ворочался на неказистой своей постели хоббит. – Неужели конец? Похоже, ох как похоже… Где теперь обороняться? Где еще один рубеж? Нет, Фолко Брендибэк, сын Хэмфаста, не обманывай себя. Запада нет боле, и эти стены – последние. Иных тебе уже не защищать. – Горечь щемила сердце, он глухо застонал, вспомнив, как близок от него был Олмер. – Все, что требовалось, – метнуть нож! Никуда бы он не успел уклониться. Сила эта, что от молнии браслета его спасла, – вряд ли она его от самого обыкновенного ножичка бы сохранила. Она такие небось и не чуяла вовсе. Санделло, конечно, проткнул бы ему тогда шею – но какая разница? Если враги ворвутся сюда, очень возможно, что горбун-таки пронзит ему эту самую шею. И что он выгадал?

Трус! Трус! Куда тебе до хоббитов Четверки! Фродо шел на смерть – и умер бы, кабы не орлы. А ты все рассчитывал подороже себя продать, вот и додорожился».

***

Над Серой Гаванью стояли тучи – небывалые, непроглядные. Враги нависали теперь не только с суши – армия Вождя окружила крепость к вечеру третьего дня, как до нее добрались хоббит и гномы – флотилия Морского Народа перекрывала пути отхода на Заокраинный Запад. Кэрдан не мог отправлять корабли поодиночке, а его мастера спешно доканчивали недостающие, чтобы вместить всех эльфов, скопившихся к тому времени в крепости.

Никто не знал, о чем вели речь Кэрдан и Барахир при встречах. Эльфы тоже оказались в ловушке – им предстояло схватиться с врагом на море.

Олмер должен был спешить – однако, вопреки всему, он не торопился, спокойно подтягивая войска и размещая их вокруг неприступных стен города.

А тучи над крепостью, раз сгустившись, уже не расходились, и день почти не отличался от ночи. На равнине горели бесчисленные костры вражьих лагерей; в море, перегораживая выход из бухты, застыли хищные «драконы» – и на одном из них Фолко разглядел цвета Скиллудра.

***

Боевые рога грянули на четвертый день – когда сумрак сгустился так, что на стенах пришлось зажечь факелы. Сплошная пелена иссиня-черных туч неподвижно нависала над серебристым городом; тонко завывал ветер в острых шпилях – и сотни ног топали по камням, разбегаясь на места.

Фолко припал к бойнице – через равнину, едва видимые в сером полумраке, ползли три смутных громады, высотой даже больше крепостных стен. В промежутках между ними угадывались бесчисленные ряды пешего войска. Когда враги приблизились, стало ясно, что они тащат с собой три исполинских боевых башни и два низких, приземистых тарана.

Друзья переглянулись. Торин мрачно и криво усмехнулся, Малыш кусал губу, даже эльфы как-то потускнели и осунулись. На лицах прочих бойцов, стоявших рядом с хоббитом, тоже читались отчаяние и смертельная усталость.

Не отрываясь, они смотрели на приближающееся к ним темное море врагов.

В нескольких полетах стрелы воины Олмера остановились, вперед продолжали ползти только тараны и осадные башни.

– Интересно, как они переберутся через ров? – услыхал хоббит бормотание Торина.

Даже сейчас гном оставался верен себе – сам строитель, он на практике проверял идеи своих сородичей, вложенные в эту крепость.

Защитники Серой Гавани не стали тратить стрел, не приняли состязания в меткости, предложенного засевшими в осадных башнях лучниками Вождя; на черной поверхности башен бойницы были едва различимы. Оборонявшиеся ждали.

– Ну и везет же нам! – всплеснул руками Малыш, когда всем стало ясно, что два из трех осадных чудовищ Олмера нацеливаются прямиком на их кусок стены – ближайший по правую руку от ворот города.

Однако, против ожидания, это лишь встряхнуло воинов. В их глазах читалась лишь свирепая решимость, все остатки неуверенности и растерянности исчезли без следа.

– Стрелы паклей обматывай! – передали по цепи приказ начальника ближайшей городской башни, где они ночевали.

На стенах стояли медные котлы с маслом; Фолко поспешно накрутил мягкое верево на древко и, макнув в чан, поднес к ближайшему факелу – стрела полыхнула, и спустя секунду огненный шар намертво прилепился к поверхности подошедшей уже совсем близко осадной башни.

За хоббитом зажигательные стрелы метнули и другие защитники стен; надвигающаяся громада стала подобна праздничной новогодней елке – только упрямо не хотела загораться.

– Обита сырыми шкурами! – крикнул кто-то, первым разобравшийся в происходящем.

Фолко прищурился. Дул сильный ветер, относивший стрелы в сторону, поэтому хоббит целился необычно долго; зато его стрела, оставляя за собой шлейф огненно-рыжих искр, исчезла в одной из бойниц вражеского сооружения.