Ник Перумов - Черное Копье

«Вот и конец дням Западных Эльфов в Средиземье, – вдруг услышал Фолко скорбный голос Гэндальфа. – Пришла пора прощаться и нам, мой дорогой невысоклик. Связи между нашими двумя мирами больше нет. Лишь по особому соизволению Манве – а то и самого Илуватара – смогут суда идти по Прямому Пути. Ты сделал все что мог – и все же добился цели. Никто не преуспел бы больше. Средиземье стало бы вотчиной Мрака, и только Валары ценой уничтожения всего Мира в Последней Битве смогли бы остановить Тьму… Не плачь! И прощай… прощай… прощай…»

Голос мага делался все глуше, пока не замер совсем.

***

И только теперь Фолко увидел, что на руке больше нет серого браслета-убийцы, а когда он исчез – никто и не заметил в суматохе.

В окрестностях не осталось ни одного орка, гурра, тролля или призрака – всех их смели воды Великого Моря, Гвааетх Мьори, на языке эльфов-Авари.

Просторы Средиземья стали воистину владением людей, в Арноре теперь обосновывались новые хозяева…

Но все же надо было двигаться, что-то делать, куда-то идти – сколько можно сидеть на краю руин?

Они кое-как поделили поклажу. И медленно, очень медленно, не зашагали даже, а через силу потащились на восток.

Над изуродованными войной Западными Пределами Средиземья медленно, точно нехотя, занимался новый день – зимний, короткий, робкий. В низкое небо тянулись постепенно редеющие дымы угасавших пожаров. По дорогам скакали конные, двигались небольшие пешие отряды. Пришедшие с Востока осваивались в своих новых владениях. Не стало Арнора, а на высоком престоле Наместников восседал новый хозяин – предводитель истерлингов, имя которого уцелевшие арнорцы заменили на просто Терлинг, под которым он и вошел во все летописи Нового Королевства. Мало-помалу военный хаос уступал место непрочному, но все-таки мирному порядку. Однако до всего этого еще было далеко, а пока смертельно усталые фолко, Малыш, Торин и эльфы медленно брели прочь от того места, где совсем недавно высились острые хрустальные шпили Серой Гавани. Они уже приближались к границам Хоббитании (Фолко неудержимо тянуло домой: одним глазком взглянуть – уцелело ли хоть что-нибудь?), когда услыхали недальнее эхо многих и многих конских копыт.

Их застигли на открытом месте, спрятаться было негде, и они, молча переглянувшись, решили не трогаться с места. Подобно тому, как сидели, ожидая решения своей участи, Фродо и Сэм на мордорской дороге, застигнутые врасплох большим орочьим отрядом, так и товарищи Фолко молча сбились на обочину, встав тесным кругом и взявшись за мечи. Будь что будет, но сдаваться они не собирались!

А навстречу им из-за бугра выезжали, одна за другой, свежие конные сотни Истланда. Молодые воины, гордые победой, ехали подбоченившись, красуясь один перед другим своей в бою взятой добычей. Никто из них и внимания не обратил на ничтожную кучку вчерашних противников – что им теперь до них? Отуманившая разум воля Олмерова Кольца более не действовала на них, исчезала наносная жестокость, они вновь становились самими собой.

Не по законам степной чести было наваливаться на малую горстку побежденных! Пусть себе стоят! А удумают что сотворить – так их мигом тогда и не станет.

И лишь один, воровато оглянувшись по сторонам, толкнул было коня к обочине, властным жестом протягивая руку к мешку хоббита. Фолко отступил на шаг, привычно набрасывая на лицо глухое забрало. Однако незадачливый воин не заметил внимательного взгляда сотника, раздался резкий повелительный возглас – и истерлинг поспешил вернуться в строй.

И вид этих грозно, победно шествующих всадников внезапно вызвал у хоббита приступ нестерпимой острой тоски по ушедшему миру, такому чудесному, устроенному, благолепному! По прекрасным городам Арнора и Гондора, ныне лежащим во прахе, по всей их книжной премудрости, сохранившейся от легендарных эльфийских времен, и по самим Западным Эльфам, закончившим наконец давным-давно задуманное Валарами переселение всех Перворожденных, кто пожелает этого, в Валинор. На глазах проступили предательские, недостойные воина слезы; хоббит почти рухнул на обочину, уткнувшись лбом в колени.

На плечи легла мягкая рука Амрода.

– Не кручинься, половинчик, – тихо говорил эльф. – Я знаю, о чем ты сожалеешь, но помысли: ведь земли остались, и люди на них тоже, да и арнорские города попали в руки победителям почти не поврежденными! Да, рухнули старые державы, но на их месте уже основываются новые. И долго, очень долго еще, поверь мне, все повелители Западных Земель будут выводить свое происхождение от благородного Короля Элессара… И ничего не случилось с Хоббитанией, я уверен. Надо жить!

***

На следующий день, когда трое эльфов, собиравшихся возвращаться домой, к Водам Пробуждения, отправились в недальний перелесок поискать какой ни есть дичи, хоббита и гномов ожидала еще одна, куда как неожиданная встреча. Вновь, как и вчера, им встретился конный отряд – только на сей раз не истерлингов, а хазгов, и мимо они проезжать никак не собирались.

Низкорослые лучники стремительно окружили друзей, сразу вскочивших на ноги и вставших спина к спине, обнажив клинки.

Однако хазги не собирались драться. Старый их предводитель, в котором хоббит узнал своего давнишнего соперника в стрелковом споре, а затем – сотоварища в отряде Отона, не вынимая меча и сняв шлем, спокойно подошел к друзьям.

– Не бойся, половинчик, – низким голосом проговорил хазг на своем наречии, специально подбирая несложные слова так, чтобы Фолко понял его. – Вреда вам не будет. Вас просто велели найти. С вами хотят поговорить. Не надо бояться. Оружие свое оставьте при себе. Вечером здесь будут те, кто хочет говорить с вами. – Он сделал какой-то знак, и спустя минуту в небо взлетел черный улаг.

Друзья подчинились, тем более что хазги не выказывали никакой враждебности. Никто не притронулся к их доспехам, мечам или просто походным мешкам. Хазги вольно расположились на отдых, развели костры.

Хоббит и гномы могли невозбранно ходить где угодно. Фолко сразу же испугался за эльфов – ну как они решат, что их товарищи в плену, и рванутся их освобождать? Эльфийские доспехи хазгская стрела точно прошибет…

Однако эльфы задержались до самого вечера; а незадолго до сумерек по дороге вновь затопали копыта. На рысях подходил большой отряд, во главе его ехал, с некоторым трудом удерживаясь в седле, горбун Санделло собственной персоной. А рядом с ним на прекрасном и сильном коне скакал тот самый юноша, которым они купили себе жизнь и свободу, прижатые отрядом Санделло к скалистому отрогу Туманных Гор! За это время Олвэн очень возмужал, взгляд его приобрел настоящую твердость, и теперь уже не оставалось сомнений, кого он им напоминает, – они видели перед собой лицо Олмера, каким он должен был быть в молодости. Горбун своею жизнью выкупал у врагов жизнь сына Вождя.