Ник Перумов - Воин великой тьмы (Книга Арьяты и Трогвара)

Нет, Трогвар не мог ошибиться! Не как на Великую Владычицу, свет и счастье земли Халлана, смотрел на Нее Агор, пусть даже и знаменитый боец, но как на женщину, покорную жену – вот кем Она была для него!

Трогвар не чувствовал жаркого, прилившего к щекам румянца; впервые в жизни он внутренне корчился от непереносимого оскорбления – Агор вожделеет к Ней! Он посмел желать Ее, точно она послушная трактирная служанка! Он, он... Мысли Трогвара путались, кровь бросилась в голову; подумать только, ему пришлось просить милости этого святотатца! А тот еще и отказал...

И неужели не видят всего этого непотребства, этого неприкрытого, мерзкого желания во взоре Атора остальные, стоящие и сидящие сейчас в этом зале?! Кто они – слепцы, трусы или же и то и другое вместе?! Неужели Знак Всесильного Единорога умертвил их волю, и они покорно сносят неслыханное в Халланской земле святотатство?! Это невозможно вытерпеть, это нельзя так оставить, пусть он расстанется с головой, но нельзя же покорно молчать!

Лениво скользивший по залу взгляд Атора внезапно остановился, встретившись с горящим, точно в глазницах вместо зрачков – тлеющие уголья, взором Трогвара. Ненависть в этих глазах читалась слишком легко, чтобы всесильный предводитель Халланских ратей мог оставить это без внимания. В его взгляде безразличие сменилось недоумением, недовольством, а потом и гневом. Но остановить Трогвара он уже не успел.

Не успел и капитан Умбато, с некоторой тревогой косившийся на молодого воина, замершего с таким странно-зловещим выражением на лице. И кого-то очень напоминало Капитану это лицо... Того, кого Капитан старательно пытался забыть все долгие годы.

Владычица, окончив свою речь, подняла левую руку – знак говорить тем, у кого есть что сказать по делу; возникла небольшая пауза, и ею воспользовался Трогвар. Не слишком деликатно расталкивая оказавшихся перед ним, Крылатый Пес очертя голову бросился вперед, вверив свою судьбу милосердной Ялини.

Заметив какое-то непонятное движение в зале, встрепенулись гвардейцы; Атор молниеносно вскинул к плечу свой двуручный меч; однако Владычица, улыбнувшись, чуть заметно шевельнула бровью, и тревога тотчас улеглась, хотя Атор опустил клинок с явной неохотой.

Никто не задерживал Трогвара; спустя считанные мгновения он очутился подле самого подножия трона Владычицы и упал на правое колено, склонив голову в знак покорности. Прежде чем успели загреметь гневные раскаты голоса Атора, Трогвар заговорил сам.

И слова мольбы рвались из его груди с такой силой и такой страстью, что не остался равнодушен никто из собравшихся в этом зале; растерянные сэйравы замерли и умолкли, против воли своей внимая горячей и искренней речи.

О высшем счастье каждого бойца умереть за Нее говорил Трогвар. И о том, что он не может ждать, когда судьба подарит ему счастливый случай отличиться. И еще о многом другом, подобном же, держал он речь, преклонив колена...

Владычица слушала его с легкой улыбкой, что загадочно вспыхивала и гасла на тонких губах; однако же Атор выдержал недолго. Ноздри его раздувались, глаза метали молнии; взмахнув рукой, он шагнул к коленопреклоненному Трогвару.

– Хватит! Довольно непотребства! – зычно проревел он, подходя вплотную. – Как смел ты оскорбить слух Владычицы подобной просьбой?! Большей наглости, признаюсь, я еще не встречал. Как смел ты вообще явиться сюда, если тебе передали мой отказ?! Вон отсюда, щенок, и радуйся, что на потеху всего Дайре я не велел высечь тебя розгами за непослушание!

Гнев и обида вытеснили страх и усвоенные правила этикета.

– Это тебе удастся сделать со мной, только если я буду мертв! – сжав кулаки, бросил Трогвар прямо в лицо надменному царедворцу и, видя, как руки Атора судорожно стиснули эфес, добавил: – Давай-давай, я вижу, здесь некому укротить тебя за грязные взгляды, что ты бросаешь на мою Повелительницу!

По залу пронесся общий вздох, лицо Атора побелело, зрачки сузились...

Трогвар чувствовал, что все потеряно, что он летит в бездну, однако как приятно было бросать слова презрительной правды в лицо этому предателю и святотатцу!

Среди собравшихся тем временем поднялось смятение – никто и никогда не осмеливался даже возразить Великому Агору, не говоря уж о таких ужасных вещах, тем более после того, как он получил своего вожделенного Белого Единорога...

Агор ответил на яростные слова Трогвара глухим рычанием – так рычит волк, уже вцепившись в горло жертве. И наверное, не миновать было бы кровавого поединка прямо в тронном зале, но в последний момент рука Владычицы простерлась царственно-спокойным жестом, и Тревожный шум взволнованных голосов тотчас "Же стих. Однако Атор и не подумал останавливаться – на ходу поднимая меч к плечу, он сделал несколько шагов к неподвижному Трогвару.

Тот даже не коснулся рукоятей своих собственных клинков.

– Атор! – резко выкрикнула Владычица, однако, несмотря на всю решительность этого возгласа, Трогвар безошибочно ощутил в нем и скрытую мольбу.

Атор остановился явно нехотя, медленно обернувшись к трону; Трогвар пожалел, что в этот миг не видит лица своего противника. Крылатый Пес был уже в пределах досягаемости длинного меча Атора и на всякий случай напрягся, готовясь прыгнуть, если царедворец все-таки пренебрежет приказом.

– Атор, этот юноша дерзок, но смел. Почему бы нам не назначить ему испытание?.. Если бы он прошел его...

– Не прежде, чем я встречусь с ним на турнире, – холодно произнес Атор, дерзко глядя прямо в глаза Владычице.

Трогвар осторожно шагнул в сторону и теперь мог видеть, что его соперник смотрит на Владычицу прежним, так взъярившим Крылатого Пса властно-хозяйским взглядом.

– Вызвать оскорбителя на поединок – священное право каждого сэйрава, и никто, даже могучий Ямерт, не в силах помешать мне в этом, ибо таков закон, который превыше воли правителей!

Раздался шум и гам, в толпе придворных началась уже подлинная паника; Трогвар же медленно прошел почти к самому трону и истово, до земли, поклонился Владычице.

– Благодарю Тебя, о Повелительница моей жизни, – негромко произнес он, обращаясь к гневно закусившей губу Хозяйке Халлана. – Пусть испытанием мне и станет этот поединок. Я иду на него с радостью и легким сердцем, ибо кровью оскорбителя надеюсь смыть причиненную тебе обиду!

Атор дернулся, однако смирил себя и лишь продолжал прожигать Трогвара ненавидящим взглядом.

– Великий Атор прав... – раздался первый несмелый возглас из толпы собравшихся, и за ним тотчас последовали другие – что нельзя нарушать древний закон... что право на поединок священно... Великий Атор тоже может чувствовать себя оскорбленным... Нельзя давать ссорам затягиваться, поле всех рассудит!..