Глен Кук - Жалкие свинцовые божки

За пару монет Пройдоха показал мне храмы шайиров и годоротов. – Хлам, – пробурчал я и прибавил, рассчитывая, что, исполненный благодарности, он не станет юлить: – Слушай, расскажи мне, что ты знаешь об этих богах. – Оглядевшись по сторонам, я пожал плечами. Трудно было представить, что Четтери соседствует с подобным запустением.

– Извиняй, кореш. Я слыхал только имена. Еще те, доложу я тебе. Круговод, Чародей, Ног Неотвратимый… Гнусные типы, все до одного.

– Я и не сомневался.

Шайиры и годороты сражались за последний храм на улице Богов. Он стоял на полусгнивших деревянных сваях, торчавших из воды. В следующее половодье его наверняка смоет. Однако он служил домом годоротам, а кому понравится, когда тебя выгоняют из собственного дома, каким бы тот ни был?

– Пока закрыты, – сообщил Пройдоха, разумея храмы, – но через пару деньков точно откроются.

– Под новым руководством? Пройдоха нахмурился. Ему явно не хватало умственных способностей, чтобы ловить соль шуток и расшифровывать саркастические замечания.

– Внутрь зайти можно? – поинтересовался я. Замков на дверях не было.

– Это против правил. Какой он, оказывается, законопослушный, мой новый приятель!

– Я не буду ничего трогать, обещаю. Просто осмотрюсь, чтобы было что сказать клиенту.

– Хм… – Пройдоха вновь нахмурился. Мне показалось, я слышу, как скрежещут его мозги. Таким, как он, всегда требуется кто-то, определяющий, что и как делать. – Че-то я не усек, кто ты есть.

Я объяснил, уже не в первый раз за время нашего непродолжительного знакомства.

– Что-то вроде личного охранника. Меня нанимает клиент.

Правда, не для того, чтобы выкручивать руки или пробивать головы, а чтобы узнавать полезные вещи. Нынешний мой клиент хочет как можно больше узнать об этих богах.

– Короче, он хочет знать, кому достанется последний храм? уточнил Пройдоха.

– Молоток. – Не в моих правилах разубеждать собеседника, пускай даже он ошибается. К тому же Пройдоха был недалек от истины.

– Лады. Ты с ними не связан, значит, порядок. А если бы пришел от них, я бы поднял хай на всю улицу.

– Усек, кореш. – Сказать откровенно, мне стало немного жаль моих подопечных: а что, если храм и впрямь займут брюквопоклонники? Уж лучше сгинуть без следа, чем уступить свое место такому культу.

– Пошли заглянем к шайирам. Но скажу тебе прямо, ничего ты там не найдешь. Мы вошли в храм.

– Пусто, – пробормотал я, в очередной раз явив миру свою сообразительность.

– Я же тебе говорил, – откликнулся Пройдоха, у которого, судя по всему, тоже был наметанный глаз.

Стены голые, как древняя берцовая кость громового ящера, пусто, как в голове Пройдохи.

– Мы перетащили весь скарб в развалюху у реки, – поведал мой проводник. – А здесь велено подмести и покрасить.

Я посмотрел направо, затем налево. Выпрямиться в полный рост не представлялось возможным – мешал низкий потолок. Последнее прибежище древней религии и одновременно логово новой представляло собой комнатушку двенадцати футов в поперечнике. Казалось, она отмечена той же печатью отчаяния, которую можно заметить на лицах пожилых мужчин и женщин, цепляющихся за воспоминания о молодости.

– Пошли поглядим, сколько тут серебра.

– Серебра? Гаррет, это жалкие божества. У них наверняка не найдется и медяка. Таких, как они, у нас называют свинцовыми божками. Жалкие свинцовые божки. – Пройдоха наклонился, обдав меня чесночным ароматом, и доверительно шепнул мне на ухо: – Держи язык за зубами, кореш, а то, неровен час, услышат. Чем хуже им становится, тем сильнее они требуют уважения, мелочь пузатая. На том конце улицы о них никто и не вспомнит, а тут они еще в силе и могут тебя услышать. – Пожалуй, этим советом пренебрегать не следовало. – Слушай, Гаррет, я тебе помог, верно? Ответь-ка мне на один вопрос.

– Ну?

– Чего ты таскаешь на плече это гребаное чучело?

Попка-Дурак вел себя настолько примерно, что я совсем про него забыл.

– Это вовсе не чучело. Он просто притворяется. – Я вдруг засомневался в собственной правоте и на всякий случай ущипнул попугая. Тем временем Пройдоха привел меня к полуразрушенной лестнице, которой заканчивалась улица Богов. Похоже, лестницу давным-давно не ремонтировали. Над водой, точно густой туман, витал смрад. В воздухе кружили тучи омерзительных голодных мух. Попугай оказался жив, хотя взгляд у него был отсутствующим.

– Эй, птичка, проснись! Видишь, человеку хочется услышать твой голосок. Мерзкий выродок безмолвствовал.

– Ни дать ни взять маленький пацан.

– То есть?

– Стесняется чужих, – пояснил Пройдоха. – Вот останется вдвоем с папочкой, тогда и завопит. – Похоже, он не так глуп, как мне показалось.

– Точно. Знаешь, большую часть времени его приходится держать под водой, чтобы он замолчал. А язык у него как у портового грузчика. Ну и мерзость!

В храме годоротов убираться никто не думал. В него просто свалили все пожитки шайиров, даже не распаковывая – на случай, если придется выкидывать их обратно. По полу шныряли крысы вперемежку с тараканами. По всей видимости, не подметали здесь целую вечность. Зато сразу ощущался дух старины.

Пройдоха хихикнул:

– Я слыхал, у годоротов остался один-единственный поклонник, какой-то придурок с Холма. Говорят, они до сих пор цель! только благодаря ему, хотя он уже лет тридцать как не встает с инвалидной коляски.

– А сами боги, естественно, и пальцем не пошевелили, чтобы тут убраться.

– А то! Я предложил нанять человека, который следил бы за храмом. Думаешь, согласились? Фига с два!

– Похоже, они сами себе злейшие враги. – Я снял попугая с плеча, убедился, что этот стервятник дышит, и посадил обратно.

– Точно, кореш. Я отпахал в Квартале Грез двадцать восемь лет. Если думаешь, что люди дурачат себя, поболтайся здесь с мое поймешь, что все не так.

– Ты что, и впрямь видишь богов? Пройдоха бросил на меня исполненный лукавства взгляд.

– Кореш, ты совсем не разбираешься в здешних делах?

– Нет. Я с удовольствием оставил бы в покое всех и всяческих богов, если бы они оставили в покое меня.

– Их нельзя увидеть, если только они не соизволят тебя коснуться или если ты не проработал здесь с мое. Скажем, я вижу тени и отблески, слышу шепот, порой меня ни с того ни с сего бросает в дрожь. Может статься, нас с тобой сейчас окружает целая толпа… Говорят, когда боги становятся видимыми, они принимают форму своих идолов. Я подобрал с пола статуэтку, которая, по-моему, изображала Магодор. Идол Мэгги красотой не отличался, у него было гораздо больше рук, клыков, когтей и змей в волосах, чем у богини, с которой я имел дело.

– Милашка, верно? С такой только шашни крутить.