Глен Кук - Наступление тьмы

А Насмешник так надеялся, что подобного контакта вообще не произойдет. Он до сих пор так ничего и не сделал, чтобы ублаготворить лорда Чина.

– Говорите, – сказал он, внутренне напрягшись.

– Поступило сообщение от Праккии. Директива. Уничтожить человека по имени Рагаарсон.

– А что, если в порядке дискуссионном сказать, что бывший поклонятель Праккии передумал? Лично я, значит.

– В их руках ваш сын. Так что выбирайте, кому из двоих умереть.

– Ядовитейшая свинья! – Он полоснул клинком по горлу толстяка и повернулся, чтобы бежать. Но на его пути стал еще кто-то, и этот кто-то бросил щепотку порошка в лицо Насмешника.

Насмешник рухнул без чувств.

Негромкие настойчивые голоса принялись нашептывать и нашептывать ему в ухо, что следует делать…

– Он здесь! – крикнул Хаакен, и к нему в проулок подбежали несколько кавелинцев. – Второй жмурик, видимо, тот толстяк, с кем он вышел из зала. Пол, стань на углу и предупреди, если появится городская стража. Кажется, Насмешник успел прикончить еще одного, прежде чем погибнуть самому.

Один из солдат склонился над Насмешником.

– Он жив, полковник. Видимо, получил удар по голове.

– Проверь его кошель.

– Пуст.

– Странно. На него не похоже быть захваченным врасплох. Посмотрим. Кровь. Видимо, он успел ранить еще парочку, но тем удалось скрыться. – Хаакен тронул носком сапога второй труп, в груди которого все еще торчал меч Насмешника.

Какой дьявол занес его в этот проулок вместе с незнакомым ему человеком? И почему, спрашивается, они его не добили?

– Полковник… – Но Пол со своим предупреждением опоздал.

Городские стражники узнали в человеке с мечом в груди известного городского грабителя, а толстяк оказался важным членом магистрата. Стражники сняли со всех подробнейшие показания. Их приставания привели в ярость владельца игорного дома. Полиция хотела арестовать Насмешника, но Черный Клык возмутился и закричал, что немедленно призывает Вартлоккура, чтобы тот испепелил языки прямо во рту полицейских чинов. Стражи закона отступили и отпустили Насмешника при условии, что тот по первому вызову незамедлительно явится для дачи показаний.

Придя в себя, Насмешник обнаружил рядом с собой Браги, Непанту, Вартлоккура и Хаакена.

– Что произошло? – спросил Браги.

– Оставь его в покое, – взмолилась Непанта. – Разве ты не видишь?

– Хорошо. Эй, кто-нибудь, принесите ему суп.

Насмешник рассеянно проглотил несколько ложек похлебки, усиленно стараясь припомнить, что же произошло. Голоса… говорившие, что он должен… Должен что? Убить. Убить этих людей. В первую очередь Браги. И Вартлоккура, если удастся.

Он попытался нащупать свой кинжал, но тот куда-то пропал.

Им овладела неодолимая потребность немедленно нанести удар.

Вартлоккур взирал на него с большим подозрением. Чародей с момента первой встречи на острове даже не пытался скрыть своего недоверия. Надо быть изворотливее, подумал Насмешник. Ему и Непанте следует выбраться из этой переделки живыми.

Но он должен совершить то, что приказано. Ради Этриана.

Его друг на протяжении более двадцати лет… Его отец… Но потребность умертвить их нестерпимой болью рвала внутренности подобно прогрызающемуся на свет дракону.

Вартлоккур был незаконным сыном последнего императора Ильказара и косвенным образом участвовал в убийстве своего отца. Это было проклятием всего рода Голманов. Сыновья истребляли отцов. Насмешник однажды, давным-давно, уже убил Вартлоккура. Яблоком раздора была Непанта… Но жуткий человечек на крылатом коне вернул чародея к жизни.

Насмешник принялся врать своим бывшим друзьям, в то время как все мысли его были обращены к Этриану. Неужели и тот когда-нибудь станет убийцей своего отца?

Очередную новость Марко принес Рагнарсону, когда тот уже находился под Гог-Аланом. Мегелин отступал к хребту Капенрунг. Пески пустыни были обильно орошены кровью его солдат. Армия молодого полководца потеряла едва ли не половину личного состава.

Эль Мюрид также понес огромные потери, однако, несмотря на это, он приказал Бадаламену вести свое потрепанное войско прямо на Кавелин.

Рагнарсон еще более увеличил скорость марша. Когда армия вступила в проход Савернейк, Вартлоккур сказал Браги:

– У нас возникла еще одна проблема – Насмешник. С ним что-то сделали. Он лжет…

– Да, он ведет себя довольно странно. Но как бы вёёл себя ты или я, побывав в лапах Шинсана?

– Я уже был в лапах Шинсана. Именно поэтому меня и не оставляют подозрения. В Тройесе произошло нечто такое, в чем он не желает признаваться.

– Не исключено.

– Я знаю, что ты думаешь. Обманщик опасается за сына и за Непанту. Тем не менее постарайся не спускать с него глаз.

Через некоторое время, когда армия миновала Майсак и радостно начала спуск с гор к уже недалекому дому, Вартлоккур снова предстал перед Рагнарсоном и объявил:

– Непанта исчезла.

– Как, опять?!

– На этот раз её украл твой жирный друг.

– Давай сначала, – вздохнул Рагнарсон.

– Он оставил её в Майсаке…

– Но зачем?

– Попробуй догадаться.

– Не имею понятия.

– Он хочет, чтобы она избежала всякого риска.

– Убирайся.

Браги все это страшно не нравилось. Вартлоккур был прав. Что-то произошло, и Насмешник совершенно изменился. Его знаменитое чувство юмора исчезло. Он неделями не улыбался и избегал своих друзей, предпочитая брести в стороне и что-то бормотать, опустив глаза в землю. Насмешник потерял аппетит и превратился в тень того жизнерадостного толстяка, который явился в замок Криф на празднование Дня Победы.

На вопросы Насмешник не отвечал и начинал горячиться, если от него не отставали. Хаакен и Рескирд просто перестали его замечать.

Рагнарсон же, напротив, не сводил с него глаз, надеясь найти ответ на загадку.

Кавелин приветствовал их как героев-победителей. Продвижение армии замедлилось. Каждое утро выход задерживался – на то, чтобы оторвать солдат от сельских красоток, уходила масса времени.

– Не нравится мне все это, – заметил Хаакен утром того дня, который Рагнарсон наметил для возвращения в Форгреберг.

– Что именно?

Связи с Гжердрамом они пока не имели, и в Форгреберге, по-видимому, еще не знали о возвращении армии.

– Сколько мужчин ты встретил на пути? – сказал Черный Клык в своей обычной манере, когда собеседнику предоставлялась возможность самому дать по меньшей мере половину информации.

– Я все-таки тебя не понимаю.

– Мы идем по стране уже три дня, а я пока не увидел ни одного мужчины, который не был бы стариком. Когда я спрашиваю, мне отвечают, что все ушли на Запад. Итак, где они могут быть? Что случилось с тем гарнизоном, который Гжердрам оставил в Карак Штрабгере?