Брайан Ламли - Воин древнего мира

Стена за головой нубийки теперь окрасилась в красный цвет от ее крови, капающей с густых жестких черных волос, девушка все еще оставалась без сознания. Двое гвардейцев прижали ее тело к стене и крепко держали, а третий пытался разжать зубы, потом четвертый запустил руку в ее открытый рот, вынул из-за пояса кривой острый кинжал и отрезал язык. Кхай едва сдержал, тошноту, наблюдая за происходящим из своего укромного места.

К тому времени, как он немного пришел в себя и снова прижал слезящиеся глаза к отверстию, все три девушки были в глубоком обмороке. Кровь капала из их открытых ртов. Гвардейцы сорвали с невест фараона одежды, заляпанные кровью, и повернулись к своему повелителю.

Кхай в ужасе смотрел на Хасатута, сидящего на украшенном драгоценными камнями троне. Анулеп встал на колени перед своим повелителем и подполз поближе, касаясь лбом пола, держа руки за спиной, потому что, как было известно Кхайю, ни один смертный не имел права дотрагиваться до фараона – прикосновение руки смертного осквернило бы царя-бога.

Но… что могло осквернить это чудовище?

В конце концов гладкая голова Анулепа легла на колени Хасатута. Верховный жрец не двигался. Не обращая на него внимания, фараон приказал гвардейцам:

– Продолжайте! Приведите их в чувство!

Один из нубийцев достал из кармана в юбке каменную бутылочку, вынул из нее затычку и по очереди поднес ее к ноздрям каждой девушки и держал, пока несчастная не начинала дергать головой и не приходила в сознание. Только нубийка никак не реагировала.

Кхай надеялся, что она уже умерла. Две другие невесты зашевелились, стали крутиться из стороны в сторону и издавать жуткие булькающие звуки, постоянно выплевывая кровь.

На какое-то время гвардейцы забыли о нубийке и разделились на две группы, встав по трое возле каждой кеметки. Они вынули ножи и стали снимать с несчастных кожу, вырезая широкие полосы от шеи до талии, пока лица и груди девушек не остались белыми пятнами на фоне красного мяса. Верхние части их тел представляли жуткое зрелище. К счастью для девушек, они снова потеряли сознание, когда гвардейцы еще не сделали и половины своей кровавой работы.

Кхай на какое-то мгновение утратил ощущение реальности. Когда он очнулся, оказалось, что он сидит в той же укромной нише, прижимаясь лбом к холодной неровной стене. Мальчик пошевелился в темноте, вытер подбородок, на котором остались следы рвоты, потом глаза, разъедаемые слезами, с трудом выпрямился и опять припал к щели между плитами. Теперь он смотрел не на девушек, вернее, не на те кошмарные куски сырого мяса, которые когда-то были невестами фараона, а на Хасатута – с ужасом, страхом и ненавистью.

Именно тогда, в нише, Кхай поклялся, что фараон, Анулеп и все черные гвардейцы заплатят за содеянное. Они заплатят за гибель его семьи, за этих несчастных девушек, подвергнувшихся нечеловеческим пыткам, за весь Кемет, порабощенный чудовищем – фараоном, которого обманутые люди называют богом!

Кхай смотрел сквозь отверстие с нескрываемой ненавистью, и слезы туманили его взор.

Он смутно видел, как голова Анулепа медленно движется вверх и вниз между ног фараона, и левую руку Хасатута, пальцами выбивающую ритм на лысине верховного жреца. Словно издалека Кхай услышал приказ фараона, а потом уголком глаза заметил, как блеснули ножи, вспарывая животы невест. На окровавленный пол вывалились внутренности. Кхай видел все происходящее, но взгляд его замер на лице Хасатута.

Эта жуткая голова с осьминожьими выпуклыми глазами! Дыхание фараона стало учащенным, прерывистым, а пальцы все ускоряли ритм, барабаня по гладкой голове верховного жреца. Потом Хасатут хрипло закричал и спазматически задергался, обвив талию Анулепа ногами и сжав здоровой рукой голову верховного жреца, которая теперь двигалась с невероятной скоростью. Это продолжалось еще несколько секунд, а потом…

Фараон закричал во второй раз, разведя ноги, уперся ступнями в плечи Анулепа и оттолкнул его от себя.

Когда визирь растянулся на каменном полу, все еще сжимая руки у себя за спиной, Кхай увидел, как дрожит головка пениса Хасатута, и с нее стекают последние капли желтой слизи. И снова мальчика вырвало, но не от сцены, развернувшейся у него перед глазами, а из-за мыслей о своем будущем. Он просто вспомнил беззубую улыбку Анулепа. А ведь завтра Кхаю предстояла встреча с лекарем-зубодером!

Кхай не видел, что еще произошло в глубинах великой пирамиды. Когда гвардейцы вынесли обмякшее тело обнаженного Хасатута из шестиугольной комнаты, и задолго до того, как они вернулись назад, чтобы вместе с Анулепом убрать помещение, Кхай уже вылез из ниши. Возможно, так было и лучше, потому что он не знал еще всех страшных тайн пирамиды и не догадывался, почему у гвардейцев фараона заточены зубы…

Но у Кхая в груди загорелось пламя, красный огонь мести. Единственным желанием его стало вырасти, превратиться в мужчину – великого воина – а затем уничтожить фараона. Он не знал, как именно сможет достичь этой цели, ведь сейчас он ничего сделать не мог. В Асорбесе прятаться ему было негде, как, возможно, и во всем Кемете. Значит, ому следовало бежать из Кемета. Однако, в первую очередь, требовалось выбраться из пирамиды.

У Кхайя в голове уже выстроился план, отчаянный, но вполне осуществимый. Было бы полнейшей глупостью пытаться бежать через нижние лабиринты, стараясь выбраться в город через входы, расположенные на уровне земли, потому что его мог заметить любой стражник из сотен тех, кто находился в услужении у фараона. Тогда его бы сразу отвели назад к Анулепу. Несомненно, уже отданы соответствующие приказы, и, если он попытается убежать, его остановят. Но каким еще путем можно отсюда выбраться?

Для любого другого задача могла бы оказаться неразрешимой, но не для Кхайя, отец которого построил эту пирамиду и знал многие из ее секретов. Мальчик поспешил назад в свою маленькую келью по погруженным в темноту пыльным туннелям. Он думал о побеге, пока в голове его не сложился четкий план.

Когда мальчик оказался в своей келье и зажег маленький светильник, он уже точно знал, что делать.

Предметы, необходимые для побега, находились под рукой – пара плетеных из тростника ковриков на полу и соломенный тюфяк, который должен был служить ему кроватью. Кхай туго скатал их и привязал по всей длине спины.

Год назад Харсин Бен Ибизин показал сыну систему водоснабжения пирамиды и объяснил, как она работает. Высоко на внешней части монумента находились огромные плоские каменные плиты, на которых собирались капли влаги, откуда они скатывались в сужающиеся проходы, а оттуда, в свою очередь, сливались в трубы внутри пирамиды, по которым спускались в резервуары, находящиеся на нижних уровнях. Каждая капля влаги, оседающая на огромных наклонных поверхностях стен пирамиды, в конце концов, попадала в кухни, ванные и бытовые помещения. Кхайю разрешили в свое время взобраться по одному из таких водотоков и выглянуть наружу с высоты четырехсот футов.