Барри Лонгиер - Божественная шкатулка

– Во всяком случае, на небесах его не будет. Такой поединок произойдет на земле, и сражаться будут те, кому все еще необходимо испытать себя.

– Так что же я здесь делаю? – Я посмотрел на Абрину. – Зачем я здесь?

– Боги поняли, что нужно тебе, Корвас, а тебе необходимо было узнать о существовании богов и о том, любят ли они тебя. Для тебя, Корвас, боги разламывают континент снова и снова. – Абрина улыбнулась. – Есть еще и вторая причина. – Она взяла меня за руку. – Ты должен как старший мужчина в семье подвести невесту к алтарю.

Я схватил руку Абрины своими двумя руками, не желая никому ее отдавать. Я любил ее и теперь мог на равных смотреть ей прямо в глаза. Разве я теперь не бог, как и она? Затем я перевел взгляд на Манку.

– Тебя называют Разрушителем. Что же это за работа такая для будущего мужа Абрины?

Бог рассмеялся, и его смеху вторил смех Абрины. Затем Манку заглянул мне в глаза.

– Разрушитель – это тот, кто расчищает путь к новой жизни, новым начинаниям. Без меня исчезла бы и сама Вселенная.

Я задумался над словами Манку и склонил набок голову.

– Думаю, что в этом есть определенная польза. – Я посмотрел на Абрину. – Это то, чего ты хочешь? Это тот, кто тебе нужен?

– Да.

Я понял, что все еще держу ее за руку. В это мгновение я еще мог смотреть ей в лицо и любить ее так, как мужчина может любить женщину, но через секунду мне предстояло отдать ее другому. Я передал руку Абрины Манку, и тот принял ее.

– Позаботься о ней.

– Я всегда забочусь о ней, – ответил мне бог.

В моей груди поселилась жуткая, нескончаемая боль. Я отдал Абрину богу, да, это так. Но это не имело отношения к сердцу, которое бьется в моей груди.

Абрина протянула руки к моей талии и взяла божественную шкатулку.

– В ней заключены все боги и богини, все силы жизни и Вселенной, Корвас. Она всегда будет забирать то, что тебе не нужно, и давать то, в чем ты нуждаешься. Но тебе придется просить ее об этом. Если ты возьмешь обратно то, что отдал ей, то мы отдадим его тебе.

Она поцеловала меня в щеку и вернула мне божественную шкатулку.

– Мой дорогой друг, вся мощь Вселенной находится на кончиках пальцев тех, кто в достаточной степени храбр и достоин пользоваться ею. Скажи об этом людям.

Боги поцеловались, и небеса наполнились ослепительным светом. Окруженная этим светом пара нежно обнялась, их контуры стали расплываться, и мне показалось, что боги растворились друг в друге и скоро превратились в солнечный луч, который вернулся к своему отцу-солнцу, ярко сиявшему в небесах над землей.

Совершенно неожиданно я снова принял свои прежние размеры и оказался в самом центре рыночной площади Искандара. Я обернулся, затем еще раз и еще. Как сказала когда-то божественная шкатулка:

Нельзя вернуться в то место, которое никогда не покидал.

Рыночная площадь Искандара. Да, это была снова она, с ее вечными запахами, шумом, суматохой. Я посмотрел вниз и увидел все те же хорошо знакомые мне ковры. Изумленный увиденным, я сел на землю и мгновение спустя понял, что снова уверенно чувствую себя в привычной мне жизни. В моих руках по-прежнему остается волшебная шкатулка, на мне мои привычные, видавшие виды одежды, вокруг мои старые добрые ковры. Я перевернул верхний ковер и увидел на его обратной стороне пятна, оставшиеся после падения этого идиота Дорка, в результате чего погибли славные марзакские жуки. Видимо, я никуда так и не уходил с этого места. Я снова вернулся к самому началу, вернее, к одному из бесчисленных начал, к реальности внутри реальностей. От мыслей о них у меня закружилась голова. Как там Синдия? Что с Тах? Где Абрина?

– Мастер Корвас! – услышал я доносившийся откуда-то издалека голос безмозглого Дорка. Впрочем, у меня совершенно нет времени, чтобы обращать внимание на этого дурака. Мне сейчас нужно побыстрее разобраться в случившемся. Так, значит, я никогда не покидал искандарского рынка? Неужели я куда-то уезжал и снова вернулся на прежнее место? Боги потратили слишком много времени на меня, безвестного торговца коврами.

А как же омергунты? Существуют ли они в моей реальности? А иланийцы и корабельная команда «Шелкового призрака»?

У меня есть волшебная шкатулка, свидетельство того, что со мной приключилось. На ней по-прежнему выцарапана буква «X», поэтому Кер все-таки умер в форте Бро, а меня убили там же... а все остальное также случилось... а может быть, и нет. Полагаю, что это зависело от того, где и когда находились действующие лица этих событий.

Где-то и когда-то я был вместе с Абриной.

– Корвас, – пробормотал я, обращаясь к Корвасу – обитателю той, другой реальности, – ты никогда так и не узнаешь, насколько тебе повезло.

Я снова посмотрел на шкатулку, затем на возвышавшийся на вершине холма Нантский храм. А что же Синдия? Какова судьба жрицы Нантского храма? Существовала ли она вообще? Существует ли сейчас? Будет ли существовать в будущем? Кем же она была – богиней, призраком, видением, вызванным моим нездоровьем, или же живой женщиной из плоти и крови, обитающей в моем мире? Мне нужно поговорить об этом с кем-нибудь еще.

Я почувствовал какое-то шевеление в моем кармане. Это были три оставшихся в живых марзакских жука. Я извлек их на свет божий и поместил на груду ковров.

– Простите меня, мои друзья, но мне кажется, что нам пора оставить наши проделки и удалиться на покой. Поищите себе какое-нибудь более уважаемое занятие.

Амрам, Тирам и Ирамирам слушали меня, скрестив последние ножки и печально опустив усики.

– Хорошо. – Я вытянул вперед руку, и славная компания послушно вскарабкалась на нее. Что ж, может быть, я займусь разведением – с присущим мне размахом – этих проворных марзакских жуков из Дизивиды – если они, конечно, на самом деле существуют в моем мире.

Кое-что вспомнив, я поднялся на ноги.

– Мне пора идти. Волшебник Йоркис может появиться здесь в любую секунду вместе с отрядом королевской стражи.

Я собрался было направиться к Нантскому храму в надежде отыскать там Синдию. Перед моими глазами возник искаженный облик искандарского рынка, нечто вроде миража, возникающего в жаркий день, когда в воздух устремляется зной от раскаленной солнцем мостовой. В ореоле летнего марева возникли две фигуры в красных мундирах. Они загородили мне дорогу и схватили за руки. Третий гнусно ухмыльнулся, и я узнал в нем пресловутого Пагаса Шэдоуса.

Как только я увидел его уродливое лицо, я вспомнил молитву, которую произнес в Нантском храме вскоре после того, как Синдия сообщила мне, что волшебник, которому я попытался продать «живой» ковер, был Йоркисом, тестем Пагаса Шэдоуса. Да спасут меня всемогущие боги!

Все то, что последовало далее, явилось откликом небес на мое страстное обращение ним.