Михаил Ахманов - Кононов Варвар

– Говори! – поторопила его Дайома. – Тебе надо говорить побольше! Возможен разум без души, но нет души без разума. Если ты хочешь получить душу, твой разум должен сделаться гибким в достижении цели. Говори!

– О чем, госпожа?

– О чем угодно! Что ты чувствуешь, что ты умеешь, что ты помнишь… Говори!

Он заговорил. Вначале слова тянулись медленно, как караван изнывающих от жажды верблюдов; потом они побежали, словно породистые туранские аргамаки, понеслись вскачь, хлынули потоком, обрушились водопадом. Владычица острова слушала и довольно кивала; вместе с речью просыпался разум ее создания, открывались еще пустые кладовые памяти, взрастали побеги хитрости. Без этого он бы не понял ее повелений.

Наконец Дайома протянула руку, и голем смолк.

– Больше ты не будешь говорить так много, – сказала она. – Ты, Идрайн, будешь молчальником. Ты будешь убеждать оружием и силой, а не словом. Для того ты создан.

– Оружием и силой, а не словом, – повторил серый исполин, согнув в локте могучую руку. – Это я понимаю, госпожа. Оружием и силой, а не словом! Это хорошо!

– Теперь ты будешь слушать и запоминать… – Дайома спрятала свой лунный талисман в кулачке, ибо и нем уже не было необходимости. – Слушай и запоминай! – повторила она, глядя в мерцающие зрачки голема.

– Слушаю и запоминаю, моя госпожа.

– Сейчас ты отправишься в арсенал, выберешь себе снаряжение и одежду. Потом…

Она говорила долго. Голем покорно кивал, и с каждым разом шея его гнулась все легче и легче, а застывшая на лице гримаса тупой покорности постепенно исчезала. Он становился совсем неотличимым от человека, и потому…

“Проснись, – зашелестел под черепом голос Трикси, – проснись же, Ким! Ты здоров. Полезный опыт для нас обоих: ты исцелен, а я изучил твой организм от нейронных клеток до потовых желез, ногтей и мельчайших волосков. Теперь любая метаморфоза займет гораздо меньше времени”.

“Какая еще метаморфоза?” – поднявшись, беззвучно поинтересовался Ким.

“Я же сказал: любая! Любая, какую потребуют обстоятельства. Может, ты хочешь сделаться выше или ниже? Обзавестись третьей рукой и глазом на затылке?”

“Это, пожалуй, лишнее”, – сообщил Ким и принялся сматывать бинты, сначала те, что охватывали ребра, потом освободил от повязки голову и ощупал скулу под глазом. Чистая кожа без синяков, нигде ничего не болит, но в животе – пустота, словно желудок вдруг превратился в яму, которая жаждала быть заполненной… И побыстрее!

Ким попытался содрать гипс, не смог, плюнул и шагнул к столу, заваленному продуктами. Минут десять он сосредоченно жевал, поглощая с жадностью колбасу, ветчину, виноград и груши, потом запил все это соком и посмотрел на часы. Было пять утра. Ким потянулся, разминая мышцы.

– Хорошо! Просто отлично! Теперь оденемся, прихватим сигареты и – домой! А по дороге побеседуем. Ты ведь не против беседы, Трикси?

“Отнюдь, – ответил дух. – Подозреваю, у тебя вопросов, как снега в Финляндии!”

– Ты и там побывал?

“Увы! – печально вымолвил пришелец. – Я ознакомился с этой страной, но не нашел там того, что нужно. Вот еще одна проблема, которую я не могу разрешить без добровольной помощи землянина. Надеюсь, Ким, ты мне поможешь?”

– Непременно, – согласился Кононов, вытаскивая одежду из шкафа. Он натянул джинсы, затем – кроссовки и кое-как справился с рубашкой, просунув в пройму загипсованную руку. – Мы ведь уже договорились: я помогаю тебе, а ты – мне. Видишь ли, Трикси, я тоже кое-что разыскиваю.

“Кое-кого, – уточнил пришелец. – Девушку. Глаза зеленые, волосы рыжие, рост сто семьдесят сантиметров, бюст…”

“Копался у меня в мозгах?!” – мысленно возопил Ким.

“Ни в коем случае. Я соблюдаю уговор, но инстинктивно фиксирую то, что лежит на поверхности. Сильные чувства и образы, которые ты представляешь, – в частности, повесть об острове, волшебнице и человеке по имени Конан. У тебя очень развито творческое воображение”.

– Это ты скажи моим издателям, – пробормотал польщенный Ким, в последний раз осматривая палату. Кузьмич сопел, похрапывал, чмокал губами, сантехник тоже спал, и по его физиономии разливалось блаженство, как если бы он освободился от тяжелой ноши – скажем, от чугунной ванны, которую пришлось переть с двенадцатого этажа по узкой лестнице и, надрываясь, тащить до помойки. Дыхание страдальца стало ровным, черты разгладились, и, вероятно, снились ему водопроводные сны, привычные и приятные.

Кивнув сопалатникам на прощание, Ким вышел в коридор, миновал на цыпочках спящую дежурную сестрицу, добрался до лифта и поехал вниз. В вестибюле, рядом с вертушкой у двери, скучал охранник.

– Ты куда?

– Не спится мне, хочу на свежий воздух, покурить, – ответил Кононов, протягивая стражу пачку “Кэмела”. Тот охотно угостился.

– А в курилке что тебе не курится?

– Душно там, противно, и тараканы бегают.

– Ну, иди. – Взгляд охранника скользнул по загипсованной Кимовой руке. – Ты ведь, должно быть, ходячий?

– Ходячий. Даже прыгучий и бегучий… – пробормотал Ким, просачиваясь наружу.

Больничный двор был безлюден, просторен и засажен деревьями, а от улицы, тихой в этот предутренний час, его отделяла невысокая ограда с настежь распахнутыми воротцами. Кононов закурил, прогулялся туда-сюда, разглядывая припаркованные у тротуара машины, и обнаружил, что в одной из них, в красных “Жигулях”-“семерке”, вроде бы наблюдается шевеление. Оглянувшись на больничные окна, он быстро выскользнул на улицу и подошел к машине. В ней обнаружились двое: один – на водительском месте, другой – на заднем сиденье. Оба в штормовках; водитель курил, а второй возился с длинным чехлом, из которого выглядывала рукоятка спиннинга. “Рыбачить собрались”, – подумал Кононов, и постучал согнутыми пальцами в стекло. Передняя дверца тут же распахнулась.

– До Президентского не подбросите, мужики? Если по дороге?

– По дороге, – буркнул водитель. – Садись!

Ким сел, дверца захлопнулась, рявкнул мотор, и в это мгновение к его губам и ноздрям прижали пропитанную эфиром тряпку. “Это что за фокусы?.. – мелькнуло у Кононова в голове. – Меня, выходит, ждали? Но почему?..”

Уплывая в мрак беспамятства, он успел расслышать:

– Куда его?

– В корабль на Зинку, к Гирдееву. Гиря желает с ним потолковать.

Водитель хмыкнул:

– Этот потолкует! Вытряхнет все потроха!

– Вытряхнет, – согласились на заднем сиденье. – Вытряхнет и соломой набьет!

Зинка, корабль, Гирдеев… Пронизывая гаснущее сознание, слова трансформировались, изменялись, приобретали новый оттенок и смысл, принадлежавший уже не этому миру, а иной реальности, сказочной Вселенной, в которую Ким погружался, точно камень в реку. Зинка… Зийна, светловолосая девушка в яркой лазоревой тунике… еще – Зингара, самая западная из хайборийских держав… Корабль, зингарский двухмачтовый парусник, не “купец”, а капер с командой лучников и меченосцев… шастает в море и прибрежных водах, топит пиратские галеры… Гирдеев… капитан Гирдеро, зингарский дворянин… рослый, в блестящей броне и шлеме с перьями, похож на петуха… Очень высокомерен и неприветлив, но Конана возьмет на борт… и Конана, и голема Идрайна… Решит, что можно их продать в невольники в столичном городе Кордава… Да только…