Мэтью Стовер - Герои умирают

– Ты хорошо умеешь играть в одиночку, Хэри, – безупречно, просто великолепно… – сказал Дункан, наконец «пробудившись». – Я знаю, что вбил в тебя это умение собственными кулаками, прежде чем ты достаточно подрос и научился обороняться, – это я тоже помню… Это сделало тебя богатым и знаменитым – а теперь то же самое качество может убить тебя. Пойми, ты так хорошо умеешь быть тем, чем тебе прикажут, что никто уже не помнит, что для тебя это совершенно необязательно. Никто, включая тебя самого. Ты обманул всех, заставив их думать, что ты – Кейн; ты обманул даже самого себя. Ни к чему решать все проблемы кулаками, Хэри. Это манера Кейна. Ты был Кейном в кабинете у председателя. Председатель причинил тебе боль, и ты решил было вышибить из него дух голыми руками – но это реакция Кейна, потому что у него нет другого выхода. Он умеет решать проблемы только так.

– А как еще? – мрачно спросил Хэри.

– О, есть множество вариантов. Черт, да ты слишком умен, чтобы так обманывать себя! Ты в плену у собственного образа, Хэри. Весь мир считает, что ты и есть Кейн, а ты позволил им считать, что соглашаешься с этим. Но это неправда. И никогда не было правдой. Не тот ли ты человек, который всегда смотрел миру в лицо? – Дело в том… – неуверенно произнес Хэри.

– Ладно, это все ерунда. Ты выдаешь себя не за того, кто ты есть. Ты делаешь вид, будто мир хуже, чем на самом деле. Ты обманываешь себя, как Полианна [2]. Все это извиняет твой проигрыш. А ты не можешь позволить себе проиграть. Сейчас – не можешь. Ставки чересчур высоки.

– Но что же мне делать? В смысле делать самому? – Хэри устало смежил веки. – На меня со всех сторон сыплются одни шишки.

– Во-первых, прекрати ныть. Во-вторых, перестань дурить себя. Пусть председатель, император, каждая собака думает, что ты Кейн – но не позволяй самому себе поверить в подобную чушь. Это твой порог. Люди следят за тобой двадцать лет, но они до сих пор не поняли, как ты умен. Делай маленькие шажки, Хэри, – по дюйму в день. Верь, если ты не поддашься, то в конце концов окажешься в центре, где один-единственный удар разрушит все планы твоих противников. Ты знаешь своего врага, но не позволяй ему узнать тебя. Коллберг считает, что он в безопасности, пока ты не наложил на него руки.

– Папа… ты… э-э… – покачал головой Хэри, – у тебя все слишком просто…

– Может быть, так оно и есть на самом деле, – прохрипел Дункан. – Если я сумасшедший, то это не означает, что я не могу быть правым.

Он повернул голову на подушке, чтобы видеть окно. Потом отрешенно произнес:

– Человека… можно простить… за то, что он гордится своим единственным сыном.

Хэри почувствовал комок в горле и заморгал, прогоняя внезапное жжение в уголках глаз.

– Ладно, – сказал он. – Наверное, первым делом следует выяснить, кто решится принять мою сторону, причем это должен быть большой человек, которого Студия не сможет раздавить.

Они проговорили долго, и Хэри уехал уже за полночь. По дороге домой он прямо из машины позвонил по личному номеру Марка Вило. На этот раз толстый бизнесмен ответил.

– Хэри! Как дела, малыш?

– Марк, мне нужно большое одолжение.

– Что угодно, малыш, только скажи. Ты вытянул на себе все дело – этим утром она подписала бумаги насчет «Грин Филдз»…

– Она еще там? Вило покачал головой.

– Вернулась в Кауаи. А тебе зачем?

– Это и есть одолжение. Мне нужна аудиенция с Шермайей Дойл.

– Это нетрудно, малыш, – широко улыбнулся Вило. – Эта леди всегда готова обязать кого-либо, улавливаешь?

Хэри глубоко вдохнул. «По дюйму в день», – вспомнил он.

– Как насчет сегодня после полудня?

Алый бархатный костюм Берна ярким пятном выделялся на фоне серых кожаных мундиров Котов, Они собрались в доме смотрителя Рыцарского моста со стороны Старого Города, почти две сотни мужчин примерно одинакового роста и сложения – одно из условий приема в отряд.

Скачки и попойки, заполнявшие их ночи, были забыты; на лицах застыла суровая решимость. Каждый знал, что скоро они выступят против Саймона Клоунса; каждый чувствовал потерю шестерых собратьев, погибших меньше недели назад.

Каждый Кот поклялся в душе, что сам отомстит за них.

За спиной у Берна стояли те, кого он называл Кошачьими глазами, – четверо самых храбрых, самых верных бойцов в плоских шапках с вуалями из серебряной сетки. План Берна был прост. Каждый из четырех отрядов будет сопровождать Кошачий глаз. Он станет информировать о каждом, кого увидит. Если подсказка Ламорака верна и сеть действительно сделает человека нечувствительным к заклинанию Плаща и прочей магии сокрытия, Глаз начнет описывать людей и вещи, невидимые командиру. Окружение и захват невидимки будут производиться по стандартной процедуре. – Маг нужен императору живым, остальные меня не заботят, – заявил Берн.

Он тщательно продумывал эту свою фразу, дабы потом иметь возможность честно сказать Ма'элКоту, что он не приказывал никого убивать. Если мальчики немного перестараются, так это же понятно, учитывая потери и нанесенное им унижение. Это же просто отчаяние, понимаете? И ярость. На той неделе мальчики лишились своих друзей. Ну как было не отомстить… Особенно это касалось Кейна. Берн надеялся в душе, что тот ему еще попадется.

Про себя Берн думал, что Ма'элКот скорее всего не мог говорить с Кейном из-за того, что убийца подался к Саймону Клоунсу – либо сам был Саймоном Клоунсом – и каким-то образом скрылся в том магическом тумане, который до сих пор не удалось рассеять даже императору. Берн собирался держать кого-нибудь из Кошачьих глаз при себе и мечтал о встрече с Кейном. Дарованная Ма'элКотом Сила наполняла его грудь, заставляя чувствовать нечто вроде плотского удовлетворения.

А может быть, Пэллес Рил тоже будет там. Она скрылась от него в Лабиринте, унизила его и его людей, но сегодня, быть может, он схватит ее. Схватит их обоих.

Сладостное видение завладело сознанием Берна, и он улыбался, даже отдавая Котам последние указания.

– Оберегайте Кошачьи глаза: Саймон Клоунс бросит против них все, что у него есть. Если Глаз погибнет, – Берн испытующе оглядел мрачные лица подчиненных, – стоящий рядом возьмет его шляпу и станет Глазами отряда. На этот раз Саймон Клоунс не скроется от нас. Чтобы выжить, ему придется убить нас всех в открытой схватке.

Берн бросил взгляд на стену дома, где был нацарапан красным мелом значок Саймона Клоунса – ухмылка и рожки. На самом деле этот рисунок сделал втихаря сам Берн за несколько минут до прихода Котов, специально для наступившего момента.

– Посмотрите сюда, – назидательно сказал он, протянув руку за плечо, к рукояти Косалла. – Посмотрите, как он бросает нам вызов. Он смеется над нами!