Кэрол Берг - Превращение

– Управляющий, я решил, что мой раб, мой писарь, не должен принимать участие в хозяйственных работах. Я собираюсь оставить его при себе. Дурган проследит за его поведением и тем, где он будет спать и что есть.

– Да, ваше высочество, – толстяк разочарованно причмокнул губами. – Как пожелаете. Но могу я узнать причину? Нам нужны лишние руки для поддержания чистоты во дворце, чтобы не осрамиться перед гостями.

– Тем не менее, я так хочу, – принц сидел на стуле, вытянув перед собой руки, пока рабы натирали маслом его спину и грудь и застегивали на ногах сандалии для перехода через город. Сам забег совершался босиком. Дерзийцы чтили традиции. – Я решил, что необходимо записать все события моего дакраха для моих будущих сыновей. Я не верю, что эти сказители и певцы передадут все так, как было на самом деле. А у эззарийца самый красивый почерк из всех дворцовых писарей, так что пусть пишет он. Потом он прочтет мне написанное, я внесу исправления, если будет необходимо, и летопись будет готова.

– Но, господин, ведь есть наши дерзийские писари, зачем поручать такое важное дело какому-то варвару?

Александр в ответ закричал на Фендуляра, обвиняя его в оскорбительной наглости и предательстве, и управляющего мигом вынесло за дверь. Он был знаком с манерой принца выдвигать самые нелепые обвинения во время приступов ярости. Управляющий исчез раньше, чем запущенный ему вслед стакан разбился об дверь, а принц радостно засмеялся к ужасу своих слуг и камердинеров. Я понял, что он засмеялся от облегчения, что сумел изобразить из себя зверя, и не обратиться в него.

Мы оба решили, что будет неразумно брать меня на все церемонии дакраха. Присутствие раба слишком сильно бросалось бы в глаза. Я останусь в его кабинете с картами, а Дурган будет наведываться на огороды. Надсмотрщик сразу позовет меня, если Александр (или то, во что он обратится) появится там. Принц был уверен, что сумеет прийти туда, если у него опять сделается приступ.

Когда Александр уже был готов идти, один из камердинеров обратился к нему:

– Вы выиграете сегодня забег, Ваше Высочество?

– Забег – смысл моей жизни. Когда я бегу, я не думаю ни о чем другом. Я не могу проиграть, – он посмотрел мне в глаза и усмехнулся.

Шел десятый день дакраха.

Александр, конечно же, выиграл забег, я не знаю, то ли потому, что он действительно был прекрасным бегуном, то ли потому, что никто не посмел его обогнать. Я не сомневался в его способностях, но все-таки подозревал последнее. Уходя, он приказал своим камердинерам каждый час рассказывать мне о происходящем, чтобы я сразу мог записывать, поэтому я знал, что на торжественном пире после забега принц пил только назрил и ел одни фрукты, заявив, что на верху горы сам Атос велел ему очиститься перед помазанием.

Только много часов спустя принц вернулся к себе совершить омовение и переодеться к ужину. Я ждал его в кабинете. Перед тем, как снова уйти, принц зашел в кабинет в сопровождении двух слуг, которые пытались на ходу завершить его наряд, состоящий из пяти слоев зеленого и золотого атласа и шелка. Принц заглянул мне через плечо, поглядел, как я вывожу слова о последних событиях дакраха, рассказанных мне одним из управляющих.

– Что, работа идет?

– Да, мой господин. Я описал сегодняшнюю победу и начал рассказывать о первых днях по воспоминаниям ваших камердинеров. Молю богов, чтобы моя работа оказалась достойной того доверия, которое вы оказываете мне.

– Я оценю твою работу после дакраха. А пока что делай, как я велел.

Я склонил голову.

– Как прикажете, ваше высочество.

Выходя из комнаты, он обратился к одному из слуг:

– Проследи за тем, чтобы огонь горел как следует. Я мерз весь день.

Я невольно улыбнулся, удивив управляющего, сидевшего рядом со мной и рассказывающего мне о дакрахе.

– Прошу прощения, господин. Я отвлекся. Вы говорили о тех кушаньях, которые подавали в первые дни дакраха.

Было уже совсем поздно, когда звуки голосов, шарканье подошв и звон оружия сообщил о возвращении принца.

– Идите, – обратился он к сопровождающим его. Он с трудом выговаривал слова. – Единственное, что мне нужно – избавиться от этих лохмотьев и найти кровать. Убирайтесь все. Хессио один справится.

Последовал поток добрых пожеланий и прощальных слов, потом шум стих. Хессио, стройный базранийский юноша, личный раб принца, вскоре последовал за остальными. Рабыня уже загасила почти все лампы. Я просидел в темноте еще полчаса, пока не удостоверился, что в покоях принца действительно никого нет, потом я отважился выйти. Александр лежал поперек кровати полураздетый, он спал, сон его походил на оцепенение смерти, в руке он сжимал голубую склянку. Я вынул пузырек из его руки и выскользнул из спальни через комнату со светильниками. Меня никто не увидел. Александр еще днем прогнал стражника, отправив его маршировать вдоль стен дворца якобы в наказанье за грубость, и не поставив никого на его место.

Итак, один день мы пережили.

На одиннадцатый день дакраха солнце взошло над горой Нерод в пелене дождя. Это было знамение, которое я не мог истолковать, но день начался плохо. Поисковый отряд из Авенхара вернулся с пустыми руками. О Дмитрии никто ничего не слышал. Пять человек отправились по южной дороге в Кафарну, надеясь, что лорд мог свернуть на нее, чтобы не ехать по опасному пути Яббара. Отряд, отправленный Александром на дорогу Яббара еще не вернулся.

Я внимательно наблюдал за принцем, пока он выслушивал неутешительные новости. Если заклятие начинало работать от сильных переживаний, то было самое время. Гнев, волнение, нетерпение, чувство вины – все эти эмоции отражались на лице принца. Но никаких зловещих перемен не было заметно.

В этот день церемонии дакраха не носили такого официального характера, как в предыдущие десять дней: это были простые встречи с друзьями и благословения родственников. Как и накануне, я сидел в кабинете, а надсмотрщик дежурил на огороде. Я выслушал очередной отчет от управляющего, касающийся последних часов дакраха. Я знал все о церемониальных чашах вина, о зажженных благовониях, о ритуальных поцелуях и преломлении тростей, совершенных принцем. На закате принц должен будет вернуть свой меч и кольцо с печатью отцу в знак полного подчинения, а затем провести вечер, пируя с юношами, которые еще не достигли совершеннолетия. Император и Императрица будут принимать взрослых гостей в отдельном зале.

Я уже заканчивал запись последних событий, когда стражник втащил в комнату Филипа, альбиноса из дома для рабов.

– Говорит, что у него сообщение для писаря, – сказал стражник, держа мальчишку за шиворот на расстоянии вытянутой руки. – Я не решился пустить его одного в покои принца. Фритяне тащат все, что плохо лежит.