Кэрол Берг - Превращение

– Что происходит, Лайвен? – Женский голос отвлек меня от попыток собраться. – Кто это привязан к лошади?

– Моя госпожа! Вам не следует оставаться в таком гнусном месте. Это всего лишь беглый раб.

Рядом с нами остановилась лошадь, на спине которой по-мужски сидела дерзийская женщина в темно-зеленом одеянии. Я задрал голову вверх и краем глаза увидел леди Лидию. Ее взгляд казался дуновением свежего весеннего ветра после долгой зимы, проведенной в затхлом помещении. Я снова начал соображать.

– Мы собирались наказать его согласно закону, но лорд Вейни заявил, что это его собственность и что он сам накажет раба. Но я увидел на щеке этого раба следы, о которых нам сообщали…

– Вейни?! – Похоже, леди лишилась дара речи.

– Вы же помните меня, – произнес Александр, конечно, это был он, наклонясь в седле. – Мы встречались в Загаде.

Лидия смотрела на Александра одну долгую секунду:

– Конечно, я вас помню, лорд Вейни. Я должна была предположить, что вы замешаны в это дело. Я слышала, что ночью поймали раба, и хотела купить его. Пока его не успели покалечить.

– Но ваш дом не держит рабов.

– Вот именно.

– Значит, он будет гораздо полезнее мне, чем вам. Позвольте мне пожелать вам всего хорошего и покинуть вас.

Лидия заставила своего жеребца встать плечом к плечу с Мусой. Резким движением, заставившим всех присутствующих умолкнуть, она подняла руку и дала Александру пощечину.

– Конечно, мой господин. У нас у всех полно дел этим утром. Мне тоже пора. Не смейте приносить ваши гнусные обычаи сюда, в Авенхар.

– Моя госпожа. Я… с нетерпением буду ждать следующей встречи с вами. Возможно, она произойдет при более удачном стечении обстоятельств.

Лидия развернула коня и направила его на судью:

– Я хочу, чтобы они убрались из города немедленно. Мой отец не выносит лорда Вейни и не потерпит его здесь.

– Да, госпожа. Как скажете.

Александр потрепал Мусу по холке и проехал через ворота. А я потащился за ним, мечтая, чтобы принц или замедлил шаг Мусы, или пустил его вскачь, чтобы я мог упасть и просто потащиться за ними. Прохожие смеялись надо мной, плевали в меня или швырялись чем-нибудь. Иногда весьма тяжелым. Некоторые отворачивались из отвращения. К несчастью, за городом не было ни деревца, ни холмика, дорога никуда не сворачивала, и нас было прекрасно видно от городских ворот. Когда Муса наконец остановился у протекающего под ивами ручья, я доковылял до его бока и обрушился на землю бесформенной кучей.

– Сейонн, вставай. – Я всего лишь мечтал отползти подальше от конских копыт. Я почувствовал несказанное облегчение, когда сняли цепи и привязывающую меня к седлу веревку, а могучая рука подняла меня на ноги. – Давай. Тут есть вода.

Он помог мне нагнуться, и я едва не осушил неглубокий ручей, с трудом заставив себя остановиться.

– Ты слишком быстро пьешь. Нужно делать маленькие глотки. – Принц стащил с меня окровавленные лохмотья, бывшие когда-то моей туникой, набрал в пригоршню воды и намочил тряпку. Очень по-эззариански. Потом он смыл с моего лица грязь и кровь.

– Они потрудились над тобой не хуже, чем я когда-то.

– Двенадцать, – сонно пробормотал я. – Их было двенадцать.

– Да, неплохо. Я думал, что стою шестерых или, в лучшем случае, восьмерых. – Он поднял мой опустившийся на грудь подбородок. – Нет. Сейчас не время спать. Надо убедиться, что твоя голова нормально работает после всего произошедшего. – Он достал из сумки мои вещи и чашку, набрал в нее воды и дал мне, осматривая мои раны и натягивая на меня одежду.

– Дурак, что пошел, – беззлобно заметил принц, ощупывая синяки на моем животе с такой силой, что из меня чуть не вышла обратно вся выпитая вода. – А я дурак, что разрешил тебе. Когда ты не вернулся, я понял… я понял… сразу точно понял, что произошло и что они собираются сделать с тобой. Боги, что за гнусный мир!

Он на миг замер, дыхание его участилось, он отвернулся, чтобы я не видел, что делает с ним его заклятие. Потом он снова повернулся ко мне. Его холодные неловкие пальцы попытались натянуть на меня штаны.

– Чего мне только не хватало, так ругани с прекрасной эззарианкой и ее приятелем. – Вспомнив о Катрин, он переключился на другое, за что мои синяки были ему весьма признательны. – Я правильно понял, что ты передал письмо Лидии? Именно это она пыталась сказать мне?

Я кивнул.

– Она была великолепна, правда?

Я снова кивнул.

– Никогда не думал, что она умеет так притворяться. У нее изумительно получилось. Какое у нее было лицо! Какое воодушевление!

– Должно быть, вы имеете на нее особое влияние, раз она так поступила. – Я усмехнулся, а он принял мою усмешку за гримасу боли и возобновил свои манипуляции.

– Благодарю, мой господин. Со мной все в порядке. – Я постарался как можно четче произнести эти слова, чтобы он поверил мне. – А как вы?

– Мы с моим зверем по-прежнему делим одно тело на двоих, – ответил он, опираясь спиной на древесный ствол и отхлебывая из фляги вино. – Я борюсь, с переменным успехом, но рано или поздно зверь прикончит меня. Мой ликай никогда не говорил, как сражаются с такими сущностями.

– Мы найдем…

– Нет. Не надо больше. Катрин объяснила мне, что ты едва ли сможешь помочь, ты не сумеешь сразиться с этим демоном, пока не заставишь свою магию работать.

– У нее не было права говорить это.

– У нее было право, так же как и у меня было право слушать.

– Мой господин…

– Послушай меня, Сейонн. Не перебивай. – Он подался вперед, в его движении было столько силы, что он заставил бы замолчать кого угодно. – Я хочу, чтобы ты дал мне слово… слово эззарианского Смотрителя, что ты не позволишь мне разрушить Империю. Со всем хорошим, что в ней есть. Я знаю, что ты не видел этого, но Империя позволила тысячам людям жить в мире. Тысячи других при этом погибли. Но у нас есть честь и традиции, которые достойны сохранения, они будут полезны. Если б Дмитрий был жив, он рассказал бы тебе, как пытался объяснить это мне последние пятнадцать лет. Я не могу и не хочу допустить ее разрушения. Если меня схватят эти демоны или я обращусь в зверя и не вернусь, убей меня. А когда ты победишь и выгонишь демонов из королевства, расскажи все моему отцу.

– Мой господин…

– Поклянись, Сейонн. Поклянись, что я умру от руки воина, а не стану диким зверем и не останусь им. – Я заметил, как он сдерживает готового вырваться наружу шенгара. Невозможно было представить, сколько сил стоит ему подобное сопротивление.

– Да, господин.

Наверное, источник, из которого мы пили, был святым. Или один из удачных ударов стражников поставил все на свои места. Или помогло то, что теперь мы оба знали одну боль и одно отчаяние, но я вдруг ясно осознал то, что только ощущал все это время. И нашел слова, выражающие мои мысли: