Андрей Плеханов - Мятежник

Надежда умерла в его сердце в тюрьме. Когда в камеру, куда и так согнали столько народу, что невозможно было даже сесть, втолкнули Даху – его соседа из деревни. Даху рассказал Вану, что оба его младших брата застрелены. При попытке сопротивления революционным массам.

Тогда Вэй заплакал в первый и в последний раз в жизни. Он понял, что остался последним из Хранителей. И что ему придется переступить через убийство, чтобы сохранить Школу. А Школа была для него превыше всего.

Он ушел той же ночью. Он без труда сломал хлипкую стену тюрьмы-времянки, сделанную из сырцового кирпича. Мало кто последовал за ним. Люди знали, что им негде скрыться от недремлющего ока Великой Партии. Но Ван верил, что сумеет уйти. Он сделал свой выбор. И это было самым трудным. Остальное мало занимало его мысли.

Он не задумывался, сколько человек и сторожевых псов убил той ночью. Он просто прокладывал себе путь. Он мог быть невидимым, как пустота, бесшумным, как тень, быстрым, как змея. Через неделю он уже был в Гонконге. Печаль навсегда поселилась в его глазах, но сердце так и не стало каменным.

Потому что он остался даосом.

– Ван, ты еще не умер? – Демид тряс его за плечи. – Оторвись от своих заоблачных блужданий! Мы пришли. Это – «Глаз Дьявола!» Ты понял?

– Да, – сказал Ван. – Это отверстие ведет ко Вратам.

– Дальше я пойду один. Ты можешь возвращаться, Ван.

Ван стоял молча. Он не спрашивал, зачем Защитнику нужно было тащить его сюда, на край света. Он думал о том, что Тай Ди Сянь оказался совсем не таким, как представлял его себе Ван долгими бессонными ночами. Служение Великому Земному Бессмертному – ничего не было выше этого. Но что дал Великий Земной Бессмертный Вану? Ничего. Ничего, что он мог бы поместить в сокровищницу своей души и сказать: «Вот это является добродетелью – такой, какой не может обладать смертный человек». Может быть, Тай Ди Сянь являлся благим началом, подвластным одним Небесам. Но он не был человеком, хотя и прятался в человеческом обличье. Он был Духом – холодным и бесстрастным, как камень. Мог ли Ван назвать это разочарованием? Нет. Все было так, как только и могло быть, и Ван не в силах был изменить что-либо. И ему оставалось только болезненно щуриться на ледяном ветру и думать о пути домой – еще более трудном, чем путь сюда.

– Я подожду, – сказал Ван.

– Я могу не вернуться.

– Я знаю.

– Сколько ты будешь ждать меня? Неделю? Месяц? Ты замерзнешь, Хранитель. Кто знает, может быть, мое место – там, в этой пещере, рядом с Вратами? Может быть, там мне легче будет контролировать моих злобных братьев Духов? И я проведу там тысячелетия?

– Ты можешь оставаться там хоть навечно, Тай Ди Сянь, – сказал Ван. – Я буду ждать не тебя. Я буду ждать Демида.

– Дело твое... – Защитник равнодушно взглянул на старика и бросил рюкзак в снег.

Скала была высотой около полусотни метров. Серая поверхность ее, почти вертикальная, была изъедена трещинами. Но Демид не собирался, как альпинист, карабкаться по ней, вбивая клинья в неподатливый камень. Он размотал конец длинной веревки, которую принес с собой. С пятой попытки ему удалось зацепиться крюком-«кошкой» за край круглого отверстия, находившегося на высоте десяти метров. Он подергал веревку, проверяя ее прочность, и полез вверх, упираясь ногами в скалу.

Путь его близился к концу. Новые ощущения захлестывали Демида. Но они не были новыми для того, кто сидел внутри его. Тот, кто командовал теперь Демидом, бывал здесь тысячи раз. Он вспоминал каждый выступ, каждую трещину на скале. С каждым шагом приближался он к дому. К дому, который давно стал для него ненавистным и который он предпочел бы забыть раз и навсегда. К осиному гнезду, обитатели которого жалили его раз за разом – порою почти до смерти. Он страшился этого пути. Он не знал, почему снова идет туда. Все его существо протестовало против этого. Но он упорно перебирал руками своей телесной оболочки и переставлял ноги – шаг за шагом.

Демид уцепился руками за каменный выступ, подтянулся и перевалил все тело на площадку, с которой начинался путь внутри горы. Теперь он лежал и отдыхал.

Здесь было тепло. Демид переоделся еще там, внизу. Он снял свою меховую одежду и надел куртку и штаны из бурой холстины, что были на нем во время обряда инициации. Он не знал, почему сделал это, он просто знал, что так нужно сделать. Желтый пояс оказался таким длинным, что Демид обернул его вокруг талии пять раз. За поясом сзади висели бамбуковые ножны с серебряным мечом. Больше Демид не взял ничего.

Может быть, это и не было еще другим миром, но это уже не было и тем миром, откуда пришел Демид. Словно невидимый занавес задернулся за Защитником, когда он проник в отверстие горы. Здесь все было не так, как снаружи. Здесь не было зимы. Здесь не было света и тьмы – только ровный полумрак, не утомляющий глаз. Пространство тоже вело себя здесь как-то странно – Демид видел равнину, извилистую дорогу, вымощенную неровными каменными плитами, и неясный силуэт исполинского сооружения вдали. Он знал, что все это не могло уместиться в относительно небольшой скале. Он уже видел подобное в призрачных мирах, с которыми ему приходилось сталкиваться.

«Что, уже Мир Тьмы? – подумал Демид. – Нет, вряд ли. – Он просто не мог представить себе Мир Тьмы как что-то материальное – это жуткое, разъеденное тоской место. – Если бы я очутился там, торжествующие, голодные, вопящие Духи уже налетели бы на меня и разорвали на миллион частей».

Демид встал, стряхнул с одежды остатки снега, которые быстро таяли в душном тепле пещеры, и пошел вперед.

То, что неясно маячило в серой полудреме далекого тумана, постепенно обретало очертания. Это был замок. Огромная крепость из камня, имеющего цвет тысячелетней седины. Демид сразу вспомнил Башню Сновидений. Демид ничего не смог бы сказать об архитектуре этого сооружения – как ничего нельзя сказать об архитектуре утесов, причудливо изгрызенных ветрами и превращенных ими в базальтовое кружево. Замок этот не был создан природой, но человеческая рука также не участвовала в его создании. Только Дух мог придумать такое сооружение – вычурное, величественное и нагоняющее смертную тоску.

Надсадное, однообразное позвякивание Демид услышал еще издалека. Источником звуков оказалось четвероногое существо, копошившееся у входа и прикованное к стене длинной ржавой цепью. Когда Демид подошел совсем близко, существо оставило свои попытки выдернуть цепь из стены, встало в полный рост и повернулось к Демиду.

Это была Яна.

– Привет, Яна, – поздоровался Демид.

– Да, – сказала Яна. – Это ты. Ты сильно изменился. Но все же это ты, Демид.

– Ты тоже изменилась. – Прежний Демид, наверное, закричал бы от ужаса. Но этот стоял и спокойно смотрел на Яну. Яна походила на четвероногого паука. Голова ее осталась головой Яны – красивая, милая, даже не обезображенная ведьминскими чертами. Но голова эта сидела на круглом черном туловище, покрытом редкими жесткими волосами. Руки и ноги еще сохраняли человекоподобность, но были безобразно расставлены в стороны, так что брюхо почти лежало на земле.