Вячеслав Шалыгин - Падение Галактики

Михаила на месте не оказалось, а его койка была аккуратно заправлена. Сверчков заглянул в соседние помещения и даже прошелся до гальюна. Абрамова не было нигде. Лейтенант вернулся в его тесное жилище и заглянул в индивидуальный шкафчик. Там, как положено, хранились различные мелочи, а также та самая аптечка, к которой капитан собирался припасть, когда покинул рубку. Сверчков раскрыл коробочку и проверил упаковки с пилюлями. Все они оказались нетронутыми. Лейтенант еще раз обвел каюту озадаченным взглядом. Больше ничего странного в помещении не наблюдалось. Пилот вышел в коридор и прогулялся до шлюзового отсека. Здесь ему наконец попалось на глаза то, что он так напряженно искал. В нише с гермокостюмами для работы на условно безопасных планетах не хватало одного комплекта. Это означало, что капитан все-таки решил пойти в разведку.

Сверчков недовольно поджал губы и собрался вернуться в рубку, но заметил изменения и в нише напротив. Там хранилось оружие, которого было также на один комплект меньше.

– Ну, привет, – разочарованно пробормотал лейтенант. – Суперагент на планете монстров… Идиот!

Дав капитану столь нелестную характеристику, Сверчков все же вернулся на мостик и нехотя приказал кибермозгу вызвать по экстренному каналу Гесса.

– Извините, господин лейтенант, но лейтенант Гесс не отвечает, – вежливо произнес корабль бесцветным голосом.

– Что-то случилось? – встревожено спросил Сверчков.

– Нет, жизненные показатели в пределах нормы, мозговая активность повышена, пульс учащен на двадцать процентов, – ответил кибермозг, – однако радиосвязь невозможна. Его приемопередатчик работает в режиме записи.

– Передай ему код «Взрыв» – приказал лейтенант.

– Подтвердите, пожалуйста, приказ, господин лейтенант, – попросил компьютер, – это весьма серьезный код, и если лейтенант Гесс сейчас находится в боевой ситуации, то, обратив свое внимание на код «Взрыв», он может пострадать.

– Ты меня убедил, – Сверчков махнул рукой. – Отмена… Но присвой сообщению хотя бы высший приоритет.

– Других сообщений в памяти приемопередатчика лейтенанта Гесса нет, – подсказал кибермозг.

– Сдаюсь, – Сверчков рассмеялся. – Оставь все как есть. Кстати, ты не можешь проследить путь того странного парня, который недавно укрывался за кустами? Какие-нибудь отпечатки пальцев или что-то еще?

– Тепловой след очень слаб, но хорошо различим, – неожиданно для лейтенанта ответил корабль. – При соприкосновении объекта с элементами растительности их температура необъяснимо повысилась на одну тысячную градуса. Стволы крупных деревьев затрудняют качественное отслеживание маршрута движения, но общее направление очевидно. На юг. Последние всплески энергии наблюдаются у края ближайшего купола.

– Постой! – Сверчков поднял руку. – Ты утверждаешь, что незнакомец забрался под купол?

– Я не могу сделать такой вывод, – ответил кибер. – Я только вижу след, который прервался у края силового поля.

– Прекрасно, – пробормотал лейтенант. – А где наш капитан? Его ты видишь?

– Капитан Абрамов только что вошел внутрь купола в том же месте, где обрывается след незнакомца, – бесстрастно ответил корабль.

На этот раз Сверчков не выдержал. Он вскочил и уже без сомнения в голосе потребовал:

– Свяжи меня с Гессом, код «Взрыв»! Два «взрыва», черт возьми!

– Такой код не предусмотрен, – возразил кибермозг, – подтвердите первую команду.

– Подтверждаю! – крикнул лейтенант. – «Взрыв»!

Мы сидели в кабинете главного военного прокурора симаринской группировки войск и дожидались прибытия Сыромятина. Генерал задерживался потому, что с утра принимал участие в заседании Военного Совета, на котором утверждалась кандидатура командующего Объединенными вооруженными силами. Причина была более чем уважительная, но я не сомневался, что слишком надолго генерал не задержится. Кроме Сыромятина, на этот пост претендентов не было, а значит, жарких споров в Совете не предвиделось. Краусс и прокурор со мной полностью согласились, и мы тут же забыли об этом значительном событии в политической жизни трех галактик. Нам хватало проблем и без него.

Мы уже оповестили всех жителей Галактики, Империи и Союза о том, что приближается «контакт», и Объединенный штаб абсолютно не имеет представления, каким он будет на этот раз. Паники, как нам предсказывали психологи и аналитики, не возникло. Люди ходили словно наэлектризованные, но никуда не прятались, не бежали и не пускались во все тяжкие. Не знаю, как другим, но мне такая обстановка казалась вполне нормальной. В атмосфере напряженного ожидания развязки, когда государствам угрожало нашествие левиафанов, лично я обрел способность сохранять спокойствие всегда и везде. Своего рода иммунитет к любым потрясениям. А еще я научился мыслить довольно циничными категориями «государственной целесообразности». Теперь, когда одна угроза сменилась другой, я и вовсе забыл, что такое эмоции. Поселившееся во мне равнодушие советовало руководствоваться исключительно формальной логикой, а в качестве источника вдохновения на ближайшие годы избрать Боевой Устав… Надо сказать, что открытость нашей позиции настроила еще недавно обозленных журналистов на удивительно дружелюбный лад в отношении и Объединенного командования, и свежеиспеченного Межгалактического Союза. Инфопотоки перекачивали океаны информации, и во всех статьях, фильмах, зарисовках или репортажах присутствовала одна и та же мысль: свершилось то, чего человечество добивалось на протяжении многовековой истории – оно стало единым. На таком возвышенно-патриотическом фоне готовность людей надрать задницы любому внешнему врагу оказалась столь велика, что армейские вербовочные пункты даже начали отказывать желающим отдать свой долг новой Родине. Я подозревал, что немалую роль в патриотическом подвижничестве сыграло троекратное, как, впрочем, и положено в период ведения войны, повышение солдатского жалованья, но инфопотоки настаивали на «зове сердец». В конце концов я с ними согласился. Так уж сложилось, что голос сердца человек лучше всего слышит, если он раздается из кармана…

– Смещение тени на гиперрадарах подтверждает предварительные расчеты, – поделился с нами Краусс, продолжая неторопливый разговор, который мы вели уже в течение часа. – При условии, что приближающиеся объекты сохранят прежнюю скорость, у границ Галактики они окажутся к середине июня, по эталонному времени.

– Пять месяцев, – сказал я, – мы имеем вполне приличную фору.

– Вопрос – для чего? – спросил «краб». – Чтобы наделать сверхмощных ракет и наставить на пути чужаков минных полей? Но где они вынырнут? Да и вынырнут ли вообще?