Ник Перумов - Череп в небесах

– Я атеист, – суховато заметил Ланц. – Впрочем, оставим теологические споры. Я говорю об исключительно военном аспекте. Империя переходит к новой тактике. И сперва...

– Господин генерал, – я вновь проигнорировал «без чинов», – если планируется что-то против Федерации или Дбигу – то это бессмысленно. Надо бить по источнику биоморфов. Они – корень наших бед.

– Не только, – серьёзно, как равному, возразил Ланц. – Биоморфы – только оружие. Потребовались люди, чтобы привести его в действие. Не станет людей – исчезнет и проблема биоморфов.

– А вы точно знаете, как именно биоморфы оказались в рапоряжении кого-то из людей?

Ланц вздохнул.

– К сожалению, нет. Планируя это наступление, я рассчитывал на вас, Руслан, на ваш рассказ.

– Боюсь, я не смогу быть чем-то полезен. Биоморфы словно сваливаются нам на голову. Их находят на Новом Крыму...

– И на ряде других планет, – перебил меня генерал. – Только там в большинстве случаев их находили команды военно-изыскательских экспедиций и уничтожали – в полном соответствии с инструкцией, не могу не заметить.

– Не было ли среди этих планет Нового Ковенанта?

Ланц одобрительно кивнул.

– Совершенно верно, Руслан. На родной планете Дарианы Дарк биоморфы тоже были найдены. Этот факт долгое время оставался строго секретным. Такое впечатление, что фон Даркмур, как и его предшественник, Мюллер, сознательно утаивали информацию не только от Генштаба, но и от императора.

– А родная планета Гилви Паттерс?

– У нас нет на этот счёт никакой информации.

– Но кто-то ведь создал и Гилви, и Дарк!

– Кто-то создал. Но я не считаю этот вопрос первостепенным, Фатеев. Как и то, «откуда приходят биоморфы». Наша Империя заражена ими, как вирусами. И мы, армия, как иммунная система, должны отыскать их всех и уничтожить. С вашей – и dame Паттерс – способностью притягивать к себе биоморфов мы можем рассчитывать на успех.

– Да, но...

– Поправляйтесь, Фатеев. Я надеюсь, вы понимаете, что всё, мною произнесённое здесь, относится к государственным секретам высшей категории?

Я мрачно кивнул.

Конечно, они не понимали. Им казалось, что достаточно справиться с уже имеющимися биоморфами и «матками», а новых – новых уже никогда не будет. Если же их вдруг найдут на какой-то новооткрытой планете – можно не сомневаться, Генштаб с чисто немецкой педантичностью разработает многостраничную инструкцию по технике безопасности, по ней станут принимать экзамены и зачёты, а за незнание – отрешать от командования и снимать с должностей.

И будет им казаться, что они нашли средство от всех напастей.

Наивные.

Прошло несколько дней. Я получил личный поздравительный адрес от Его Величества кайзера. Вручала его целая делегация, сверкая золотом погон и позументов. Никто не задавал никаких вопросов по поводу заключённой с эрцгерцогом сделки, словно так и надо. Словно я – и впрямь чрезвычайный и полномочный посол Нового Крыма, что присутствуют строгие и беспристрастные арбитры, что есть международный церемониал и протокол, как в стародавние времена...

Подозрительно. Или эрцгерцогу и впрямь всё равно, если его обязательства будут распубликованы? Или они надеются, что после того, как дело дошло до вооружённого мятежа, какие-то компрометирующие материалы уже не будут играть никакой роли?

Гилви поправлялась. Ей пришлось хуже всех, её биоморф, похоже, решил, что никакого выхода уже нет, и деловито принялся отключать одну за одной жизненно важные функции организма. Тем не менее земная техника не подвела.

В Потсдаме разбирали завалы, смывали гарь с нарядных мостовых и фасадов, торопливо высаживали новые деревья взамен поваленных и сожжённых.

Как восприняли всё это «Память и Гордость» вкупе с «Союзом Изгнанных», я не знал. В Империи всё стало как-то пугающе спокойно, вчерашние враги клялись друг другу в вечной любви, а пролившуюся кровь списывали на «трагические недоразумения». Правда, и оставшийся регентом Адальберт отнюдь не спешил проводить в жизнь столь широко разрекламированные меры по «укреплению положения стержневой нации».

А тем временем на Каппе-4 наступило затишье. После уничтожения «матки» биоморфы присмирели; насколько я мог понять, сейчас там отыскивали последние следы Тучи.

Хотя кто знает, сколько амёб-«истоков» попряталось по дальним закоулкам планеты...

Минуло семь дней. Всего семь дней. Визиты высокопоставленных генералов прекратились, руки заживали.

Всё хорошо? Всё прекрасно, цель достигнута?.. Дело за малым – выбить с Нового Крыма саму Дариану Дарк, и наступит полное во человецех благоволение?

Не верю.

С Гилви мы эти дни почти не разговаривали. Она лежала, молча глядя в потолок, отвечала с трудом и односложно, словно моё общество стало ей в тягость.

На восьмой день меня под белы руки и с немалой помпой препроводили в императорскую резиденцию, предварительно трижды обыскав и просветив на предмет скрытой, наверное, в желудке взрывчатки.

Меня обрядили в новенькую, с иголочки, парадную форму, нацепили только что вручённые погоны гауптманна. Да, ежели взглянуть со стороны – идеальный имперский офицер, вот только с принадлежностью к стержневой нации промашка вышла.

Бункер, куда меня привел надутый, словно индюк, личный императорский порученец, был убран с нарочитой строгостью, по моде позапрошлого века, с морёным дубом и зелёным сукном на стенах, бронзовыми светильниками и антикварного вида длинным столом, возле которого выстроились жёсткие стулья с высокими спинками, украшенными непременным Орлом-с-Венком-и-Солнцем.

В задней части зала я увидел полусферу проектора. Вдоль стен, негромко переговариваясь, стояло шестеро генералов, среди которых неожиданно оказался Валленштейн, явно неуверенно чувстовавший себя в новёхоньких погонах генерал-майора.

– Поздравляю, Руслан, – он пожал мне руку.

– Спасибо, господин генерал-майор.

– Ты неисправим. Послушай, Рус, я хотел спросить...

– Господа офицеры, Его Императорское Величество кайзер! – преисполненным торжественности и значения голосом объявил порученец. Чтобы так говорить, не обойдёшься без уроков сценической речи...

Вошёл кайзер. В мундире, с колодочкой наград, ни дать ни взять – пожилой отставник, бывший преподаватель какой-нибудь истории военного искусства из Академии Генштаба. За ним следом – Его Светлость регент, он же эрцгерцог Адальберт, вчерашний мятежник.

Все дружно вытянулись по стойке «смирно».

– Прошу садиться, господа.

– Вам сюда, гауптманн, – прошипел внезапно выросший рядом со мной ещё один порученец. Ему пришлось отодвинуть для меня стул, и я видел, что сие действие его едва не добило.