Ник Перумов - Череп в небесах

– У тебя ничего не выйдет! Меня это не берёт!

– А вот это мы сейчас и выясним, – невозмутимо сказала Гилви.

– Выясняй, выясняй! Ничего не...

– Приятного купания, – холодно оборвала её бывший агент Салим, сталкивая обнажённую Дариану в объятия ждущего биоморфа.

Дарк погрузилась с головой, задёргалась, забилась, отплёвываясь и отфыркиваясь.

– Что, головка слишком глубоко? – заботливо осведомилась Гилви. – Рус, камень ей подложи. Она не должна захлебнуться.

Дариана извивалась в путах, отчаянно пытаясь освободиться, – бессмысленные движения, деваться ей всё равно некуда.

Ничего не происходило.

– Ну, Рус, давай, как ты меня учил, – тяжело вздохнула Гилви.

И мы «дали».

...Смотри, что тебе досталось. Чужое. Враждебное. Часть тебя стала враждебной. Поглоти её, пойми, узнай, что есть твой враг. И...

Дариана дико расхохоталась. Я открыл глаза. Несколько сформировавшихся щупалец лениво скользили по её телу, но особого интереса к ней биоморф явно не испытывал.

– Я ж говорила, Рус, – заметила Гилви, хотя ничего такого как раз никогда и не было. – Я же говорила... – повторила она с каким-то глухим, безнадёжным и нечеловеческим отчаянием.

– Герр гауптманн, на связи оберштаб...

– Слушаю тебя, Клаус-Мария.

– Руслан, они лезут, и их всё больше. Ребята стягивают периметр. Очень прошу – поторопитесь. Мы продержимся, сколько надо, но...

– Понял, Клаус. Спасибо тебе. Продержитесь ещё... как минимум полчаса.

– Полчаса продержимся. Даже час, если надо. А потом плохо может быть.

– Понял, конец связи.

Мы переглянулись с Гилви. Дариана всё продолжала дико, истерически хохотать. Два щупальца уже убрались восвояси и растворились, осталось лишь одно, но и оно как-то равнодушно подёргивалось, обвившись вокруг лодыжки связанной женщины.

– Ну что, вышло у вас? Вышло? – Дарк захлёбывалась хохотом, словно кашлем. – Ни черта у вас не...

– Рус! – резко выкрикнула Гилви.

Над скалами мелькнула крылатая тень. Вытянутая пасть, словно у древнего птеродактиля, острые зубы, перепончатые крылья, острые когти на изгибах.

Я выстрелил навскидку – тварь перекувырнулась в воздухе и камнем рухнула в бухту. Туловище тотчас же стало растворяться, превращаясь обратно в исходный биоморф.

– Ещё две! Смотри!

На эту парочку летучих гостей я потратил половину магазина.

– Нет, не берёт её... – услыхал я голос Гилви. – И не возьмёт. Ошибся ты, Рус, когда думал, что мы можем его заставить... Ничего мы не можем. Только одно, наверное... Да стреляй же ты, нечего на меня глазеть!

Мне действительно пришлось отвлечься – перевалив острый край скалы, вниз пикировало сразу пятеро бестий.

«Штайер» у меня в руках задёргался, забился, изрыгая огонь, – а когда я смог повернуться, расстреляв в упор последнее страшилище, – Гилви, моя Гилви, уже стояла раздетой и – по колени в биоморфе.

Дариана Дарк, онемев, только и могла, что пялиться на неё.

– Стой на месте, Рус, – спокойно произнесла Гилви. – Стой и не рыпайся. Сейчас они ещё полезут, а мне нужно время.

– Гил, ты... назад, дура! – я метнулся следом. В конце концов, доводилось мне в этом супешнике поплавать. Да и броня...

– Я не дура, – она шарахнулась от меня, забираясь глубже. – Посмотри на меня, Рус, посмотри внимательно, – её руки поднялись, повернулись так, что видел внутреннюю поверхность запястий и подмышечные впадины. Там, на чистой светлой коже...

Я никогда этого не забуду. Потому что ужасы в единый миг сделались реальностью.

На теле Гилви прорезались глазки, словно на долго лежавшей картошке. И из каждого глазка торчало по отростку, короткому, покрытому слизью, дергающемуся, с чем-то наподобие мокро хлюпающих губ на конце; и всё это постоянно дёргалось, шарило, словно норовя ухватить невидимую мне добычу.

– Не выдержала я, – просто сказала Гилви. – Не могу я так.

– Гилви! Нет! Всё ещё можно...

– Ничего нельзя, Рус. Ты же видишь – эту тварь, – она кивнула на Дариану, – даже тут сожрать никто не хочет. А я... я в кунсткамеру не хочу. Резать себя на части не дам... да и потом – куда ж вы без меня денетесь... – голос её дрогнул, губы скривились. – Господи... если б я тебя не любила... знал бы ты только, как я тебя люблю... и потому... – она вновь шарахнулась от меня. – Нет! Давай на берег, давай, прочь отсюда! Не хочу, чтобы ты видел, как меня... как я... А-а-а-а!!! – вдруг завизжала она. – Ненавижу вас, гады коричневые! Ну, давайте, идите сюда, жрите, слышите?! Ненавижу вас, и род ваш проклятый, и всех, кто вас создал, вы...

Из ничего, из ниоткуда вокруг Гилви взвихрился целый смерч щупалец. Её в один миг опутало с ног до головы, она нелепо возмахнула руками, но продолжала стоять, словно Лаокоон, в одиночку борющийся со змеями. Она не свалилась, и глаза её не отпускали моего взгляда.

– Рус... иди... прочь!.. – донеслось до меня.

– НЕТ!!! – услыхал я свой собственный рёв.

Всё исчезло. Имело значение только одно – тело Гилви, оплетённое живой паутиной. Дико завопила Дарк.

– Рус! – в последний раз донеслось из трепыхающегося кокона. – Больно!.. А-а-а!..

Я больше не рассуждал. Нельзя было делать этого ни в коем случае, но я, чёрт возьми, я человек, а не...

Я бы не промахнулся. Оперённая стрела «штайнера» вошла бы точно в висок Гилви. Я знаю, что она умерла бы мгновенно, избавленная от боли, страха, отчаяния...

«Нет, – прозвучало в моём сознании. – Не делай этого. Я ещё не готова. Но это уже не больно. Боль ушла, когда они покончили с ногами. Не стреляй, Рус. Если ты хоть чуточку меня любил, не стреляй. Не сделай... мою жертву напрасной».

«Гилви!»

А щупальцы, не в силах остановиться, всё рвали и рвали её тело, ввивались в него, и поверхность биоморфа сделалась алой; однако она всё ещё жила, растворяясь в коричневом субстрате, становясь его частью; кокон медленно погружался, и вдруг я увидел лицо Гилви, нечеловечески спокойное, совершенно бескровное; вот шевельнулись губы, и я прочёл:

«Прощай, Руслан...»

Возле самого бока Дарианы Дарк коричневая жижа вскипела, из ничего возникли новые щупальца, яростно бросившиеся на добычу; а там, где медленно погружался кокон с Гилви, на поверхности биоморфа лопнули один за другим несколько пузырей, из них вырвались крылатые твари, крупнее и зловреднее тех, что я подстрелил совсем недавно. И они, эти твари, не обращая на меня никакого внимания, бросились на тех, что как раз перемахнули через скалы, в свою очередь намереваясь проверить убойную силу моего оружия.

На сей раз мне даже не пришлось стрелять.

«Гилви...»

«Всё хорошо, любимый мой. Мне не больно, и это уже скоро кончится. Я немножко подускорила тут всё. Сейчас твоим станет легче. А потом... Твой план удался, Рус».

Я окаменел, не в силах шевельнуться; Гилви погрузилась – или, вернее сказать, растворилась – уже по пояс, но биоморф, как мог, облегчал ей конец. Пока будет цел мозг, Гилви будет жить. Несколько минут, но будет.