Ник Перумов - Посредник

В машине немножко пошумели. Еще одна национальная черта французов: постоянно перекраивать ваши планы.

– Почему ты сворачиваешь на рю Муфтар? Там же нет правого поворота!

– А зачем нам правый поворот?

– Затем, что мы едем в салон!

– Нет, Света, мы едем на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа.

– Я не хочу ни на какое кладбище, я тебе тысячу раз говорила! Я хочу в салон Кевина Кляйна!

– Это не твой стиль, – отрезала Сесйль и включила приемник погромче.

Ладно, черт с тобой, вези куда хочешь, я смирилась.

Ну и что хорошего получилось из твоей затеи? Ну не испытываю я священного трепета при виде русских имен на крестах, не испытываю! К тому же через пять минут создалось впечатление, что именно здесь похоронены все герои “Войны и мира”.

Света бросила последний взгляд на скромный крест с именем Тарковского и повернула к выходу.

– Нам пора, – тихо позвала она загрустившую Сесйль.

Жирафа стояла около черного мраморного надгробия и комкала в руках бумажный носовой платок. Ну что еще за сантименты?

Нет, это не “о-ля-ля!”, это по меньшей мере – “черт побери!”. Строгие буквы безжалостно выстроились в лаконичную надпись:

ЖУКОВА СВЕТЛАНА ВЕНИАМИНОВНА

1963-1995

…ПРОЩАЙ, ЛЮБИМАЯ…

Могила была совсем свежей. Памятник только-только установили, и он был весь усыпан цветами.

Русский человек по природе своей мнителен и пуглив. Американец, увидев свое имя и даты жизни на могиле, легкомысленно махнет рукой: совпадение. Светочка же совершенно растерялась. Несколько минут она ошеломленно оглядывалась, потом расплакалась, а затем сделала единственное, что пришло ей в голову, – трясущимися руками достала “Минолту” и сфотографировала могилу.

Сесйль не знала, как извиниться за свою затею с кладбищем. Всю дорогу до аэропорта она болтала всякие глупости, несколько раз принималась, как обычно, петь за рулем, но голос срывался. Вдобавок шел дождь. Короче говоря, в Орли Светочка прибыла с омерзительным слезливо-брезгливым комком вместо настроения. Фотоаппарат жег ей руки. Распугав шумную веселую толпу улетающих-провожающих, она протолкалась к стойке “Кодака”, сломала ноготь, перематывая пленку, и, шипя от злости и бессилия, попросила напечатать (срочно, пожалуйста!) последний кадр.

Ох, ну и лица, наверное, были у нас! Пожилая француженка участливо поинтересовалась, не плохо ли нам. А мы с Жирафой, как две последние идиотки, стояли посреди зала и вырывали друг у друга из рук яркий глянцевый снимок замшелого креста. Когда-то золотые буквы на нем изрядно потускнели, но не настолько, чтобы не прочитать совершенно незнакомую и нестрашную русскую фамилию “Яновский”.

Да. Алексей Сергеевич Яновский. И ничего больше.

В самолете Света сразу махнула коньяку и решительно раскрыла самый толстый и яркий журнал, который смогла найти на тележке стюардессы. В иллюминатор не выглядывала, светские разговоры пресекала на полуслове. Прощальной мыслью было: почему, интересно, все французские певицы так агрессивны, а мужики, наоборот, все время за что-то извиняются? Теперь уже ее страшно тянуло домой. И не просто домой, а в тот самый неприятно-розовый дом больничного вида с веселенькой вывеской “Фуксия и Селедочка”.

“Ох, как я понимаю наркоманов!” – На секунду Светочку обдало жаром подозрения – не приобщили ли случайно и ее к этому братству больных фантазеров? Да нет же, не говори глупостей! Не может доктор Игорь оказаться таким изощренным подлецом: лечить алкоголиков, превращая их в наркоманов!

Наше незакатное солнышко, конечно, не удосужилось доставить свое бренное тело в аэропорт Пусть любимая женщина одиноко бредет к машине в окружении верных дуболомов. Светочка заметила на лице Бритого хорошо замазанный синяк, но, как ни странно, совершенно не встревожилась. Она даже поймала себя на мимолетной жалости к этому чужому большому парню, который за хорошие деньги готов хоть сейчас положить за Светлану Вениаминовну Жукову свою жизнь. Ну, кого ждем? Я здесь, чемоданы тоже. Гека сидел в машине с каменным лицом, приложив к уху телефонную трубку. Ничего удивительного, НЕкаменное лицо Светочка видела у него только один раз. На раскатанном зимнем шоссе впереди идущий “КамАЗ” вдруг повело-повело и поставило бортом. Ей совершенно не было страшно, даже успела с любопытством повернуться к Генке: что делать будешь? Вот тогда его губы первый и последний раз на ее памяти сложились в злую усмешку. Машина эффектно скатилась с дороги и въехала в сугроб. А потом все сидели живые и невредимые, ждали Виталия и пили скверную водку, которой угощал водила “КамАЗа”.

Ах вот оно что!

Изящный “Ягуар” цвета “ранних сумерек в саванне” картинно затормозил у самых носков Светочкиных туфель. Степа, Степа, тебе бы не Виталия по питерским раздолбанным дорогам возить, а призы в “Формуле-1” брать.

Умеет, черт побери, наш герой делать милое милым людям. Кто, вы думаете, первым выскочил из машины и покрыл Светочкино лицо одуревшими радостными поцелуями? Нет, нет, вычтите пятьдесят очков те, кто сказал: “Виталий”. В наше суровое время только собаки сохранили еще способность выражать свои чувства так бурно и непринужденно. Гарден, радость моя! Соскучился, песик? Поцелуй Виталия получился гораздо суше и строже. Даже если он и обрадовался, на людях сдохнет, а не скажет. И сразу – пакет ценных указаний:

– У тебя два часа на то, чтобы переодеться, заехать за доктором Игорем в “Фуксию и Селедочку” – кстати, подарок не забыла? – и прибыть в ресторан. Мы сегодня празднуем в “Забегаловке”. Форма одежды – празднично-походная. – Передал поводок, старательно скроил добрую гримасу и с такой же помпой умчался.

Угу. Празднично-походная. Угу. Бархатные кеды, парчовые джинсы и шелковая ветровка.

Светочка села в машину, обняла Гардена за шею и чуть не расплакалась. Пора, пора, наверное, признать ту жесткую истину, которая давно уже толкается где-то рядом. После тридцати пяти (безусловно с индивидуальными отклонениями) приходится выбирать однозначно и бесповоротно между одиночеством и людьми. То есть и не выбирать, а просто выговорить простыми словами правду. На самом деле все уже решено давным-давно. Подозреваю, та самая первая-препервая клетка, интимной жизнью которой так интересуются бесцеремонные ученые, УЖЕ все знает! Она болтается в теплом бульоне, бездумно делится напополам, еще пополам, уже можно различить ножки-ручки… А пот-о-ом… Ты можешь страдать косоглазием и косолапостью, получать тройки по химии и не подбирать “Битлз” на слух, но ты всегда будешь любить (и почти всегда – взаимно!)… А если же написано тебе “НЕТ” заглавными буквами, то в горящие избы хоть через день входи, детей хоть от Алена Делона рожай – хрен тебе. И твой потолок: письмецо пожелтевшее, изжога от сигарет и телевизор по вечерам. Ну? Извините, расслабилась. Вы думаете, это про меня? Тогда вы снова попали пальцем в небо. Это просто здравые мысли молодой, красивой и умной женщины. Мне не нужны дети, муж, племянники, свекрови и прочее. Мне нужны деньги и собеседник. Все. На этом пресс-конференция закончена.