Вячеслав Шалыгин - Бессмертие наемника

Затем я нарисовал другой кружок и поставил над ним штрих.

– Здесь «точка Б». Мы через подпространство проникаем туда в считанные минуты. Так? А теперь прикиньте, сколько понадобилось бы времени, чтобы долететь до точки «Б» в обычном режиме, даже со скоростью света. Допустим, десять лет. Так? А теперь переведите это субъективное время светового луча во время, которое пройдет за десять лет полета на Земле! Очень грубо – лет триста… Тогда выходит, что мы, отправляясь – включая «ловушку», мы фактически отправляемся в путешествие к этой пресловутой точке «Б», – игнорируем лежащее перед нами пространство, но не в силах игнорировать время. Затратив на перемещение минуту, как нам кажется, мы на самом деле попадаем в далекое будущее. Прокладываемый нашей установкой канал выходит в атмосфере, отстоящей на десять световых лет планеты с опозданием в триста лет земных. За которые там успели поселиться прилетевшие «нормальным» или каким-то другим путем колонисты с нашей любимой Земли… Такой вот парадокс…

– Очень прекрасно, – согласился со мной Епифан-цев. – Только не понятно, почему это мы, сумев обмануть три измерения, вдруг споткнулись на четвертом?

– А ведь нечто подобное говорили те двое «неформалов», что посетили меня вчера вечером, – задумчиво сказал Савинков. – Они упомянули наше недопонимание сути действия… портала, так они назвали нашу «ловушку». И упор сделали именно на временной дефект, кажется. Жаль, что я не запомнил всего дословно, только суть была в том, что мы собрали лишь половину установки. Значит, они имели в виду время… Интересно…

– Вот вам и ответ на вопрос, куда делся обломок, – снова вступил в беседу я. – Его здесь просто-напросто не было. Мы видели и осязали часть будущего, в которую уткнулся фокус «ловушки», завершая прокладку канала. Я так думаю, что «выход» располагается на какой-нибудь свалке и сейчас наш обломок подобрали и отправили на перерабатывающий завод, поэтому его проекция здесь, в лаборатории, исчезла. Поймите, что попасть из настоящего в будущее можно. Последовательно, как говорил шеф, – секунда за секундой или через такие вот «каналы», обманывая пространство и объективное время, однако вернуться назад мы уже не сможем, потому что прошлого давно нет. Прошлое это всего лишь наша память, не более.

– Хватит агитировать, – предложил Антончик. – Все уже понятно. «Ловушка», как и было запрограммировано, подтянула артефакт к нашему времени, но удержать его не смогла, потому что ему здесь не место. Он ведь еще не создан на самом-то деле…

– Именно, Гриня. А вот «глаз», я думаю, пройдет и туда, и обратно, если держать канал открытым все время его нахождения по ту сторону.

– Ты же сказал, что в прошлое возврата нет?

– Верно, только мы при помощи канала уравниваем течение времени здесь и на той планете, что находится с другого его конца. Мы перекидываем мостик, по которому более старые структуры, то есть мы или наши роботы, вполне могут бродить туда-сюда, пока он не разрушен. Все будет происходить естественно и даже обыденно. Для того мира пройдет ровно столько же секунд, сколько и для нашего. Если, к примеру, ты проведешь там час, то вернешься сюда не в тот же момент, когда уходил, и уж, конечно, не в более ранний, а тоже через час. Все будет происходить один к одному, только с разницей в триста лет. Улавливаешь?

– Пока смутно, – глаза Гриши уже горели, и он отбросил в сторону все свои амбиции. – А те, «молодые структуры», к нам проникнуть не смогут, верно?

– Не должны, их же фактически пока еще не существует… Хотя… – мне почему-то вспомнился Дремав, и я осекся.

? Да, машина времени, прямо скажем, не выходит, – скептически заметил Епифанцев.

– Потому, что она практически невозможна, – я пожал плечами. – Это же ясно…

– Да я так, – программист махнул рукой, – в плане бреда…

– Ты мне вот что еще объясни, Леон, если я буду прогуливаться «там», а ты вдруг возьмешь и вырубишь «ловушку», что произойдет с моим бренным телом? – снова включился в беседу Гриня.

– Не знаю, но если пофантазировать, то вариантов несколько: первый – то, что и должно произойти за триста лет, – рассыплется в прах, второй – ничего, станешь членом продвинутого общества, но вот сможешь ли вернуться домой, когда мы откроем канал снова, – я сомневаюсь, ведь получится, что ты стал «молодой структурой»; третий – тебя насильно «засосет» на родину, здесь может оказать влияние твоя теория о сохранении массы…

– Надо срочно все попробовать, – лихорадочно сверкая глазами, сказал, не дослушав, Гриша.

– Попробуем, – сказал Савинков, почему-то внимательно разглядывая меня холодными серыми глазами, – только после того, как хорошенько обмозгуем…

Я кивнул и погрузился в раздумье…

Н-ск. Сентябрь текущего года. Дремов, Васильев

– Где он? – послышался поставленный голос Васильева.

Дремов с трудом разлепил веки и осмотрелся. Он лежал все на той же кушетке в приемном отделении. Кресло, где прежде сидел сержант, пустовало. Вопрос Васильева, видимо, был задан этому самому сержанту.

– Здесь, товарищ полковник, – со сдержанным уважением прозвучал в ответ голос молодого следователя.

Занавеска отодвинулась, и вместе с потоком солнечного света в закуток, где лежал Дремов, проникли все трое.

– Ваш? – спросил следователь, внимательно глядя на полковника.

Дремов внутренне напрягся.

– Старший лейтенант Дремов, – ответил Васильев. – Он что, попал сюда без документов?

– Вышло недоразумение, товарищ полковник, – начал оправдываться следователь. – Ваш оперативный дежурный…

– Уже получил все, что ему полагается, за подобные шутки, – перебил следователя Васильев. – А сейчас оставьте нас, товарищи, наедине. Спасибо за службу…

Следователь кивнул сержанту, и они, коротко попрощавшись с полковником и пожелав Дремову скорейшего выздоровления, вышли.

– Ну, рассказывай, – мрачно сказал Васильев усаживаясь в кресло. – Следователь показал мне орудие преступления. Я отдал его в лабораторию.

– Отпечатков нет? – предположил старший лейтенант.

– Только твои… – Пауза, которая повисла в тесной комнате, могла поспорить по многозначительности с любыми недомолвками политических телеобозревателей.

– Не мог же я сам себя…

– Не мог, но отпечатки найдены только на рукоятке, и это не совсем стыкуется с версией, что ты отнял дубинку у нападавшего, потом потерял сознание и теперь страдаешь ретроградной амнезией.

– Надо подумать…

– Подумай, – согласился Васильев. – По пути. Ты уже выписываешься.

Дремов молча поднялся и принялся натягивать джинсовую куртку. Голова болела и кружилась, но тошнота немного отступила.