Владимир Аренев - Правила игры

– Сожалею.

– Не стоит, – отмахнулся Данкэн. – Не стоит.

Мы начали вставать и потихоньку расходиться кто куда. Как выяснилось, был ранний вечер, и оставалось время... на что? Я вот, например, собирался как следует перекусить и заняться «Феноменом». А то еще таинственные слуги «Башни» обнаружат пропажу фолианта и кинутся отбирать. Я представил себе картину «отбора» и хмыкнул: получилось впечатляюще. Трое – пятеро людей в древних костюмах вцепились в книгу с одной стороны, я – с другой, а на заднем плане, прячась за спинами слуг, мечется Мугид и, размахивая руками, вопит: «Осторожнее, не повредите» – имеется в виду, конечно, книга, а не я.

Кстати, о книгах. Если уж господину повествователю и стоит беспокоиться, то вовсе не о «Феномене», который лежит у меня в комнате в целости и сохранности. Лучше б задумался о судьбе плесневелого фолианта, который я вышвырнул вместе с другой рухлядью, когда выбирался с того загадочного этажа. И куда это расторопные слуги могли выбросить все вещи? Он ведь, бедняга, обыскался, изнервничался, а найти не смог. Вроде бы они мусор не отправляют прямо из окон «Башни», хотя в тяжелых осадных условиях и не такое возможно. Хватило бы припасов. И еще Обхад – главное, чтобы он вовремя сориентировался и подал знак, иначе нам всем...

Минуточку! Откуда я знаю, что именно Обхад послан Армахогом...

Я потряс головой и громко, отчетливо выругался. Эхо неуклюже подхватило непривычные для него слова и потащило по коридору, цепляя за гобелены и электрические факелы.

Мне стало страшно.

/«Вы хоть знаете, что иногда внимающие повествователю отождествляют себя с теми, о ком внимают, и в конце концов сходят сума? Просто не могут вернуться обратно. Представляете себе такое, а?»/

Так говорил мне Данкэн в день приезда сюда. Тогда эти слова не произвели на меня сильного впечатления, но сейчас, когда разум, мой разум, выдал ту чушь про Обхада, я готов был... Я еще не знал, на что готов. Но был уверен в одном: нужно выбираться отсюда, и как можно скорее.

Но это невозможно, приятель. Ты заперт – вы все заперты в «Башне» до тех пор, пока господа спасатели не соизволят явиться и убрать камень. А до тех пор... Два дня назад, помнится, у меня уже было такое. В тот раз я списал все на сонный бред, но сейчас ведь я не спал!

В горле появился острый першащий комок, захотелось чего-нибудь выпить. К людям, к людям, скорее к людям. Пускай даже мне попадется зануда Чрагэн, пускай Данкэн жужжит над моими обоими ушами, пускай... что угодно, лишь бы забыть, стереть это ощущение повторяемости происходящего!

Но в Большом зале уже (или – еще?) никого не было. Налив себе из кувшина какой-то сладко-кислой гадости, я махом выпил ее и скривился: тблько хуже стало. Наверное, это субъективное, наверное, это скоро пройдет. Но это не проходило, Это, как волна, плескалось о сознание, и, хотя амплитуда колебаний проклятой волны затихала, я знал, что она опять начнет раскачиваться, стоит лишь дать толчок. А таким толчком будет повествование. Отказаться? Да, это будет лучший выход – денек посидеть в комнате, почитать книгу.

Я решил приступить к чтению прямо сейчас. В конце концов, чтение успокаивает, в особенности же чтение на древнеашэдгунском, так как здесь приходится с головой углубляться в рассмотрение вариантов трактовки того или иного иероглифа. Тут становится не до посторонних мыслей о сумасшествии

/и войне/

и прочей психиатрической чуши.

На моем четвертом этаже пришел на ум вчерашний случай с предостерегающей запиской. Возможно ли, чтобы кто-то заметил перемены во мне и решил предупредить? Или же это предупреждение касалось чего-то другого? Чего? Уж не работы ли?

Я напомнил себе (против своей воли, как бы парадоксально это ни звучало) – напомнил о моих предшественниках. Ни один не справился с заданием: некоторые просто не появлялись в поле зрения Хинэга, а поле зрения у босса – будь здоров! А некоторые вообще отказывались от всего, возвращали задаток и разводили руками, никоим образом не мотивируя случившееся. Как будто ничего и не было.

Ладно, прочь все черные мысли, я жив, здоров (ну, почти здоров), в полном расцвете лет. И книга, вот она, книга: читай – не хочу. Конечно, значительно интереснее было бы провести время в обществе госпожи Карны, но я сейчас слишком погано себя чувствую, чтобы быть умным, изящным собеседником и все такое, а взваливать свои проблемы на хрупкие плечи девушки (еще «пожалуется» в «башенный» медпункт!) не хочу. Остается только погрузиться в изучение «Феномена Пресветлых». Ну-ка, ну-ка...

Книга открылась сама собой на том месте, которое было мне особенно интересно сегодня.

...Особняком стоит феномен повествователей. Теоретически его «владельцев» можно отнести к той же группе, что и феноменоносителей Пресветлых, но, если рассматривать эту проблему детальнее, увидим, что здесь не все так просто. И прежде всего заставляет насторожиться время появления первых повествователей. Оно примерно соответствует окончательному устранению суурами носителей феномена Пресветлых. Одно то, что бродячие мудрецы не обратили свое внимание на повествователей (да простит нас читатель за невольный каламбур), говорит о многом.

В общем, существует несколько вариантов объяснения отношения сууров к повествователям. Например, некоторые считают, что бродячие мудрецы попросту «устали» устранять феноменоносителей; так сказать, поняли, что их цель, каковой бы она ни была, является недостижимой. Признаться, эта версия слабовата – особенно если учесть то, что до появления повествователей сууры устраняли обладателей феномена Пресветлых в течение двух сотен (???) лет. Более жизнеспособным можно считать предположение о том, что сууры отнеслись к появлению повествователей отнюдь не безразлично. Просто они не продемонстрировали это так наглядно, как в случае с феноменоносителями.

Но все же самой разумной версией, на наш взгляд, является следующая: повествователи не есть тождество носителям феномена Пресветлых. Они суть нечто другое, лишь на первый взгляд похожее на феноменоносителей. Объясним эту мысль детальнее.

До возникновения династии Пресветлых, а если точнее, до того, как Хреган получил от Богов известный дар, между людьми и Богами существовала четкая дифференциация, заключавшаяся в следующем. Ни один человек никогда не обладал ни одной из сверхъестественных способностей, которые – в свою очередь – были свойственны исключительно Богам. Когда же последние пообещали и исполнили свое обещание, эта грань между людьми и Богами, пускай вначале очень слабо, стала размываться. Можно сказать, возникла третья разумная сущность – Пресветлые, представляющие собой нечто среднее между Богами и людьми. Поскольку к тому времени (как принято считать) Боги не могли воплощаться и приходить на землю – в связи с войной Фаал-Загура и ее последствиями, – всякий, обладающий сверхъестественными способностями, автоматически относился к династии Пресветлых. Впоследствии, после ан-тэга, на таких людей просто не обращали внимания – до недавнего времени. (По крайней мере, не обращали внимания те, кто был погружен в «суету мира».)