Алекс Орлов - Грабители

"Должно быть, жители Люктинга крепкие ребята, коли любят такую температуру", – подумал полковник, кряхтя от накатывавшегося жара.

– Может, пройтись по спине веничком? – предложил Позниц, показывая охапку каких-то мокрых веток.

Вильямс слышал, что были любители и таких экспериментов, но он считал их мазохистами, поскольку бить себя в довершение к такой жаре – просто самоубийство.

– Нет, спасибо. Дайте лучше шампунь... – попросил полковник.

– У горячей стены нельзя, сэр. Идите в "холодный" угол, там и шампунь есть.

С этими словами Позниц улегся на деревянную скамью, а второй солдат стал с остервенением хлестать его по спине.

"Вот извращенцы", – подумал полковник, наблюдая за всем этим из "холодного" угла. Затем он потрогал затянувшуюся рану на голове и стал осторожно намыливать волосы.

От шампуня пошел аромат зеленого яблока, и полковник на короткое мгновение почувствовал себя в отпуске.

Когда порозовевший и гладко выбритый Вильямс вышел на воздух, встретившиеся ему Саломея и Бони сказали:

– Ну, сэр, вы помолодели на десять лет.

– Мне хватит и пяти, – довольно улыбнулся полковник и тут же добавил: – Видели бы вы, что там выделывали Позниц и Ломмер! Они хлестали друг друга вареными ветками.

– Да вы что, сэр, это же самое лучшее в бане! – сказала Бонн. – Почти самое лучшее, – поправилась она и мечтательно улыбнулась.

– Позниц и нас тоже отхлестал этим веником, – сообщила Саломея.

– Да ну? И вы его не боялись?

– Да разве он посмел бы прикоснуться к телу старшего по званию, сэр? Это противоречит уставу.

– В любом случае это не мое дело, – поспешно заявил Вильямс.

Из-за угла показались пятеро стоявших в карауле солдат. Их только что сменили попарившиеся коллеги, и теперь свободная смена шла на помывку.

Бойцы, улыбаясь, посмотрели на Бонн и Саломею, но ничего не сказали, опасаясь реакции полковника.

– Сегодня первый человеческий день за всю ту вечность, что мы здесь находимся, – сказала Салли.

– Да, – согласился Вильямс. – Даже меня немного отпустило, а то было такое ощущение, что глубоко нырнул, а дышать нельзя – сразу захлебнешься.

С крыльца второго дома спустился Торрик. По его серому лицу нельзя было понять, мылся он или нет, однако повязка на голове была заменена на свежую.

– Когда будем мясо есть, полковник? – спросил Торрик, посмотрев на небо.

Вильямс, Саломея и Бонн заинтригованно подняли головы кверху, однако ничего не обнаружили.

– Что там было, Торрик? – забеспокоился Вильямс, – Уж не дольтшпиры ли?

– У тургана Мадраху дольтшпиров больше нет. Осталось только несколько эспора – "боевых пауков".

– Откуда ты знаешь?

– Подслушал, как два стражника разговаривали. Так когда мясо есть будем? Очень кушать хочется.

– Да о каком мясе ты говоришь? – удивился полковник.

– Вон – из трубы дым идет, значит, лабуха закололи и на пару готовят. Скоро есть будем.

– Дым идет – это наши ребята парятся, а не зарезанный лабух, – пояснила Бонн. – И тебе тоже помыться не мешало бы.

– Там нельзя мыться – там лабухов варят, – серьезно сказал Торрик, – Если там мыться, мясо станет мягким. Ходить не сможешь, есть-спать не сможешь. Будет совсем плохо.

– Слушайте, выходит, это у них вроде духовки, а мы там баню устроили, – догадалась Саломея.

– Ничего страшного, – сказал полковник.

В этот момент с улицы во двор зашел Позниц. Он был в полной амуниции, с винтовкой на одном плече и с лаунчером на другом. Увидев Саломею, он заулыбался, но, натолкнувшись на ее колючий взгляд, тут же принял серьезный вид:

– Сэр, на улице повозка. Турган прислал ее, чтобы вы нанесли ему визит.

– Стоит ли, сэр? – засомневалась Саломея. – Неизвестно, что у него на уме.

– А вот мы с тобой поедем и узнаем. Возьмем с собой Позница и Ломмера.

– А я? – спросила Бонн.

– А ты останешься за старшего. Сиди возле рации и будь ко всему готова.

– Лучше я в машину залезу, похожу здесь поблизости, чтобы все видели. Да и рация у меня там под боком.

– Это правильно, – согласился полковник. – Пусть смотрят и боятся.

Не рассчитанная на большой вес повозка отчаянно заскрипела и тяжело тронулась с места, влекомая двумя отупевшими от гужевой жизни лабухами.

Гвардейцы тургана Мадраху пристроились на запятках и, дико вращая глазами, опасливо косились на Позница и Ломмера. Сидевший на козлах возница старался вовсе на оглядываться. Он дергал за вожжи и мелко трясся, если позади него раздавался голос одного из седоков.

Вскоре повозка выехала на широкую улицу, и гости поразились большому количеству городских жителей. Люди в длинных одеждах, с лицами металлического цвета спешили по своим делам, что-то покупали, что-то продавали и громко переговаривались, лишь изредка обращая внимание на экипаж с гербом тургана.

Кроме этой повозки по улице в обоих направлениях двигались десятки других транспортных средств, и лишь некоторые из них были похожи на автомобили. Грохоча железными агрегатами, они громко фыркали и управлялись непонятным образом, поскольку пассажиры не держались за руль и не давили ни на какие педали. Всего этого в кабинах самоходных колясок просто не было.

– Ты чего-нибудь понимаешь? – спросил Вильямс у Саломеи.

– Не больше вашего, сэр. Может, эти машины управляются каким-нибудь гипнозом?

– Шутишь. Железка – она и есть железка, какой может быть гипноз?

– Надо было взять Торрика. Он бы нам переводил, а так мы даже спросить не сможем.

– Спросим у Мадраху. Он говорит, как профессор словесности.

Саломея кивнула. После водных процедур и плотного обеда солдатскими плитками ей хотелось спать, однако программа сегодняшнего дня еще не была выполнена.

Полковник что-то говорил, она кивала в ответ и даже отвечала, но сама была где-то далеко, в воспоминаниях или в смутных фантазиях. А может, это было и то и другое? Салли не понимала.

Она вспомнила Монро, их случайную встречу и нелепые объятия в кабине "скаута".

Вильямс опять что-то сказал. Салли повернулась к нему и перехватила взгляд Позница. Он определенно на нее запал и буквально преследовал своим влюбленным взглядом. Парня было жалко, но ничего поделать с собой она не могла. Да и не годилась теперешняя ситуация для военного флирта. Вот на базе, там другое дело. Там все свободное время люди отдавали выпивке и сексу.

"Пусть обращается к Бонн, – подумала Саломея, – хотя, кажется, с Бонн у них уже все было".

Откуда ни возьмись к повозке подскочил мальчишка. Он быстро заговорил на своем языке, протягивая Саломее какие-то вышитые платки. Возница строго прикрикнул, и мальчишка отскочил в сторону, избегая занесенного кнута.