Саймон Кларк - Ночь триффидов

То, что обнаружилось среди возвышений и кочек, подтвердило все мои подозрения. Под покровом из вьюнка, плюща и мха я увидел остатки пирса, стоявшего некогда в заливе Саутгемптона или в устье реки Эйвон. Не снимая шлема и не поднимая забрала, я осторожно пробирался через обломки. Там и тут виднелись погрузившиеся в зеленый матрас бревна причала. К одному из них была прикреплена доска с какой-то надписью. Пригнувшись ниже, я с трудом разобрал полустертые слова: “Швартовка только для членов клуба”. В темно-зеленом мхе мне удалось рассмотреть ботинок дотриффидной эпохи и корпус телевизора без экрана и трубки. Внутри пластмассовой коробки поселился приличных размеров краб с огромными клешнями. Таких клешней я еще не видел! В небе цвета ржавчины висело унылое красное солнце. Над головой, усиливая кладбищенскую атмосферу, печально кричали чайки. Ничего себе мир! Ржавое солнце, бордовое небо, гнилые останки флота исчезнувшего народа и безнадежное ощущение полного одиночества… “Мхи, мхи, мхи – последний правитель Ангкора мертв…” Несколько секунд спустя я уже шагал между большими, словно дома, возвышениями. К своему великому изумлению, я обнаружил, что это не холмы, а останки небольших торговых судов, буксиров и рыбачьих сейнеров. Все они оказались в зеленой ловушке, а когда ловушка отчалила от твердой земли, отправились в свое последнее плавание в открытое море. Эта почти фантастическая картина меня заворожила. Мне казалось, что я нахожусь на кладбище всего того, что создало человечество и что оно так любило. Постояв безмолвно несколько мгновений, я двинулся между кораблями, более чем наполовину погрузившимися во всепоглощающую зелень. Кое-где из мха торчали только дымовые и вентиляционные трубы, а иногда на меня сквозь заросли смотрели глаза открытых иллюминаторов. Заглянув в один, я, как мне показалось, увидел койки матросов. Я прошел вдоль борта, отодвигая в сторону зелень, в надежде увидеть еще один открытый иллюминатор и прочитать на носу или корме название судна. Весь этот сплав результатов человеческого труда и творений природы притягивал меня и одновременно вызывал отвращение. Как бы то ни было, я в любом случае не был готов к тому, что увидел в следующее мгновение. Отведя в сторону плющ, скрывающий иллюминатор пассажирской каюты, я окаменел, а кровь застыла у меня в жилах. Сквозь мутное стекло смотрели чьи– то блестящие глаза. Ничего подобного в этих джунглях я встретить не ожидал. На долю секунды мой взгляд и взгляд существа за стеклом скрестились. От неожиданности у меня перехватило дыхание. Лицо в иллюминаторе исчезло. Придя в себя от изумления, я отступил от борта корабля, но тут же, споткнувшись о корень, плюхнулся на кочку. А когда поднял глаза – увидел на палубе какую-то странную фигуру и даже не сразу догадался, что это человек. Да и как мог я признать родственное мне существо в невысоком, тонком и гибком создании с копной черных волос. Существо было обмотано бинтами, свободные концы которых развевались на ветру. Больше всего это напоминало египетскую мумию, но мумию живую и очень подвижную.

– Подождите! – закричал я. – Прошу вас, подождите! Мумия остановилась и посмотрела в мою сторону. Теперь я понял, что это вовсе не пришелец из Древнего Египта, а девушка. На первый взгляд ей было лет шестнадцать-семнадцать. Она смотрела на меня так, словно перед ней – только что восставший из могилы покойник. Вполне нормальная реакция. Интересно, как бы повели себя вы, увидев перед собой существо в скафандре, в шлеме и с лицом, закрытым прозрачным пластиком? Я торопливо стянул с головы шлем и сказал:

– Не бойтесь. Я вас не обижу. Увидев, как неизвестное существо спокойно снимает с себя голову, девушка судорожно вздохнула и в ужасе закрыла лицо дрожащими руками.

– Не бойтесь. Не бойтесь, – произнес я как можно спокойнее. – Я не причиню вам ни малейшего вреда… Теперь я видел ее более ясно. Оказалось, что никаких бинтов на ней нет, просто платье превратилось в лохмотья, и клочья ткани трепетали на ветру. Личико у нее было чистое и даже миловидное, но масса волос на голове приводила в ужас. Ничего подобного мне раньше видеть не приходилось. Кроме того, во всем ее облике присутствовала какая-то первобытная дикость. Больше всего она походила на дикую кошку.

– Мне хотелось бы побеседовать с вами, если позволите… Прошу вас… Я вас не обижу. Меня зовут Дэвид, и я оказался здесь в результате несчастного случая. Так же как, видимо, и вы. Последнее не вызывало у меня никаких сомнений. Девушка наверняка оказалась на острове после какой-то катастрофы. Но то, каким образом ей удалось избежать контакта с триффидами, оставалось для меня тайной. – Поверьте, – с улыбкой продолжал я, – вам не следует меня опасаться. Мне хотелось всего лишь…

– Мр-р… Мыр-мур… – Простите. Я вас не совсем понял… – Мыр-мур. Ах! Ах! В ее сияющих глазах я видел ум и необыкновенную жизненную силу. Но неужели она нема? Или… Меня охватило какое-то странное чувство, похожее, как это ни позорно, на отвращение. До меня доходили рассказы о детях, потерянных на диких землях Британских островов и воспитанных животными наподобие Ромула и Рема. Я всегда считал эти россказни плодами необузданной фантазии и относился к ним соответственно. Тем не менее то и дело появлялись все новые и новые слухи о встречах с одичавшими людьми, полностью утратившими дар речи.

– Мыр-мур. Ах! Ах! – Сверкнув глазами, она сжала пальцы в кулак и поднесла ко рту. – Мыр-мур. Ах! Ах! Ах! Ах!

– Еда… Вы спрашиваете, есть ли у меня еда? Вы голодны? Она склонила голову набок, явно не понимая.

– Еда, – сказал я, имитируя жевание.

– Ах! Ах! – воскликнула она, показывая, что поняла. Я улыбнулся и кивнул. Бедняжка провела здесь по меньшей мере несколько недель и сейчас просто умирала от голода. Я снял со спины ранец. Но девушка оказалась проворнее. С быстротой молнии она спрыгнула с палубы, довольно глубоко продавив босыми ногами дерн. Без всяких усилий удержав равновесие, дикарка двинулась по направлению ко мне, улыбаясь и непрерывно кивая. Подойдя совсем близко, она стала развертывать какой-то тряпичный сверток. Поняв ее намерения, я замер. Она предлагала мне пищу. Теперь, когда девушка заулыбалась, я увидел, что у нее ослепительно белые зубы. Моя новая знакомая расстелила тряпицу на траве так, как хозяйки стелят скатерть на пикнике. В самом центре этой, с позволения сказать, скатерти лежали два краба и… огромная крыса. Девушка взяла крысу и сделала вид, будто вгрызается в ее брюхо. Звуки “М-м– м… М-м-м…” должны были показать мне, насколько это вкусно. Закончив демонстрацию, она протянула крысу мне, чтобы я мог утолить свой голод. Боюсь, появившаяся на моей физиономии улыбка показалась бы вам несколько вымученной. Крыса выглядела крайне неаппетитно. Шерсть свалялась, из ноздрей капала кровь, из пасти выдавались желтые зубы. Мне очень не хотелось обижать свою новую подругу. Не прикасаясь к крысе и не переставая улыбаться, я извлек из своего неприкосновенного запаса бисквит и протянул его девушке. Этот маленький ритуал ее, видимо, удовлетворил, поскольку она быстренько завернула крысу в тряпицу и сунула сверток под мышку. От моего дара, однако, отказываться не стала. С быстротой молнии, словно вытаскивая каштан из огня, она вырвала бисквит из моих пальцев. Это не было проявлением жадности или дикости – по-иному она двигаться скорее всего не умела. Вначале она внимательно осмотрела бисквит. Судя по всему, встречаться с подобным произведением кулинарного искусства ей раньше не приходилось. Девушка понюхала сладость, потерла пальцем и, чтобы окончательно убедиться в ее безопасности, лизнула.