Пэт Мэрфи - Норбит, или Туда и обратно

Как бы то ни было, неологизм быстро прижился. Норбиты стали называть себя норбитами, и все остальные последовали их примеру и называли их только так.

Так как четкого периода вращения астероидов не существовало, а значит, не было и возникающей на планетах иллюзии встающего и заходящего солнца, норбиты подразумевали под словом «день» – 24-часовой отрезок времени, за который норбит должен был поесть по крайней мере пять раз: позавтракать, выпить утренний чай, пообедать, пополдничать и поужинать. Ах, да, еще перекусить перед сном, только это не считается, ведь вряд ли это можно назвать полноценной едой. Еще иногда небольшая закуска предшествовала или следовала за послеобеденным сном, только и это едой назвать язык не поворачивается.

Однажды утром, спустя несколько лет после того дня, как Бэйли нашел посылку, он сидел дома и доедал завтрак (кстати, именно завтракать он любил больше всего). Накануне, проверяя автоматические шахты по добыче руды, он попутно навестил своего друга – преуспевающего фермера, и выменял у него корзинку инжира, собранного в собственной оранжерее, на дюжину перепелиных яиц. Поэтому сегодня на завтрак у него был инжирный хлеб, перепелиные яйца, яблочный сок, только что отжатый из собственных яблок, и пирожные из съедобной плесени.

Поскольку вы, видимо, ни разу не были в гостях у норбита (там бывали немногие), позвольте мне в двух словах описать жилище Бэйли. Беспокойный Покой представлял собой астероид М-типа, состоящий в основном из метеоритного железа, почти круглый, с диаметром приблизительно два километра и массой порядка 30 миллиардов тонн. Бэйли жил в цилиндре диаметром около 50 метров, который был просверлен сквозь центр астероида. Астероид вращался вокруг центральной оси этого цилиндра, создавая гравитацию примерно в 1/5 земной.

Вы, наверное, подумали о том, что цилиндр, вырезанный в толще камня – это не совсем комфортабельное жилище. Что ж, вы ошибаетесь. Видимо, вы представили себе гладкий металлический цилиндр, со стенами из стали и стекла; все это начищено, надраено и отполировано так, что глаза режет от блеска. Так вот, там все выглядело совершенно иначе.

Да, Беспокойный Покой представлял собой пещеру цилиндрической формы, вырезанную в камне и отделанную металлом, выплавленным из того же астероида, но дома у Бэйли вовсе не было ничего холодного и блестящего. Переборки делили цилиндр на несколько отсеков различного размера. Некоторые «комнаты» ограничивались только двумя стенами – переборками, и в них не было потолка. Стоя в таком отсеке, вы могли бы увидеть только длинный изогнутый пол, который, повторяя округлую форму цилиндра, уходил ввысь на 50 футов. Такое просторное помещение как нельзя лучше подходило для мастерских, где можно было смазать роботам манипуляторы или починить солнечную батарею, а может быть, писать картины, ткать гобелены, составлять программы для компьютера или сочинять фантастические повести.

Остальные комнаты располагались друг над другом, на нескольких уровнях, соединенных между собой винтовыми лестницами. Если бы вам пришлось подниматься по такой лестнице, то вы становились бы легче и легче, так как искусственная гравитация, по мере приближения к центру цилиндра, становится заметно меньше. В этом пространстве располагались спальни, гостиные и множество других комнат, каждая из которых имела свое особое предназначение: в одной можно было почитать книги, в другой – немного подкрепиться; в третьей стояли мягкие диваны, чтобы удобно было вести неторопливые разговоры с друзьями. Кроме того, там были еще буфетные, кладовые, кухни и игровые комнаты. Гостиные и спальни украшали картины, гобелены, скульптуры, фотографии и иные предметы искусства, сотворенные матушкой Бэйли (она была без ума от живописи и недурно писала акварелью) и его отцом (тот все свое свободное время посвящал вышиванию крестиком), а также многочисленными родственниками, почти каждый из которых блистал тем или иным талантом. Беспокойный Покой был домом норбита, а это значит, что там было тепло и уютно.

Однако вернемся к тому дню, когда, по прошествии многих лет после обнаружения «посылки», давным-давно забытой и покрывшейся пылью в кладовке, Бэйли доедал свой завтрак в солярии – зале, расположенном в том конце астероида, который всегда был повернут к солнцу. Огромные окна-фильтры пропускали только видимую часть спектра, поглощая губительное ультрафиолетовое излучение.

Солярий был любимой комнатой Бэйли. Это было прекрасное место для того, чтобы слегка перекусить, а потом посмотреть на Вселенную, сидя в мягком кресле, и задуматься о тайнах Мироздания. За окном неизменно сияло Солнце – яркое пятнышко на черном небе. Ось вращения астероида была ориентирована именно на Солнце, поэтому оно казалось неподвижным, в то время как остальные звезды и близлежащие астероиды совершали вокруг него виток за витком, как будто кружили в вечном танце.

Высоко над головой у Бэйли был не потолок, а стеклянная перегородка, отделявшая солярий от оранжереи, где царило буйство зелени, разросшейся настолько, что, казалось, стеклянные стены не выдержат напора листьев. Воздух солярия слегка кружил голову из-за высокого содержания в нем кислорода, поступавшего сюда но вентиляционным шахтам из оранжереи, и к тому же был пропитан тончайшими ароматами цветущих растений.

Итак, в то утро Бэйли насладился прекрасным завтраком и погрузился в размышления о том, чем бы этаким сегодня заняться. Неожиданно его взгляд упал на записку, прижатую магнитом к железному сейфу, стоявшему неподалеку от монитора коммуникатора. Бэйли не мог припомнить, чтобы он оставлял ее, но почерк был его, значит, и написал это он сам. Записка гласила: «Eadem mutata resurgo». Под этой фразой была нарисована спираль. Еще ниже были написаны три слова: «Время собирать инжир».

Странно. Бэйли никак не мог вспомнить, когда и зачем он писал эту записку. Первая фраза вообще ничего ему не говорила. Какой-то иностранный язык. А вот спираль он узнал – это был символ Колледжа Патафизики. Бэйли был наслышан о патафизиках, но ни разу с ними не встречался. Теперь норбит ломал голову – зачем он нарисовал их символ и прилепил его на свою «доску объявлений». К счастью, последняя строчка была не бессмысленна – инжир поспевал на глазах, и на днях Бэйли действительно решил, что скоро его придется собирать.

Он положил записку в карман и принялся убирать грязную посуду, оставшуюся после завтрака, в посудомоечную машину, которая вымоет все тарелки, а воду направит на поливку растений в оранжерее. Покончив с этим, он зашагал «вверх» – по изогнутому полу, туда, где пол встречался со стеклянной перегородкой, отделявшей оранжерею от солярия. Он шел по внутренней окружности цилиндра, и его ноги постоянно были обращены вниз. Пол изгибался до тех пор, пока бывший потолок – стеклянная переборка, не превратилась в стену. Бэйли открыл в ней дверь и вошел в оранжерею.