Песах Амнуэль - На следующий год – в Иерусалиме

– А на остальные вопросы у тебя значит, ответы есть? Например: нужна ли Творцу какая-то черная дыра, чтобы диктовать своему народу?

Иосиф поднял руки:

– Я знаю только то, что чувствую, а чувствую только то, что существует там, под Храмовой горой, на глубине трех километров. Я пришел за советом...

– Вот мой совет, – сказал раввин Бен Зеев, руководитель иерусалимской иешивы "Ор мешамаим", не отдавая себе отчета в том, что одним словом меняет историю еврейского народа, – Всевышний дал тебе удивительный дар понимать природу. А дар понимать решения Творца? Что, по-твоему, дарование Торы? Исход из Египта? Основание Иерусалима? Все, чем жил наш народ на протяжении трех тысячелетий? И выжил, кстати, а иные народы исчезли с лика земного. И это – только эманации из-под земли? Эти твои... биоизлучения?

Неужели Иосиф воображал, что ребе скажет что-то иное?

Ему очень не хотелось идти со своим открытием в клуб "Экстрастар". Коллеги-сенситивы – народ сложный. Портить отношения Иосиф не хотел ни с кем. Он прекрасно понимал: никто из коллег черную дыру под Стеной плача не ощущает. Исходящую от нее энергетику – да, конечно! Очищающее влияние Святого города – безусловно! Но причину... А тутЪявляется некто Лямпе, в клубе без году неделя, новый репатриант, милый, в общем, человек, вот даже и помогали ему первый год, и что он в ответ? Чувствует, понимаете ли, то, что никто из значительно более мощных сенситивов не видит в упор? Да, господа, ревность... Нет, господа, внимание коллег приятно, ежели они видят твою слабость. А если – силу?

Иосиф в клуб не пошел. Домой он вернулся на исходе субботы на попутной машине, хмурый, обросший, и на робкий вопрос Раи "где ж ты мотался три дня, горе мое?" ответил грубо, но весомо: "Сидел в Мосаде". Видимо, Иосиф имел в виду мисаду (ресторан, ивр.), что тоже не привело Раю в восторг, потому что тогда следовало спросить "а с кем?", но именно этого вопроса жена страшилась более всего на свете. Она считала, что с вопросов "С кем? Где? Когда?" начинаются все семейные трагедии.

– Седина в голову, бес в ребро, – сказала мама Хая из своей комнаты.

Через неделю Иосиф устроился на работу. Нет, в Офакиме ничего не нашлось, ездил он каждое утро в Беер-Шеву и возвращался не поздно, был еще бодр и способен даже посвящать вечерние часы приему посетителей, желавших проверить свои квартиры на предмет поиска геопатогена. Рая была бы весьма признательна клиентам, если бы они приносили свои квартиры с собой, чтобы мужу не приходилось таскаться каждый раз за многие кварталы от дома, но клиент ведь норовит урвать побольше, заплатив поменьше, а Иосиф такой безотказный... Бюджет семьи постепенно поправлялся, зарплата из Беер-Шевской компании приходила регулярно, и спустя полгода после описанных выше событий семейство Лямпе являло собой пример удачной абсорбции.

Кстати, Иосиф так и не сказал ни Рае, ни Мае, ни даже матери своей Хае, чем он, собственно, занимается в компании, офис которой в Беер-Шеве располагался на центральной улице Герцль. Вывеска "Мерказ клаль" могла означать что угодно.

Никто, даже лучший в мире сенситив, лозоходец и исследователь геофизических аномалий не способен предсказать землетрясение с точностью до минуты. Месяц – да, день – возможно, час – уже сомнительно.

Известное нынче всем землетрясение, произошедшее в Иудее 21 ноября 2024 года и затронувшее боковыми лепестками Иерусалим, было предсказано знаменитым Азриэлем с точностью до трех месяцев. Впоследствии дату удалось уточнить – ноябрь, причем, скорее всего, вторая половина. Все сенситивы сходились во мнении, что эпицентр окажется в тридцати километрах от Иерусалима к востоку, что более всего пострадает Иерихон, а поскольку эта часть эрец Исраэль вот уж скоро четверть века называлась "Государство Палестина", то никого, кроме героев-поселенцев предстоящий удар стихии особенно не волновал. Ибо, по всем оценкам, в самом Иерусалиме могли пострадать только ветхие халупы. Клуб сенситивов "Экстрастар" даже опубликовал по этому поводу в "Едиот ахронот" свое коммюнике, фамилия Лямпе упоминалась среди подписавшихся.

Почему бы и нет? Иосиф был полностью согласен с мнением коллег. Знал он чуть больше, но это неважно.

Все, кто посещал Старый город летом и осенью 2024 года, сетовали на то, что для туристов оказались закрыты раскопки древнего города Давида к югу от Стены плача. Ладно бы только закрыли, так еще и поставили среди камней высокую металлическую колонну, внутри которой что-то нудно подвывало и время от времени гулко ухало. Знающие люди утверждали: ищут нефть. Незнающие полагали, что проводится эксперимент по новым методам археологических изысканий. Ультраортодоксы с Меа Шеарим пытались было протестовать, но управление полиции неожиданно приняло сторону археологов, причем сами археологи были этим очень удивлены, поскольку никакой новейшей аппаратуры в городе Давида не устанавливали. В общем, как это часто бывает в Израиле, полиция думала, что виноваты ультраортодоксы, хасиды полагали, что вина лежит на археологах, а ученые точно знали, что воду мутит Геологическое управление. Что же до Геологического управления, то там вообще ни о чем не догадывались.

21 ноября 2024 года Иосиф Лямпе взял на работе отпуск, заставил Раю надеть лучшее платье, Маю – отпроситься на сутки из военной части, где она служила, а Хаю – отвлечься на время от поглощения положительной биоэнергетики, и повез всю семью в Иерусалим, в то время как практичные иерусалимцы предпочли провести день землетрясения у родственников и знакомых вдали от Святого города.

День выдался погожим и прохладным. По пустынным улицам ветерок носил обрывки вчерашних газет, призывавших жителей Иерусалима, как евреев, так и арабов, не поддаваться панике, ибо никакого землетрясения в столице не было, нет и не будет. Иосиф повел Раю, Маю и Хаю прямиком через Яффские ворота и Армянский квартал, мимо Стены плача – к граду Давидову. Металлическая колонна, предмет слухов и раздоров, безмолвно подпирала небо. Облокотившись о перила, Иосиф разглядывал блестевшую на солнце конструкцию, думал о своем и не обращал на женщин никакого внимания.

Первый толчок произошел за две минуты до полудня. Будто трамвай проехал поблизости или поезд метро. Ни трамваев, ни метро, однако, в Иерусалиме никогда не было, и даже дремучая в геологии мама Хая сразу поняла, что началось таки предсказанное сыном землетрясение.

Второй и третий толчки оказались слабее первого, а последовавшие восемь не ощутили даже чуткие иерусалимские коты. В Иерихоне, впрочем, обвалилось новое здание муниципалитета, и под обломками погиб заместитель мэра Абдул Фарук.