Стивен Кинг - Двери Между Мирами

Роланд был слишком болен и слаб, чтобы идти, и Эдди против воли пришлось взглянуть в лицо одному нехитрому факту: их было трое, двое – калеки.

На что же было уповать, на что надеяться?

Кресло.

Кресло – надежда, единственная надежда, ничего, кроме надежды.

Бог в помощь.

Стрелок пришел в сознание вскоре после того, как Эдди оттащил его в тень выдававшихся из земли камней. Лицо Роланда там, где не было смертельно бледным, горело чахоточным румянцем. Грудь быстро поднималась и опускалась. Правую руку оплетала сеть тонких багровых полос.

– Накорми ее, – хрипло велел он Эдди.

– Ты…

– Обо мне не беспокойся. Не пропаду. Накорми ее. Думаю, теперь она поест. А ее сила тебе еще понадобится.

– Роланд, что, если она только прикидывается, будто…

Стрелок нетерпеливо отмахнулся.

– Никем она не прикидывается – просто она в своем теле одна. Мы оба это знаем – стоит только взглянуть ей в лицо. Ради своего отца, накорми ее, пусть поест, а сам тем временем возвращайся ко мне. Теперь каждая минута на счету. Каждая секунда.

Эдди поднялся, но стрелок левой рукой притянул его обратно. Больной ли, нет ли, но свою силу он не утратил.

– И ничего не говори про другую. В чем бы ни убеждала тебя эта, как бы ни объясняла, не возражай.

– Почему?

– Не знаю. Знаю только, что это было бы ошибкой. А теперь делай, что сказано. Хватит терять время!

Одетта сидела в своем кресле, глядя на море с выражением легкого недоуменного изумления. Когда Эдди предложил ей омара – несколько щедрых кусков, оставшихся от вечерней трапезы – она печально улыбнулась.

– Я поела бы, если бы могла, – сказала она, – но вы же знаете, что будет.

Эдди, который понятия не имел, о чем она толкует, смог только пожать плечами и сказать:

– Попытка не пытка, Одетта. Понимаете, вам надо есть. Мы должны идти как можно быстрее.

Одетта с коротким смешком коснулась его руки. Эдди почудилось, будто ему вдруг передалось что-то вроде электрического заряда. Да, это была она, Одетта. Юноша понял это не хуже Роланда.

– Вы мне очень нравитесь, Эдди. Вы так старались. Были так терпеливы. Он тоже… – Одетта кивком показала туда, где, привалясь спиной к камню и наблюдая за ними, лежал стрелок, – …но такого человека любить трудно.

– Да. Я-то знаю.

– Попробую еще разок. Ради вас.

Одетта улыбнулась. Эдди вдруг понял, что мир вращается из-за нее и ради нее, и подумал: «Боже, прошу Тебя, у меня в жизни было так мало… пожалуйста, не отнимай ее у меня больше. Пожалуйста».

Она взяла мясо, сморщила в потешном унынии нос и подняла глаза на Эдди.

– Это обязательно?

– Только самую капельку, – сказал он.

– С тех пор я больше никогда не ела моллюсков, – сказала Одетта.

– Пардон?

– Я думала, я вам рассказывала.

– Может быть, – сказал Эдди и нервно хохотнул. Именно тогда приказ стрелка не давать Одетте узнать о существовании другой принял в его памяти угрожающие размеры.

– Однажды, когда мне было лет десять или одиннадцать, мы ели их на ужин. Мне страшно не понравилось, что на вкус они как маленькие резиновые шарики, а позже меня ими вырвало. С тех пор я их больше не ела. Но… – Она вздохнула. – «Капельку», как вы выражаетесь, я попробую.

Точно ребенок, принимающий полную ложку заведомо противного лекарства, Одетта положила в рот маленький кусочек омара. Сперва она жевала медленно, потом быстрее. Проглотила. Взяла еще кусочек. Прожевала, проглотила. Еще один. Теперь она буквально пожирала мясо.

– Э, э, притормозите! – сказал Эдди.

– Должно быть, это какой-то другой сорт! Да, ну конечно же! – Сияя, она посмотрела на Эдди. – Мы проехали по берегу моря дальше, и фауна изменилась! Кажется, моя аллергия прошла! И вкус не такой гадкий, как раньше… а я действительно старалась удержать это в желудке, правда же? – Она, не таясь, взглянула на Эдди. – Я очень старалась.

– Угу. – Собственный голос показался Эдди несущимся из приемника очень далеким радиосигналом. «Она думает, что каждый день ела, а потом все до крошки из нее вылетало, оттого она так ослабела. Всесильный Боже». – Угу. Вы старались изо всех сил.

– Так… – с трудом, поскольку рот у нее был полон, выговорила Одетта. – Так вкусно! – Она рассмеялась – нежно, очаровательно. – И обратно не запросится! Усвоится! Я знаю! Я чувствую!

– Только не перестарайтесь, – предостерег Эдди и подал ей бурдюк с водой. – С непривычки. Вас же… – Он сглотнул, и в горле у него явственно (по крайней мере, для него самого) пискнуло. – Вас же все время рвало.

– Да. Да.

– Я на несколько минут отлучусь – мне нужно переговорить с Роландом.

– Хорошо.

Но прежде, чем Эдди смог уйти, Одетта опять крепко схватила его за руку.

– Спасибо вам, Эдди. Спасибо, что были так терпеливы. И поблагодарите его. – Она мрачно примолкла. – Поблагодарите, только не говорите, что я его боюсь.

– Не скажу, – сказал Эдди и пошел обратно к стрелку.

Одетта помогала даже тогда, когда не работала рычагами. Она прокладывала курс с проницательностью женщины, долгие годы пробиравшейся в инвалидном кресле по миру, который еще и не помышлял о признании подобных ей ущербных людей.

– Налево, – окликала она, и Эдди спешил взять влево, проскальзывая мимо валуна, который торчал из вязкого песка, точно сердито ощеренный гнилой клык. Сам Эдди мог и не заметить камень.

– Направо, – окликала Одетта, и Эдди, едва не угодив в одну из песчаных ловушек, которые попадались все реже, как послушная лошадка, забирал вправо.

Наконец они остановились, и Эдди лег на землю, тяжело дыша.

– Поспите часок, – сказала Одетта. – Я вас разбужу.

Эдди посмотрел на нее.

– Я не лгу. Я заметила состояние вашего друга, Эдди…

– Знаете, друг – не вполне точное сло…

– …понимаю, насколько важно время и не позволю вам из чувства ложной жалости проспать больше часа. Определять время по солнцу я умею очень хорошо. А выбившись из сил, вы сослужите этому человеку плохую службу, не так ли?

– Да, – сказал Эдди, думая: «Ты же не понимаешь. Если я засну, а Детта Уокер вернется…»

– Спите, Эдди, – сказала Одетта, и Эдди, будучи слишком утомлен (и слишком влюблен), чтобы усомниться, доверился ей. Он заснул. Она разбудила его, как и обещала, через час, и по-прежнему была Одеттой, и они двинулись дальше, и теперь она снова помогала юноше, орудуя рычагами. Они полным ходом катили по сужающейся песчаной полосе к двери, которую Эдди все время лихорадочно высматривал и неизменно не находил.

Оставив Одетту поглощать свою первую за много дней трапезу, Эдди вернулся к стрелку. Роланд выглядел как будто бы чуть получше.

– Присядь, – сказал он Эдди.

Эдди присел на корточки.

– Оставь мне полупустой бурдюк. Это все, что мне нужно. Ее отвези к двери.