Сергей Павлов - Волшебный локон Ампары

Миран вдруг поверил: «Выходит, восставший из пепла был прав – мы действительно побывали в своем послезавтра?!»

Я усомнился: «Ты допускаешь, что фазереты ушли из нопра без нас?»

Миран: «Вот этого я никогда не буду склонен допускать».

Я: «Значит, нам остается считать, что „Феникс“ ошибся?»

От диспута мой напарник решил уклониться: «Главное, Сиб, мы проверили: путь к отступлению есть. Предлагаю вернуться на эколат-четыре, занять там исходную позицию и, не обращая внимания на мимосуточные закидоны огнеупорного петуха, провести в атриях „днища“ задуманный эксперимент».

Так мы и поступили. Зависнув под «днищем» эколата-четыре (в том месте, откуда началась вся эта временная катавасия), я опять проверил календарную стабильность «Феникса». Хронометрические блоки несгораемого упрямца по-прежнему указывали на послезавтра...

Миран не удержался от комментария: «Ничего не изменилось, Сиб. Наш пернатый дезинформатор непонятно настойчив...»

Я: «Тогда, наверное, дело не в нем».

Он: «Да, придется списать все на счет волшебных свойств эколата. Что ж, спасибо дырявому золотому дредноуту – побывали в своем послезавтра».

Я: «В чужом, Мир, в чужом. В своем послезавтра мы должны быть уже на Новастре, а не болтаться под „днищем“ этой громоздкой штуковины. Тут что-то не то...»

Он: «Выходит, здесь мы – двойники самих себя?..»

Я: «Выходит, так».

Он: «Сиб, ты чувствуешь себя двойником?»

Я: «Нисколько. А ты?»

Он: «Ни в малейшей степени».

Я: «Значит, мы с тобой хорошие копии самих себя, Мир».

Он: «Какая яркая мысль!»

Я: «Не до шуток. Если мы не копии самих себя, то это означает, что шесть часов назад фазереты наши ушли к Новастре без нас».

Он: «Не смертельно. Хотя и достаточно неприятно... Давай подведем кое-какие итоги. Эколаты первый, второй и третий – устройства для пространственно-топологических переходов. Эколат-четыре, по-видимому, сложнее своих собратьев. Потому что, помимо всех прочих дел, ведет себя еще и как машина времени».

Я: «А кто сказал, что остальные ведут себя иначе?»

Он: «Ты прав... на предыдущих эколатах у нас просто не возникало причин интересоваться временем».

Я: «Вот именно, Мир! Но было ли вообще несколько эколатов? Что, если это все – один и тот же эколат, только в разное время?..»

Он: «Мне нравится твоя догадка. Не могу найти никаких возражений. Один-единственный эколат в разное время и в самом деле может обретаться в разных местах. При условии, естественно, что он достаточно мобилен... Итак, вопрос о количестве эколатов в системе Пянжа решен сравнительно легко».

Я: «Решать проблему существования наших двойников будет труднее».

Он: «Наши двойники – свои парни, и уж как-нибудь мы с ними поладим. Поехали? Обнуленное время не ждет».

Я: «Надеешься успеть к вчерашнему отходу люверов?»

Он: «Не язви под руку, я суеверный».

Синапсии челноков помогли нам определить геометрический центр «днища» золотого колосса. Мы выбрали экспериментальный атрий («пуп эколата», как пошутил Миран) и зависли под четко обрисованной квадратом мрачной «вакуумной трубой». Миран минуту не трогался с места. Я понимал его состояние – меня самого грызла тревога. Чего можно ожидать от переходов в «палубных» атриях «сегодняшнего» эколата, мы уже приблизительно знали и старались лишь соблюдать осторожность. Зато теперь, столкнувшись с проблемой временных фокусов, испытывали серьезный психологический дискомфорт. Куда, в какое время и в какой мир забросит нас эколат «послезавтрашний»?.. Переть напролом очертя голову, признаться, не очень хотелось. Напротив, перед величием грандиозной тайны уже хотелось некоторой постепенности. Но отступать было стыдно и поздно, и мы, храбрясь друг перед другом, направили челноки в золотые ворота..."

«Самое „узкое“ место парной разведки», – подумал Кир-Кор.

К счастью, пространство, где финишировали челноки разведчиков после перехода сквозь «пуп» прямоугольного левиафана, было свободно от опасных неприятностей наподобие испепеляющего плазменного жара. Кир-Кор с облегчением расслабил мышцы, перевел дыхание. На первый взгляд ничего существенного при переходе не произошло, если не считать существенным резкую смену характера освещения планарной поверхности. Освещение сильно потускнело – как будто день здесь внезапно сменила светлая лунная ночь. Во всем пространственном объеме, как бы зажатом между распростертой на километры и километры золотой крышей вверху и неоглядной равниной внизу, не было заметно оранжевых, красных или бордовых отсветов местного солнца. Никаких признаков существования Пянжа... «Планар? Не Планар?.. – подумал Кир-Кор. – А если Планар – то не с обратной ли своей стороны?..»

Равнина, озаренная боковым серебристо-белым светом, напоминала шкуру нерпы: белесые, белые, серые пятна...

Ни единого пятна теплого цветового тона. Все цветовые оттенки ландшафта по сторонам и внизу – холодные, пасмурно-зимние. Даже золото над головой было с зеленоватым отливом.

По мере того как снижались, падая почти отвесно, «Эспуар» и «Марина», детали ландшафта проступали отчетливее, окоем расширялся. И вдруг из-за далекой окраины тяжело нависшего над этим миром колосса вышла большая, белая, яркая, как лампион в увеселительном парке, луна. В ее сиянии четче обозначилась – засеребрилась, замерцала блестками – некая полупрозрачная вертикаль... Сут Мирана увеличил скорость и, накренясь в лихом вираже, взял направление к мерцающему призраку. Сибур – следом. Траектория снижения челноков стала более пологой. Курс – к подножию вертикали, в тот район, где она торчала из «шкуры нерпы» на плоской равнине хрустальным копьем. Правее «копья» – сабельно-тонкие серпы двух месяцев в стадиях, близких к фазе потаенного новолуния.

Разведчики перешли на горизонтальный бреющий полет – внизу быстро, с частым чередованием, мелькали светло-серые и темные пятна, белые и черные полосы. Прямая, как столб, стеклянисто-серебристая вертикаль ближе и ближе... Наконец сближение позволило ясно различить в основании вертикали синевато-черное жерло. И как-то сразу глаза обнаружили, что столб этот – вовсе не столб... уж скорее – фонтан со струей исполинского поперечника: мощный поток полупрозрачных вод фонтана с величавой медлительностью увлекал в зенитную высь какие-то хорошо отражающие сияние луны обломки, издали похожие на глыбы льда.

Только теперь Кир-Кор узнал Мировое Дерево из своего микросекундного видения возле Гондора. Вот оно что!..

Посадка. Сначала выскользнул из обитали сута Миран. Глянул в небо (прямо над головой местное небо делилось краем эколата на звездную половину и на дырчато-золотистую). Миран потоптался на пятачке, осматривая залитую лунным светом и частично заснеженную окрестность. Сделал знак напарнику, чтобы тот пока не высовывался, а себе позволил короткую гимнастическую пробежку в направлении окруженного ледяными торосами жерла.