Сергей Павлов - Волшебный локон Ампары

– Не оттого ли, что этого «вдруг» мы, земляне, почему-то не очень хотим? В Солнечной системе до сих пор не отменена денатурация грагалов – наш позор!

– Кстати, это ведь тоже иллюстрация к вопросу о порядочности, – заметил региарх.

– Давайте подумаем – чьей, – сказал левитатор.

– Давайте, – вмешался верховный пейсмейкер. – Имеем свежий пример. Допустим, грагал утаивает какую-то специфическую и очень важную для нас информацию о Планаре. С его стороны это порядочно или нет? По отношению к нам – вряд ли. А вот по отношению к тем... неизвестным, кто запретил грагалу делиться с землянами информацией о Планаре, это вполне порядочно.

«Ах, сукин сын!» – восхитился Кир-Кор.

– С настроением гроссмейстера можно было бы согласиться, но лично я не хотел бы заходить так далеко, – отклонил хальфе неожиданную поддержку пейсмейкера.

– И у меня сложилось безрадостное впечатление, что Джугаш-Улья Каганберья заходит слишком далеко, – заявил Ледогоров.

– Я не требую, чтобы вы разделяли сейчас мое настроение, – возразил гроссмейстер, сверля Агафона зрачком сливоцветного глаза. – Уже не требую. Но, как правильно дал понять нам хальфе, придется учесть настроение, заложенное в параграфах МАКОДа. Известные вам параграфы этого документа недвусмысленно призывают нас отказывать в визах грагалам и прочим обитателям Дигеи, целенаправленно или случайно вошедшим в контакт, цитирую, «с космическим объектом, который можно интерпретировать как артефакт внеземного и внедигейского происхождения».

– Отказывать временно, – уточнил левитатор. – До выяснения обстоятельств и последствий контакта.

– И если, – продолжил глава курии фармакопеев, – на основе данных спецкарантинной службы контактер будет признан нами, цитирую, «неинфицированным, неинспирированным и неинициированным, решать вопрос о выдаче визы коллегиально».

– Что и было сделано в Приземелье, – сказал препозитор.

– И, кажется, не без твоего, гроссмейстер, активного в этом участия, – напомнил Влас Щербас. – Даже по очень отрывочным сведениям, уже полученным нами здесь, на экседре.

– Никто из нас не застрахован от ошибки. – Джугаш-Улья Каганберья уставился на Кир-Кора. – Теперь ошибку надо срочно исправлять.

– Срочной отправкой грагала на Лавонгай? – полюбопытствовал региарх.

– Срочной отправкой грагала в спецкарантинную зону Лунного экзархата, – не моргнув глазом отрезал верховный пейсмейкер.

– Срочно – это чтобы грагал не успел вскрыть главный сейф здешнего банка, философы, – пояснил левитатор.

– Не смешно, – отреагировал гроссмейстер со зловещим спокойствием. – Тем более что на счету нашего гостя числится «подвиг» намного серьезнее остроумной выдумки левитатора. Позапрошлой ночью, весело развлекаясь в курортных зонах Финшельского архипелага, наш гость апроприировал тигра из зоопарка столичного острова. Одному ему ведомым пси-кинетическим актом извлек животное из вольера и непонятно как переместил на остров Театральный. Километров тридцать...

– Вздор! – Влас Шербас беспечно отмахнулся. – Ты на ходу придумал это, гроссмейстер.

– К сожалению, чистая правда, эвархи. Спросите у фундатора, у самого грагала... А? У тебя, левитатор, я вижу, пропала охота шутить. Или это мне кажется?

Участники экседры молча разглядывали Кир-Кора – кто с любопытством, кто с настороженным вниманием. Ледогоров смотрел на гроссмейстера.

Олег Владимирский-Люпусов осведомился доброжелательным тоном:

– Это правда, грагал?

– Наполовину, – ответил Кир-Кор. – Мне было не так весело, как представляется это гроссмейстеру.

– А в смысле апроприации?

– Гроссмейстер здесь не солгал. Пси-кинетический акт действительно... гм... имел место. Однако сущностный его механизм, эвархи, боюсь, не сумею вам объяснить.

Кир-Кор рассказал, как было дело.

– Материализация желания, – обозначил региарх «сущностный механизм» подобающим термином. – Но гроссмейстер каков! Приберег аргумент напоследок!

Шаг вперед сделал высокий сухопарый человек. Жесткое лицо, узкие бледные губы, стальной взгляд.

– Гулиэвг, эрил рунических спрашивателей, – представился человек неожиданно мягким, приятным голосом. – Скажи, грагал... с тобой такое раньше случалось?

– Нет. Изредка я апроприировал легкие бытовые предметы – в спокойной, конечно, домашней по преимуществу обстановке и на небольших расстояниях. Животных – никогда и нигде. Я даже не представлял себе, что апроприация крупного животного возможна в принципе...

– Вполне, – сказал махариши. – Еще в незапамятные времена махатма Шенраб, основатель бона, сумел призвать в Гималаи синекрылую птицу со священной звезды Олморин.

«Могу спать спокойно, – подумал Кир-Кор. – Мне еще далеко до звездных рекордов».

– С тех пор сиддхи Шаншунбу владеют искусством апроприации, – продолжал махариши. – То есть владеют силой Урулока, если говорить на языке шан-шун. Для них не проблема мгновенно переместить с места на место животное, человека или самого себя. Непосвященные просто не знают об этом.

– Знают многие, – не согласился Закир-ишан Саади. – Люди уже не раз замечали внезапное явление странных одиночных всадников в роскошных одеждах и непременно на белых конях.

– Кстати, ваши эти эзотерические фокусы с автоприацией наблюдались не только в малонаселенных местах Гималаев, Тибета, Алтая, Ладака, – добавил хальфе. – Судя по описаниям, лично тебя, махариши, фиксировали даже в окрестностях Алма-Аты, Москвы, Симферополя, Трускавца и Казани.

– Может быть. Но давайте не обо мне, – задумчиво проговорил Ксюм Пикчу. – Здесь любопытно другое. До сего дня я не знал ни одного из непосвященных, кто мог бы использовать энергетическое благорасположение Урулока...

– Грагал был посвящен в тайны эзотерических знаний Калапы 5 5 Главный город легендарной Шамбалы (или Шаншунбу). настолько тайно, что это оказалось тайной даже для махариши, – не преминул обобщить левитатор.

– Или же способность нашего гостя к апроприации имеет иную природу, – рассудил региарх. – Ты как полагаешь, фундатор?

– Грагал, сам не ведая того, пользовался энергетическим благорасположением Ампары, – тихо сказал Агафон.

– Оптимист, – еще тише произнес Умар ибн Махмуд ал-Хорезми, и выражение усталости и недовольства на его лице сменилось выражением светлой печали.

И опять нависла над экседрой тягостная пауза.

– Мне трудно это все опровергнуть или подтвердить, – сказал Кир-Кор. – Многое из того, о чем вы говорите, мне непонятно. Я даже толком еще не усвоил, что такое Ампара...

– Решающего значения это сейчас не имеет, – сказал хальфе.

– Для вас. Но не для меня. Думаю, вы пытаетесь поставить мне какой-то скрытый пока от моего разумения философский диагноз, и естественно, я не могу относиться к этому равнодушно.