Боб Шоу - Деревянные космолеты

Толлер отъехал к обочине, уступая дорогу, и был удивлен, когда фургон остановился рядом. Возница окинул лорда мутным взором покрасневших глаз, и еще до того, как он заговорил, у Толлера не осталось сомнений, что путешественник пьян в стельку.

– Скажите, господин, – произнес бородач заплетающимся языком, – имею ли я честь видеть перед собой лорда Толлера Мар…ак…айна?

– Да, – ответил Толлер. – Чем могу служить? Возница качнулся на козлах и вдруг изобразил улыбку, не лишенную мальчишеского шарма. На грязной, опухшей от пьянства физиономии она выглядела по меньшей мере странно.

– Милорд, позвольте представиться: Бартан Драмме. Хочу сделать ун…ик…альное предложение. Уверен, оно вас обязательно заинтересует.

– Весьма в этом сомневаюсь, – холодно вымолвил Толлер, решив, что напрасно теряет время.

– Позвольте, милорд! Насколько мне известно, вык… вы командуете воздушной обороной, и все, что относится к небесам, – в вашем ведении.

Толлер отрицательно качнул головой.

– Все уже в прошлом.

– Прискорбно это слышать, милорд. – Драмме извлек на свет божий бутыль, выдернул пробку и устремил на Толлера хмурый взгляд. – В таком случае мне не остается ничего другого, как просить аудиенции у короля.

Как ни тяжело было на сердце у Толлера, он расхохотался.

– Голову даю на отсечение, он будет просто в восторге.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – кивнул Драмме, излучая пьяную самоуверенность. – Любой монарх придет в восторг от ик… идеи водрузить его знамя на планете, которую мы зовем Дальним Миром.

Название «Синяя Птица» эта прадская гостиница получила в честь некогда знаменитого на весь старый Ро-Атабри постоялого двора. Ее владелец дорожил репутацией заведения и заботился о приличиях, а потому отнюдь не пришел в восторг, когда в его владениях появился Толлер с Бартаном Драмме «на поводу». Одного взгляда на физиономию хозяина Толлеру хватило, чтобы понять: честь принимать у себя прославленного аристократа – не бог весть какая щедрая плата за визит его оборванного и дурно пахнущего спутника. Как бы то ни было, хозяина гостиницы удалось уломать, и он предоставил гостям две спальни и распорядился в одну из них отнести большую ванну и наполнить ее горячей водой. Теперь в ней отмокал Бартан; кроме его головы, над мыльной пеной виднелась только рука, сжимающая кубок бренди. Он предложил своего пойла Толлеру, и тот, отведав его, состроил жуткую гримасу – крепчайший напиток обжег глотку.

– И сколько, по-твоему, можно протянуть на такой бурде? – полюбопытствовал он. – Скажешь, долго?

– Ну что вы, – ответил Бартан. – Конечно, я бы предпочел настоящее бренди, но это – все, что я могу себе позволить. Милорд, чтобы добраться до вас, я отдал последний грош.

– Сколько раз повторять: не называй меня лордом! – Толлер поднес керамический кубок к носу, понюхал и вылил содержимое в ванну.

– Зачем же добро переводить? – жалобно запротестовал Бартан. – И вообще полоскать в такой отраве интимные места… По-вашему, это приятно?

– По-моему, вреда не будет. Сдается мне, она задумывалась для наружного применения. Не горюй, я скажу хозяину, чтобы принес чего-нибудь не столь ядовитого, а пока давай вернемся к твоему рассказу. Я никак не могу взять в толк одного…

– Чего именно?

– Ты утверждаешь, что твоя супруга жива и находится на Дальнем Мире. Что она не призрак и не реинкарнация, а та самая женщина, которую ты знал. Как случилось, что ты в это поверил?

– Не берусь объяснить… Она сама дала понять… Ее слова были не просто словами – в них заключалось нечто большее.

Толлер задумчиво теребил нижнюю губу.

– У меня не настолько развито самомнение, чтобы считать себя непревзойденным знатоком тайн человеческого бытия. Готов признать, что в этом мире еще хватает загадок, и не все они будут разгаданы на моем веку. Но то, о чем ты говоришь, плохо укладывается в голове.

Бартан поерзал в ванне, расплескивая воду на пол.

– Я сам – убежденный материалист с младых ногтей, и хотя в Корзине навидался всякого, простачков, которые верят в сверхъестественное, без смеха не воспринимаю. Но то, о чем я вам рассказал, – чистая правда. Тут у меня никаких сомнений, а почему… Вряд ли это можно объяснить. Во-первых, эти загадочные молнии… Во-вторых, поведение Сондевиры до той ночи. Все это для меня непостижимо. Но я знаю наверняка: она жива и находится на Дальнем Мире.

– Ты сказал, что она явилась тебе, как видение, и говорила прямо с Дальнего Мира. Трудно вообразить что-нибудь более сверхъестественное.

– Наверно, мы по-разному понимаем это слово. То, что мы с женой разговаривали, – вполне естественно. Мистический оттенок этому случаю придают лишь некоторые мелочи, лежащие за пределами нашего понимания.

Толлер заметил, что Бартан, хоть и под хмельком, говорит удивительно гладко. Он встал, сделал круг по комнате, освещенной масляными лампами, и уселся в кресло. Бартан смаковал бренди и выглядел совершенно нормальным.

– Скоро придет Илвен Завотл, если только гонец не сбился с ног, разыскивая его, – сказал Толлер. – Предупреждаю: он поднимет тебя на смех.

– Ну и пожалуйста. – Бартан пожал плечами. – Собственно, он вовсе не обязан верить. Случай с женой касается только меня. Я и рассказал-то о нем лишь затем, чтобы вы поняли: у меня есть личная причина лететь на Дальний Мир. Как бы ни была она серьезна, глупо надеяться, что другие отправятся в такое рискованное путешествие только ради спасения моей жены. Но мне почему-то верится, что король захочет попытать счастья там, где Рассамарден сломал себе шею, – захочет присоединить к своим владениям целую планету. И я, подбросивший ему эту мысль, буду вознагражден зачислением в состав первой дальнемирской экспедиции. Если, конечно, до этого дойдет. Вашего друга Завотла я попрошу о пустяке: чтобы он сделал полет возможным.

– Ага, сущий пустяк.

– Вряд ли вы когда-нибудь поймете, сколь много я прошу. – На лице Бартана – юного старца – появилось тоскливо-задумчивое выражение. – Видите ли, все, что случилось с женой, – на моей совести. Ужасно было ее потерять, но еще ужаснее – влачить бремя вины…

– Бедолага, – вздохнул Толлер. – И ты из-за этого так пьешь?

Склонив голову набок, Бартан поразмыслил над вопросом.

– Наверно, начал я из-за этого, но скоро обнаружил, что пьяному куда легче, чем трезвому. Не так тошно.

– А в ту ночь, когда она являлась, ты был…

– Пьян? – договорил за него Бартан. – Еще бы! – Словно дополняя признание, он сделал несколько больших глотков. – Но к тому, что происходило в ту ночь, это не имеет ни малейшего отношения. Милорд, если угодно…

– Толлер.

Бартан кивнул: