Алан Фостер - Звезда сироты

– Этот сектор уже исчерпан, – объяснила Руденуаман. – Кристаллы находятся в жиле, уходящей горизонтально в гору.

Они замедлили шаги.

– Сеть из нескольких добавочных вспомогательных штреков тянется вдоль жил поменьше. Некоторые проходят чуть выше, а другие – ниже нашего нынешнего местонахождения. Мне говорили, что камни возникли в случайных очагах вулканической скалы, заполненных когда-то газом. Янусские камни создала необычная комбинация давления и жара.

– Сами камни находятся в разных сортах породы горы, как алмазы в кимберлите на Земле и Броникских радужных кратерах, разрабатываемых на Эвории. Во всяком случае, именно так говорят мне мои инженеры.

Игнорируя употребленное по отношению к нему притяжательное местоимение, Меево сделал краткий жест признания:

– Это так. Схожие примеры изолированных образований кристаллов имеются и в пределах Империи, хотя ничего столь необычного, как это.

Что-то щекотнуло мозг Флинкса, и он стал вглядываться в неясную глубину шахты.

– К нам кто-то идет, – наконец объявил он.

Руденуаман повернулась посмотреть и праздно заметила:

– Всего лишь несколько туземцев. Они примитивные, но достаточно разумные, чтобы сделаться хорошими чернорабочими. У них нет никаких орудий труда, никакой цивилизации и никакого языка, помимо немногих урчаний и имитированных человеческих слов. Они не носят даже минимальной одежды. Их единственная претензия на рудиментарный разум проявляется в простых модификациях, делаемых ими в домах-пещерах: перекатывание валунов в переднюю часть, чтобы уменьшить вход, копание вглубь горы, и так далее. Они выполняют для нас тяжелую черновую работу, и они осторожны с обнаруженными ими камнями.

Мы упростили бурильное оборудование для них. Мех их достаточно густ, так что холод внутри горы, кажется, их не беспокоит, что является большим счастьем для нас. Даже в термальных костюмах для людей было бы трудно, а для ААннов – невозможно, дальше разрабатывать отложения кристаллов, учитывая, насколько глубоко тянется теперь шахта в гору. Если они и возражают против холода, то, кажется, готовы рисковать ради наград, выдаваемых им нами в обмен за каждый камень.

– И чем же вы их вознаграждаете? – с любопытством поинтересовался Флинкс. Объемистые фигуры все еще медленно приближались к ним. Волосы у него на затылке вздыбились, и Пип сильно зашевелился в складках теплого костюма.

– Ягодами, – с отвращением отрезал Меево. – Ягодами и фруктами, орехами и клубнями. Корнееды! – закончил он с характерным для всех плотоядных презрением.

– Значит, они вегетарианцы?

– Не совсем, – поправила Руденуаман. – Они явно вполне способны переваривать мясо, и у них есть необходимые для охоты зубы и когти, но они намного больше предпочитают фрукты и ягоды, которые им может добыть наш автоматический сборщик урожая.

– Грязекопатели, – буркнул инженер-ААнн. Он взглянул на Руденуаман: – Извините, что выхожу из вашей игры, но меня ждет работа, – он повернулся и неуклюже двинулся обратно по шахте.

К этому времени четверо туземцев подошли достаточно близко, чтобы Флинкс различил индивидуальные характерные черты. Каждый был выше рослого человека и в два-три раза шире, почти толстяки. Сколько от этого объема составлял невероятно густой коричневый мех, отмеченный черно-белыми кляксами, он не мог сказать. По сложению и общему виду они были, в сущности, урсиноидами, хотя и имели плоскую морду вместо вытянутого рыла. Она заканчивалась почти невидимым черным носом, выглядевшем чуть ли не комично на таком массивном создании.

Концы каждой из четырех семипалых лап увенчивали короткие толстые когти, и эти создания, похоже, могли с равной легкостью передвигаться на всех четырех лапах или стоя прямо. Никаких хвостов не было. На макушке располагались короткие округлые уши. Пока самыми отличительными чертами были глаза, как у долгопятов: огромные, словно блюдца, янтарно светившиеся в флюоресцентном освещении туннеля. В их центре плавали огромные черные зрачки, похожие на обсидиановые желтки.

– Судя по их внешности, они ведут в основном ночной образ жизни, а дневной – лишь минимально, – заметила заинтригованная Силзензюзекс. Туземцы заметили новоприбывших, и все поднялись на задние ноги, чтобы получше разглядеть их. Когда они стояли выпрямившись, то, казалось, заполняли собой весь туннель. Флинкс заметил легкий изгиб в уголках их ртов, создававший ложно комическую дельфиновидную улыбку на каждом массивном лице.

Он был готов задать Руденуаман еще один вопрос, когда что-то сильно зашевелилось в его термальном костюме. Лихорадочная попытка Флинкса схватить его оказалась слишком запоздалой, чтобы удержать Пипа. Летучий змей выскочил и устремился вперед по шахте к туземцам.

– Пип… подожди, нет же никакой!..

Он начал было говорить, что не было никакой причины нападать на мохнатых великанов. Ничего страшного или угрожающего не царапнуло его чувствительный мозг. Если мини-дракончик разъярит огромных туземцев, то сомнительно, что кто-нибудь из них выберется из этого туннеля живым.

Игнорируя призыв хозяина, Пип добрался до ближайшего из созданий. На задних ногах огромный зверь достигал почти трех метров ростом и весил, должно быть, по меньшей мере полтонны. Огромные светящиеся глаза разглядывали крошечный призрак, чей яд почти всегда был смертелен.

Пип спикировал прямо на голову. В последнюю секунду перепончатые крылья забили в воздухе, когда мини-дракончик затормозил – чтобы приземлиться и легко обвиться вокруг плеча туземца. Монстр бесстрастно поглядел на мини-дракончика, а затем обратил свой тусклый взгляд на Флинкса, в шоке глядевшего в ответ на великана, разинув рот.

Второй раз в своей жизни Флинкс потерял сознание.

Сон был новым и очень глубоким. Он плавал в середине бесконечного черного озера под угнетающе близким ночным небом.

Было так темно, что он не видел ничего, даже собственного тела… которого тут могло и не быть.

На фоне эбеновых небес дрейфовали четыре ярких огонька. Крошечные, пляшущие точечки немигающего золота двигались, вычерчивая непредсказуемые и все же рассчитанные узоры, словно светляки. Они плясали и кружились, проносились и скакали неподалеку от его глаз, которых он не имел, и все же ясно видел их.

Иногда они плясали вокруг друг друга, а однажды все четверо исполнили какое-то хитрое сплетение и расплетение, столь же сложное и многозначительное, сколь и быстро забытое.

– Теперь он вернулся, – заметил первый светляк.

– Да, он вернулся, – согласились одновременно двое других.

Флинкс с интересом заметил, что последний из четырех светляков не был постоянным, немигающим огоньком, как он сперва подумал. В отличие от других, он непериодически вспыхивал и гас, словно лампа, работающая при флюктуирующем токе. Когда он мигал, то полностью исчезал, а когда загорался, то вспыхивал ярче, чем любой из других.