Харуки Мураками - Дэнс, дэнс, дэнс

– Ни разу.

– Почему?

– Да как-то... в голову не приходило, – признался я.

Готанда насупился и какое-то время молчал, обдумывая мои слова.

– В любом случае, оставайся-ка ты сегодня со мной, – предложил он. – Вызовем девчонку, которая с Кики тогда приходила. Может, она тебе что-то расскажет.

– Ну, давай, – пожал я плечами. – Только... ты же не хочешь сказать, что и это списывается на расходы?

Рассмеявшись, он подбросил в бокалы льда.

– Ты не поверишь, – сказал он. – Но списывается даже это . Там же целая система! По всем документам официальная деятельность клуба – “предоставление банкетных услуг”. Когда деньги заплатишь, расписку тебе выдадут – красивую, глянцевую, любо-дорого посмотреть. А захочешь проверить, что там за “банкеты” – проклянешь все на свете, пытаясь хоть что-нибудь раскопать. И траты на шлюх становятся нормальными представительскими расходами. Вот такое оно веселое, наше общество...

– ...Развитого капитализма, – закончил я про себя.

Пока мы ждали девчонок, я вспомнил о Кики. И спросил у Готанды, видел ли он когда-нибудь ее уши.

– Уши? – Он удивленно посмотрел на меня. – Н-нет... То есть, может, и видел, не помню. А что у нее с ушами?

– Так... Ничего, – сказал я.

Две подруги прибыли заполночь. Одна из них – та, о которой так восторженно отзывался Готанда, – и оказалась бывшей напарницей Кики. Что говорить: эта девочка и в самом деле была дьявольски, безупречно красива. С женщинами этой редкой породы достаточно лишь на миг пересечься взглядами, ни слова не говоря, – и воспоминание об этом будет преследовать тебя целый месяц. “Королева-гордячка” – образ, выворачивающий наизнанку мужские сны. При этом одета совсем неброско. Вещи простые и качественные. Длинный плащ нараспашку, кашемировый свитер. Самая обычная шерстяная юбка. Всех украшений – скромные колечки в ушах. Ни дать ни взять – недотрога-студенточка из элитного женского колледжа.

Вторая подруга явилась в платье экзотической расцветки и в очках на носу. До этого момента я и не подозревал, что бывают шлюхи-очкарики. Оказалось – бывают, и еще какие! Хотя до “королевы-гордячки” ей было далековато, мне она показалась очень милой и привлекательной. Тонкие кисти, стройные ноги, великолепный загар. Только что с Гавайев – купалась там целую неделю. Стрижка короткая, челка аккуратно подобрана невидимками. Серебряный браслет на запястье. Ловкие, пружинистые движения. Эластичная кожа туго обтягивает каждую округлость гибкого, как у поджарой пантеры, тела.

Глядя на этих девчонок, я вспомнил свой школьный класс. В любом классе любой школы, пускай и с небольшими различиями, обычно присутствуют все основные типы девчонок. По одной каждого типа. Так, в любом классе есть своя Королева-Гордячка – и своя Поджарая Пантера. Это уж непременно... Ну и дела, подумал я. Прямо не секс за деньги, а вечер выпускников в родной школе. А точнее даже – его финальная часть, когда все уже разбились на тепленькие компании и решили “погудеть” еще где-нибудь. Дурацкая, конечно, ассоциация – но именно так мне казалось. Понятно теперь, отчего с ними так хорошо расслаблялся Готанда.

И та, и другая побывали у Готанды явно уже не раз – обе поздоровались просто, без всякой зажатости. “Привет! – Как жизнь? – Скучал тут без нас?” – и все в таком духе. Готанда представил меня – школьный друг, занимается сочинительством.

– Привет! – улыбнулись мне обе. Улыбками из серии “не бойся, все свои”. Такими особенными улыбками, которых почти не встретишь в реальном мире.

– Привет, – ответил я.

Потом мы валялись на диване и на полу, пили бренди с содовой под Джо Джексона, “Шик” и “Алан Парсонз Проджект” – и болтали о чем попало. Атмосфера покоя и небывалой раскованности окутала комнату. Нам с Готандой было в кайф – и девчонкам явно не хуже. Готанда, выбрав очкастую в качестве пациентки, изображал стоматолога. Получалось у него отменно. Куда больше похоже на стоматолога, чем у настоящего стоматолога. Одно слово – талант.

Готанда сидел на полу с очкастой. С таинственным видом шептал ей что-то на ухо, а она то и дело хихикала. В это время “гордячка” тихонько прислонилась к моему плечу и сжала мне руку. Пахла она изумительно. Божественный аромат, от которого перехватывает дыхание. Ну точно, как с одноклассницей через десять лет после школы, подумал я снова. “Тогда, в школе, я тебе не решалась сказать... Но ты мне всегда ужасно нравился... Почему же ты никогда не приставал ко мне, дурачок?” Мечта любого пацана-старшеклассника. Идеальный образ... Я осторожно обнял ее. Она закрыла глаза и уткнулась носом мне в ухо. Потом самым кончиком языка лизнула меня в шею, очень плавно и нежно. Я вдруг заметил, что ни Готанды, ни его собеседницы в комнате уже нет. Надо полагать, уединились в спальне. “Может, притушим немного свет?” – шепотом предложила она. Я нашарил на стене выключатель, погасил люстру, и мы остались в тусклом свете торшера. Вместо пластинки уже почему-то играла кассета. Боб Дилан. “It's All Over Now, Baby Blue” .

– Раздень меня, только медленно, – прошептала она мне на ухо. Я повиновался – и начал медленно-медленно снимать с нее свитер, потом юбку, потом блузку, потом чулки. Машинально попытался было сложить вещи поаккуратнее, но тут же сообразил, что нужды в этом нет, и оставил все как есть на полу. Теперь была ее очередь. Так же медленно она стянула с меня галстук от Армани, потом “ливайсы”, потом рубашку. И затем в одних трусиках и узеньком лифчике встала передо мной во весь рост.

– Ну, как? – улыбнулась она.

– Здорово! – сказал я. Бесподобное тело. Фатальная, девственно-дикая, страшно возбуждающая красота.

– Как “здорово”? – не унималась она. – Скажешь понятнее – не пожалеешь. За мной дело не станет.

– Сразу детство вспоминается. Школа... – сказал я искренне.

Несколько секунд она, озадаченно щурясь, разглядывала меня, словно какое-то чудо света, – и, наконец, широко улыбнулась:

– Слушай, а ты уникальный!

– Что... Ужасно ответил?

– Вовсе нет! – рассмеялась она. Затем придвинулась ко мне близко-близко – и сделала то, чего за все тридцать четыре года со мной никто никогда не делал. Нечто очень интимное – и вселенски-громадное, до чего человеческому воображению просто не додуматься. Хотя кто-то все же додумался... Я расслабил все мышцы, закрыл глаза и поплыл по течению. Весь сексуальный опыт моей жизни не шел ни в какое сравнение с тем, что сейчас вытворяли со мной.

– Ну как? Неплохо? – шепнула она мне на ухо.

– Н-неплохо... – только и выдохнул я.

То была божественная музыка, которая успокаивает психику, освобождает тело и усыпляет всякое чувство Времени. Утонченнейшая интимность, полная гармония времени и пространства, универсальное общение – пусть даже и в такой ограниченной форме... И все это – за счет списания чьих-то расходов? “Очень неплохо”, – повторил я. Все еще пел Боб Дилан. Что там за песня-то? Ах, да – “Hard Rain” . Я тихонько обнял ее. Она полностью расслабилась – и растворилась в моих руках... Странная штука – спать с красивой женщиной под Боба Дилана за счет списания чьих-то расходов. В старые добрые шестидесятые такое никому и в голову бы не пришло.