Rominiys - Кошкин домик

— Кикимер, ты там живой? Кикимер, я же тебя не убил?

Эльф лежал на темной земле и не подавал признаков жизни. Видимо, я действительно был слишком рад его видеть. Пусть он страшен, как фестрал ночью, но всё же непонятно чего я хотел больше. Убить его за причастность к смерти крестного или задушить в объятьях от радости к живому существу. Итог один и тот же — страшила сдохнет, но мотив... мотив-то разный.

А можно трясти и убить эльфа?

— Кикимер мёртв. Не Гарри Поттера заслуга в этом. Здесь Он решает, кто будет жить, а кто нет, — его кривая кисть указала на дерево позади меня.

— Это родовое древо семьи Блэк?

— Да. Начало и конец рода. Это всё, — он широко открыл глаза, и я смог наблюдать на его морщинистом лице подобие восхищения. Похоже, моя судьба зависит от огромного растения. Уже неплохо. Быть предоставленным самому себе непонятно где, непонятно зачем, намного хуже.

— Что это за люди? — спросить-то я спросил, но больше всего меня интересовало: зачем столько великанов повесились на этом дереве? Если прикинуть они раза в три больше Хагрида или даже в пять. Слишком уж они большие и высоко висят.

— Хозяева Блэки. Все, кто родился и умер. Он принимает их души после смерти, — вот тут я очень сильно напрягся и, не поворачиваясь к говорящему пню, решил поинтересоваться.

— Сириус Блэк тоже висит на этом дереве? — глубокий вдох и затаить воздух в лёгких.

— Хозяин Сириус?.. Кхм, да. Хозяин Сириус. Все Хозяева Кикимера. Он страж магии благороднейшей семьи... — дальше я не слушал, стараясь дышать как можно глубже и успокаивать себя мысленно.

«Сириус тут, он с родными, со всеми, кто его любил. Он дома. Это должно быть хорошо».

Вспоминать о том, что семья и Бродяга слегка не сходились во мнениях, я посчитал излишним.

— Я могу его увидеть?

Только одним глазком, немножко. Я хочу попрощаться. Если его душа тут, пусть даже в виде одного из них, это всё равно остаётся мой крёстный. Бродяга. Каким бы он ни был, я хочу его увидеть.

— Кикимер лишь голос великого Дома. Он не решает. Кикимер слуга Дома и хозяев Блэков. Даже после смерти Кикимера.

«Гермиона будет в шоке, когда узнает, что эльфы служат своим хозяевам и после смерти. Только бы она не решила давать свободу духам мёртвых эльфов».

— Спроси его, — я встал перед эльфом и скрестил руки.

— Что? — эльф был несколько обескуражен моей просьбой или просто оказался глуховат, так что я решил повторить.

— Спроси древо благородных Блэков. Спроси его. Спроси, — я сделал пару шагов и заставил себя остановиться. Он мне нужен живой, попинать можно и потом.

Пока эльф соображал, я приметил странность в воздухе. Ветра нет. Воздух не влажный и не сухой. Больше похоже на взвесь пыли в библиотеке, на застоявшийся воздух подземелий или чулана. Это место почти как дома. Ностальгия. Только не по чему-то хорошему. Скорее, по тому, чего нельзя изменить.

— Кикимер только слуга. Он не решает... — мне показалось, что где-то я уже это слышал.

— Стоп, стоп, стоп. Я это уже слышал. Давай с того места, где ты спрашиваешь дерево про моего крестного, — при этом я уже стоял одной ногой на глотке эльфа. Кряхтение. Сопение. Кряхтение. Упоминание меня в женском роде. Моих родственников. Проклятья. Пришлось надавить сильнее, чтоб остались только кряхтения и сопение.

Провел над собой воспитательную работу внутренним голосом Гермионы о терпимости к эльфам. Кажется, получилось неплохо. Поднял Кикимера за уши и что есть силы пнул. На душе стало тепло и легко. Гермиона права. Нужно быть добрее к этим милым созданиям.

— Кикимер попробует, — другое дело. Добро дало свои плоды, и я готов сотрудничать с великим разумом этого места.

У эльфа случился припадок.

— Кикимер, эй! Ты чего? Вставай. Кикимер! Мерлин, помоги. Что же делать? — я метался из стороны, в сторону, пока мой маленький уродец катался и бился о землю головой. Кажется, у него изо рта пошла пена. После истошного вопля пришлось отойти подальше и наблюдать со стороны.

Точно определить время не получилось, но я думаю, прошёл час. Может, чуть больше. Эльф не двигался вот уже пятнадцать минут, что наводило на безрадостные мысли. Еще захотелось найти палку и потыкать его. Палок поблизости не оказалось, а отрывать что-либо от дерева я побоялся. Бить дохлого эльфа — это одно, а злить местное божество — совсем другое. Спустя еще минут двадцать ушастый, как ни в чем не бывало, встал, отряхнулся, заковылял в мою сторону.

— Эй, у тебя все в порядке? — спросил из вежливости и постарался унять зуд в кулаках. Почему его морда вызывает во мне желание постучать эльфом о твердые предметы? С Добби такого не случалось... того хотелось просто придушить, но это любя.

— Кикимер в полном порядке. Кикимер спросил, — в больших глазах яркого представителя эльфийской нации была серая муть, а зрачки расширены, так что непонятно, где они кончаются и начинается все остальное... уши, например.

— Он согласен? — нужно сразу поставить акцент на слове «согласен», так собеседнику сложнее отказать. С эльфами это может не работать. Весь словарный запас Кикимера почерпнут из общения с Блэками. Более ужасное образование могли получить разве что эльфы Малфоев. Хотя только их я и могу сравнивать. Объективности нет, зато есть уверенность.

— Дом отказал. Мертвое — это мертвое, живое — это живое. Кикимер... — ну теперь его можно убить без зазрения совести. В приступе апатии рука не поднялась даже.

«Мертвое — это мертвое, говорите. А тогда кто же я?»

— Ты сказал, я не умер. Тогда почему я здесь? — если я не могу его убить, пусть дает ответы. Делать тут нечего все равно. Голода я не чувствую, как и сонливости, да и усталость больше духовная, нежели физическая.

— Кикимер говорил, и он не виноват, что тупой Гарри Поттер не может запоминать слова, — стерпел, не ответил, даже не дёрнулся. Заставить, что ли его еще раз связаться с деревом? — тело в благородном доме Блэков лежало в белой комнате. Гарри Поттер не двигался. Не говорил. Плохо дышал, — вот это уже интересно.

— Дальше, рассказывай дальше.

— Кикимер рассказывает. Гарри Поттер спал очень долго. Кикимер решил выкинуть его вместе с утренним мусором в яму с навозом, но ямы не нашлось. Гарри Поттер снова выжил...

«Это такое эльфийское чувство юмора прорезалось на стадии близкого маразма? Так вот мне совсем не смешно. Я не улыбаюсь. Видишь, не улыбаюсь. Это оскал, самый настоящий зубастый оскал...»

— ...и если ты не прекратишь, я откушу тебе уши. Ой! Вслух получилось, — на эльфа это не возымело никакого эффекта. Годы гнобления Блэками сделали из него «Железного эльфа».

— Кикимер рассказывает. Дом увидел жалкого Гарри Поттера в белой комнате...

— Заканчивай. Давай самый конец. Что стало с моим телом? — я решил пропустить половину истории и перейти к сути, полагая, что это хоть как-то прояснит картину.