Rominiys - Кошкин домик

Принимаю две маленьких синих таблетки, запив водой. Сегодня я точно высплюсь, и всякие Дадли не смогут мне помешать. Переодеваюсь в пижаму, провожу языком по зубам, чтобы убеляться, чистил я их или нет, ложусь на кровать и пристально всматриваюсь в клетку на маленьком столике, что рядом с кроватью. Букля смотрит на меня с интересом, но я точно помню, как кормил её. Всё в порядке. Клетка чистая, птица довольная, я на снотворном... мир прекрасен. Она только хлопает глазами и ухает, заставляя меня улыбнуться.

— Извини моя хорошая, но мне придётся завести себе кошку, — уверен, Букля поняла смысл моих слов, ведь на слове «кошка» она демонстративно развела крылья и стукнула по прутьям. — А кому легко? Хочешь, чтобы я тебя кормил, придётся потесниться, — она сжалась и превратилась в комок перьев, — да не бойся, к тебе в клетку совать не буду. Я даже не решил, что это будет кошка. Может, лучше собака? — снова хлопок по прутьям, — тоже нет? Ммм, может хомячок?

— Уррр. — Я засмеялся и лёг на спину, чуть подминая под себя подушку.

— Конечно уррр, тебе что хомяк, что мышь — одно и тоже. На вкус-то они разные, дурилка. Отравишься ещё, хомяки сейчас на консервантах все, ну их, — по-моему, я её уговорил, а себя наоборот отговорил от грызунов, нечего. Букля — птица гордая, с мышью делить дом не будет. Может её в чулане на денёк закрыть? Только вот боюсь, птицы у меня больше не будет. Мышь там больно умная.

— Ну, тогда не знаю, тебе не угодишь. Смотри, куплю змею, например, буду с ней общаться, а тебя тряпкой накрою. — Букля потянула за веревочку в центре клетки и тёмная ткань сама упала на тонкую решётку. Вот значит как. — Ну не дуйся, ты хоть и не мангуст, но с обычной змеёй думаю, сладишь. Кстати, может, действительно — мангуста? Потом, может, на Нагайну натравлю. В "Рики-Тики-Тави" это сработало.

— Урррр, урр, — из клетки доносятся звуки, но самой Букли я уже не вижу. Будем додумывать.

— Да, знаю я, что там были кобры, но ведь согласись — стая мангустов сможет завалить огромного удава, — мысли с каждой минутой становились всё глупее, а сон так и не приходил.

На это раз ответного звука не поступило. Может, задумалась. Прикидывает.

— Ладно, насчёт них я ещё подумаю, а с животным можно не ломать мозги. У Гермионы есть Живоглот, его-то я и одолжу в целях улучшения самочувствия. Думаю, она не откажет.

На этом и порешил, не заметив, как веки потяжелели, а разум погрузился в сладкую полутьму.

Когда я засыпал, я надеялся, что никакая Дадля мой сон не потревожит. Оказалось, зря. Завтрак я благополучно проспал, вместе с обедом в придачу, поэтому дорогой кузен посчитал своим священным долгом разгромить шкаф у меня в комнате. Судя по раскиданным вещам, книгам и Букле, стучащей мне по голове клювом, утро в семье Дурслей не задалось. Моё утро! Мое! Утро остальных было вполне себе обычно.

Водрузив очки на законное место, а майку — на плечи, я присел в надежде привлечь внимание кабана, пытавшегося добраться до желудей, зарываясь с головой в корни английского лиственного дерева, именем которого и был назван этот шкаф.

— Что ты здесь забыл? — без предисловий и раскачек я решил рискнуть здоровьем и потревожить спину с надписью «Pittsburgh Penguins». Кабан в моей голове исчез, взамен него появился огромный пингвин, которого я тут же окрестил именем Дадлз.

«Кыш, кыш, тут рыбы нет, кыш».

— Ты чё лыбишься, придурок? — пингвин смотрел на меня пристально, не моргая. Только клюв шевелился в такт бровям. Я перевел взгляд на стол и увидел Буклю, которая смотрела на Дадлза с нескрываемым удивление.

«Родная, ты тоже видишь пингвина?»

Немой вопрос поставил сову в тупик, из которого я благополучно вывел птицу и свой мозг, заодно увидев в ласте у пингвина пачку совиный крекеров. Ещё один мысленный посыл взглядом и попытка натянуть майку на голову. Пока безуспешно.

«Печенье в доме последнее. Букля, фас».

Птица среагировала мгновенно. Или, быть может, это я в силу заспанности и лёгкой заторможенности после снотворного увидел только, как моя питомица исчезла со стола, растворившись в воздухе, и появилась на голове у пингвина. В глазах Букли читалась ярость и жажда крови, а клюв казался смертоносным лезвием.

— Пени на Буклю, — знаю, что продешевил, но битва без ставки всё одно, что не битва вовсе. Вот и моя хорошая, ухнула. Ставка принята. Может, ну его этого Живоглота? Пока и так неплохо идёт.

Мысль была прервана ударом клюва в моё темя. Пингвина нигде не видно, значит, победа за нами, и меня клюнули в воспитательных целях. Беру свои мысли назад, Живоглот реабилитирован. Пришлось отдать птице монету. Уму непостижимо. Что она на неё купит? Кусок мыши на развес? А есть рынки для сов? Совиный рынок. Может, у них и пабы есть? И школы со своей инфраструктурой и мэром.

Я пристально смотрю на Буклю в надежде выведать все тайны совиного царства, но тщетно. Пернатая, только клювом щёлкнула да забралась назад в клетку, вместе с пачкой крекеров. Верёвочка вниз, и ткань упала снова.

Хрум, хрум, хрум...

— Свихнуться можно.

С поднятым настроением и больным затылком я направляюсь в ванную, чтобы совершить утренний моцион. В голове ни одной здравой мысли, способной отяготить израненное сознание, и мне это нравится.

«Мерлин и Моргана, я никогда себя так хорошо не чувствовал по утрам».

Пока я чистил зубы и смывал остатки ночи с лица, в голову закралась ещё одна глупая мысль

«Дурсли сегодня не диете?»

Обычно меня будят ни свет ни заря специально, чтобы поддерживать в тонусе молодое и пышущее здоровьем тело. Оттачивать навыки готовки очень важно, так что в этом доме завтраки традиционно готовлю я. Видимо, сегодня день нарушения традиций. Таких как пингвин, роющийся у меня в шкафу, Дурсли, сами готовящие себе завтраки, и я, вот уже четыре с половину минуты пялящийся на своё отражение в зеркале. Двойник через стекло пристально смотрит мне прямо в глаза и даже не моргает. Закрываю глаза в надежде увидеть, закроются ли веки у отражения. Видимо, закрылись. Ну, будем надеяться. Улыбаюсь отражению самой радужной улыбкой, провожу рукой по запотевшей поверхности стекла и зарываюсь лицом в полотенце. Приятно.

— Уродец, ты сейчас огребёшь, — судя по голосу, это утренний пингвин. Судя по тону, я в опасности. Судя по ситуации, это полотенце пингвина. Следующее мгновенье я провожу на полу с болью в животе, как и последующее за ним и ещё несколько, для профилактики.

Голова снова разболелась.

Вернувшись в свою комнату, я понимаю, что утренний моцион занял два часа, а если учесть, что сейчас совсем не утро и даже не день, настроение резко понизилось. Глупости больше не лезут в голову, уступая место каким-то странным мыслям. Пингвин свалил куда-то, оставив меня наедине с Буклей, которой, видно, тоже передалось что-то нехорошее. Она спала в клетке и иногда ухала с натягом, как будто её снился кошмар. Не завидую ей совсем, но и не бужу, потому как знаю, чем может обернуться такое решение. Банка с таблетками всё ещё на столе, ровно в том месте, где я её вчера оставил. Значит, пингвину нужно было что-то другое.