Agata_Strelka - Гости из будущего

– Ты что, немая?

Она снова замотала головой. Потом начала озираться по сторонам и, найдя обломанную ветку, начертила на земле: «Язык Х, чтобы не колдовать».

– Тебе отрезали язык, чтобы ты не произнесла заклинание во время казни? – догадался я, несколько раз перечитав каракули. Девушка кивнула.

Как тут было продолжать разговор? Как узнать что заставило ее убить моих родителей? А может, это просто случайность, глупое совпадение?

У нас было много времени до тех пор, пока мы дождемся Никоса. Ах, да… Я же не сказал ей ни слова о нем.

– Ваш муж, Никос, он скоро придет сюда, не бойтесь.

Эмма снова запаниковала, как это было в начале нашего разговора. Она присела на землю, и снова начала писать, но ее руки так дрожали, что я ничего не мог разобрать.

– Что? Я не понимаю, что-то не так?

Но ответить колдунья не успела. Сначала девушка начала тереть глаза, потам схватилась за горло и упала навзничь.

Энервейт ненадолго привел ее в чувство, но спустя несколько минут диких стонов Эмма снова впала в беспамятство. Проклятие? Не похоже. Обезвреживающие заклинания не действовали. Скорее это был яд.

Через пару часов волшебница умерла на моих руках, так и не придя в сознание.

__________________

И новый подарок постоянным читателям)

http://s019.radikal.ru/i635/1307/c9/1872b3eb8515.jpg

С нетерпением жду отзывов и комментариев)

В минуты истинного горя человек не умеет врать. Сильные могут, конечно, скрыть свою боль, но она всегда будет отражена в их глазах. Нельзя скрыть что-то за улыбкой или безразличием, если это «что-то» — апокалипсис твоего мира.

Мы похоронили Эмму на той самой опушке. Ей было всего двадцать, а у меня из головы не выходили ее последние стоны и растрепанные огненно-рыжие волосы. Найт был в таком удручающем состоянии, что я не смог оставить его одного и аппарировал вместе с ним в поместье Хаффлпаффов. Время было позднее, но Рик, Ровена, Хельга и Селена до сих пор ждали меня в саду. Как только шум в ушах от перемещения утих, на его смену пришло верещание сестры.

– Как ты мог даже не оставить записки?! Я же весь день сходила с ума, думала – все, пропал! Как ты можешь так поступать, учитывая то, что произошло с родителями?!!

– Со мной все хорошо, сестренка, — усталая улыбка появилась на моем лице. — Видишь, я цел…

Но Селена не умолкала еще несколько минут, и ее звонкий голосок разносился по вечернему саду, тревожа уже уснувших обитателей – крошечных эльфов, садовых гномов и птиц. В конце концов, мне пришлось прикрикнуть на нее, чтобы она замолчала.

– Отправляйся спать, мы поговорим утром.

Селена тяжело вздохнула, но послушно направилась к дому.

– Она очень переживала, весь день не находила себе места, как и мы все, – укоризненно покачала головой Хельга.

– Простите, друзья, – я виновато развел руками. – Дело не терпело отлагательств. Еще раз прошу прощения, но у меня не было иного выхода. Хочу представить вам моего нового знакомого – Никос Найт.

Все это время мужчина стоял поодаль, покачиваясь из стороны в сторону, как в трансе. На свое имя он никак не отреагировал. Слезы на его лице уже высохли. Но в моей памяти навсегда запечатлелась картина, когда в лесу измученный дорогой мужчина кинулся к остывшему телу жены и взвыл в голос. В этих слезах, полных горя, не было ничего постыдного: они могли внушать только сочувствие и скорбь.

Коротко объяснив ситуацию друзьям, я предложил разместить Никоса в одной из комнат большого замка. Хельга тут же бросилась к вдовцу, потерянно смотрящему в пространство, и предложила присесть на садовую скамейку. Она вызвала домовика, приказала подготовить гостевую, а сама левитировала из столовой чашку ароматного чая с чабрецом и ромашкой. Но успокаивающий напиток не подействовал на гостя так, как надо. После пары глотков он снова разрыдался и начал постоянно повторять: «Я проклят, проклят! Это все я!», а мы вчетвером стояли вокруг него и не знали, что делать с взрослым человеком, впавшим от горя в состояние, граничащее с истерическим припадком.

Утро в этот день наступило для меня поздно: две бессонных ночи и количество переживаний взяли верх. На рассвете, выпив зелье сна без сновидений, я провалился в благостную трясину забытья. Мне не снился замок и люди в нем, и это не могло не радовать. Сейчас не было сил разгребать еще и это. Нужно было как-то найти силы на решение насущных проблем.

Всю ночь Никос рассказывал нам историю своей жизни. Он говорил и говорил, иногда прерываясь, задумываясь о чем-то, тяжело вздыхал, будто переживал все те печальные события заново. А перед нами представала картина, трагичная и безнадежная в своей отчаянной беспомощности перед роком судьбы.

* * *

В семье чистокровных магов родился мальчик. Рождение ребенка стало большой радостью для семьи, ведь возраст не позволял им дальше временить с появлением наследника. У волшебницы уже было несколько мертворожденных детей, да и сын появился на свет очень слабым, таким, что до пяти лет не говорил, поздно и с трудом начал ходить, был тих и нелюдим. До последнего родители надеялись научить мальчика волшебным наукам. Но ни к врачеванию, ни к магическому звероводству (занятиям, которым посвятили жизнь отец и мать), мальчик не проявлял интереса. Более того, к десяти годам он не мог вызвать даже искр из палочки. Так и пришло осознание, что сын чистокровных волшебников родился сквибом. Это настолько расстроило магов, что женщина едва не покончила с собой. Отец запер ее в замке, поручив присмотр за женой и сыном домовикам, а сам отправился в путешествие. Ему стало известно, что в одной из деревень далеко на юге живет мальчик, сын пастуха. Не смотря на то, что его родители магглы, ребенок проявляет недюжинные способности к волшебству. Чтобы проверить свое предположение, волшебник отправился на поиски.

Через несколько месяцев мужчина вернулся не один. В его повозке сидел высокий паренек, как бы ни удивительно это звучало, родившийся с их сыном в один день. Маг не похищал мальца, тот сам по доброй воле ушел в ученики к волшебнику, тем более что в родной деревне его считали прокаженным.

Родного сына волшебников звали Никос, а приемного – Ганс. И все бы было хорошо, если бы родители души не чаяли в магглорожденном мальчике, а собственного ребенка не перестали замечать. Дальше становилось все хуже и хуже. Постепенно маги стали стыдиться Никоса и все чаще отправляли его подальше от себя. Чувствуя прохладу и пренебрежение со стороны своей семьи, он решил покинуть дом, где от него отвернулась родная семья. Юноша долго странствовал по городам и деревням, играя на самодельной лире, чем радовал слух людей. Найту казалось, что его, наконец, оценили по достоинству.